Нет! Нет! Я не буду этого делать! Это не мои мысли, не мои желания! Я не такой человек!

Ой, да ладно! Два случайных трупа в первый же выход. Работа на два фронта. Связи с европейскими неонацистами. Соучастие в экспериментах на людях. Рано или поздно, мне все равно предстояло замарать руки мокрыми делами. Сколько веревочке ни виться… от себя не убежишь.

Это другое, я преследую благие цели! Я уже спас больше сотни жизней, и это только благодаря волонтерству в больницах! Я успешно реализую проект, который поможет против Губителей! Ведь не может быть, чтобы я желал чего-то дурного! Ведь меня признали, признала даже Александрия!

И чтобы оправдать это признание, чтобы продолжить свои проекты, мне нужно просто всадить этот нож по самую рукоять в шею этой девки. Это может быть неприятно, но необходимо, потому что риск неприемлем.

Я занес нож для удара…

Иди нахуй, Симург!

Нож опустился. И проткнул подушку в дюйме от шеи Сплетницы.

Я отпрянул. Дышать было тяжело, но я не мог снять маску, в воздухе все еще находился усыпляющий газ. Мне пришлось опереться на стену, чтобы сохранить равновесие, потому что ноги вдруг стали вялыми и непослушными. И все же к ощущению нахлынувшей слабости примешивалась нотка торжества. Я победил.

Думаю… думаю, этого достаточно.

Обнаружив утром нож рядом со своей головой, Сплетница узнает, кто приходил и с какими намерениями. Мое послание будет четким и недвусмысленным — я знаю кто вы, я знаю где вы, я могу избавиться от вас в любой момент, если мне что-то не понравится. Ведите себя смирно, и я даже не стану ставить вам клизму, когда поймаю. Хотя можно усилить эффект. Где там мой несмываемый маркер?

Через несколько минут я покинул логово Неформалов тем же путем, каким пришел. Банду самых никчемных злодеев в Заливе, после ликвидации Барыг, ждет незабываемое пробуждение.

* **

На следующий день

— Добрый день. То есть, уже вечер. Вы можете вспомнить ваше имя?

На лице парня-японца, еще недавно бессмысленно-тупом, отразилась напряженная работа мысли. Я терпеливо ждал, стараясь не обращать внимания на ноющую голову. Заржавевшие от длительного неиспользования мозги моих пятничных пациентов с трудом начинали проворачивать свои шестеренки даже после терапии.

— Синдзи Огава, — ответил он через несколько секунд.

— Полезай в ебаного робота, Синдзи, — пробормотал я вполголоса.

— Простите, что?

— Ничего.

— Вы сказали… робота.

— Вам послышалось. Сегодня седьмое января две тысячи одиннадцатого года, вы находитесь в психиатрической лечебнице города Броктон Бей, США. Вы только что подверглись воздействию парачеловеческих способностей с письменного согласия лиц, осуществлявших опеку в период вашей недееспособности. О деталях вам расскажет лечащий врач. Я лишь хочу убедиться, что ваш мозг и память функционируют нормально. Ваша дата рождения?

— Девятое апреля… нет, шестое. Точно шестое. Шестое апреля тысяча девятьсот девяносто первого.

— Верно, — я сверился с медицинской карточкой. — Имена ваших родителей.

— Хиро Огава и Микуру Огава.

— Верно. Имя вашей старшей дочери.

Парень вытаращился на меня диким взглядом.

— У меня нет дочери, — прохрипел он с ужасом. — Или есть? Я не помню…

— Нету, нету, успокойтесь. Я тестирую вашу память, и она в относительном порядке. Ваши речевые функции также не повреждены.

— Вы… вы врач?

— Я Магистерий, член Стражей. По соглашению с больницей, я вправе оказывать помощь с использованием параспособностей пациентам, чьи шансы на выздоровление оцениваются негативно. Остальные вопросы вы сможете задать лечащему врачу, он придет через несколько минут.

Я без лишних слов собрал свои принадлежности и выскочил из палаты. Общаться с пациентами после терапии я не любил. Меньше мне нравилось только общение с их родственниками. В отличие от Панацеи, чья работа со стороны выглядела чуть ли не волшебством, мои методы для несведущих казались ближе к привычной медицине. Из-за чего большинство людей не восторгались свершившемуся чуду, а начинали немедленно полоскать мне мозг на счет побочных эффектов, восстановительных периодов, аллергий и прочей подобной ерунды. Некоторые шли дальше, и начинали грозить судебными исками из-за того, что результат лечения их не вполне удовлетворял. Почему-то большинству людей казалось, что раз я не связан лицензиями на лекарства и сам мастерю инструменты, то обязан сделать все не только бесплатно, но и на порядок лучше обычных врачей, а любое отклонение от существующего в их воображении идеала считали проявлением моей лени или даже вредительства. Таким обычно я давал визитку с телефоном СКП, по которым специально обученные сотрудники умели вежливо посылать нахуй.

Люди — тупой и неблагодарный скот. Месяцы целительской практики дали мне прочувствовать это на собственной шкуре.

Я уселся на скамейку для посетителей и достал из чемоданчика бутылку воды, к которой тут же с облегчением присосался. Сегодня еще нужно вернуться в штаб-квартиру, закончить работу с кристаллизационным станком. Выращивать детали из мелкодисперсного расплава оказалось эффективнее, чем вытачивать из заготовок. На это у меня будет время до девяти часов, потом нужно возвращаться домой. И не забыть позвонить Кэсси, договориться в воскресенье выбраться на шопинг. Я, конечно, сделаю вид, что поддался на ее уговоры, но половина моего гардероба последнее время стала нестерпимо узка в плечах, так что тоже чего-нибудь прихвачу.

Мда, этого я не учел. Нужно перепроверить чертежи, чтобы понять, будет проще подгонять доспех по фигуре в процессе дальнейшего взросления, или же придется время от времени создавать новую модель на имеющейся производственной базе.

Спрятав бутылку, я заставил себя подняться на ноги и поплелся дальше по коридору. Атмосфера психиатрической лечебницы действовала угнетающе, не представляю, насколько стальные нервы надо иметь, чтобы работать тут постоянно. Взять даже этот белый коридор с ровными рядами белых дверей, залитый белым светом люминесцентных ламп. От одного его вида можно рехнуться, а осознание, что за каждой дверью тлеет уголек безумия, только усугубляет это.

Я заметил, что одна из дверей приоткрыта, и из любопытства заглянул внутрь. Дежурный доктор Куллидж уже что-то втолковывал долговязому мужчине, который в наброшенном на плечи белом халате казался мороженкой на палочке. Единственная пациентка неподвижно лежала на койке с полураскрытым ртом, бессмысленно таращась в потолок. Я уже хотел оставить их в покое, но случайный отблеск, принесенный моей силой восприятия, приморозил подошвы к полу.

Я зашел внутрь и деликатно постучал об дверной косяк.

— Магистерий? — доктор Куллидж обернулся и удивленно приподнял брови. — Я думал, ты уже ушел.

— Мне показалось, что случай интересный.

— Да ерунда, обычный психологический шок. Поступила в среду.

— Обычный ли? — я подошел к койке и всмотрелся в лицо пациентки. На вид лет пятнадцать-шестнадцать, длинные, слегка вьющиеся русые волосы. Внешне тянула на шесть из десяти, если бы не жутковатый расфокусированный взгляд и пустое выражение лица. — А я вижу, что для меня здесь есть работа.

— Магистерий, я не сомневаюсь, что ты можешь помочь, но мы тоже вполне компетентны.

— Возможно, имело место триггер-событие, — сказал я тихо, склонившись к уху врача.

Тот моментально переменился в лице. Легкое раздражение от того, что кейп лезет в его дело, сменилось опаской и беспокойством.

— Ты в этом уверен? — уточнил он.

— Своей силой я могу определить некоторые характерные признаки, — солгал я. На самом деле активную Corona Pollentia я с такого расстояния ощущал предельно четко.

— Кхм. Если родитель не против…

— Сэр, вы согласны на применение парачеловеческих способностей в терапевтических целях?

— Делайте что угодно, просто сделайте, — выцедил тот сквозь зубы.