— Мы ищем семью Кёлеров, — сказал я. — Насколько помню, жить они должны тут.

— Есть такие. А кто спрашивает?

— Скажите, что пришел Конрад.

Часовой ушел, и вернулся через несколько минут в компании двух мужчин. Первым оказался местный врач и сразу принялся осматривать Дэвида. Вторым — Дитрих Кёлер с Земли Алеф. Увидев меня, он охнул и схватил за плечи.

— Господи, Конрад! И правда ты! Живой!

— И вам добрый вечер. Знаете, можно сначала в тепло, а потом вопросы?

— Конечно-конечно, пошли. А это кто с тобой?

— Это Кевин. Последний выживший из моей команды.

Морозный Зверь приветственно махнул рукой. Кёлер-старший секунду размышлял, но потом решительно хлопнул его по плечу.

— Друзья Конрада — наши друзья.

Он провел нас в один из однотипных домов, составлявших поселение. Домочадцы уже поужинали, но спать еще не легли, и наше прибытие вызвало небольшой переполох. Кэти баюкала на руках младенца, ее муж поздоровался суховато, но без неприязни, Марта Кёлер всплеснула руками и почти насильно усадила нас с Кевином за стол, на котором тут же появился хлеб, копченая рыба и остывшая тыквенная похлебка.

— Кофе здесь не растет, — сказала она виновато, — но есть чай из плодов дикого шиповника.

— У меня тут завалялось кое-чего. Плесните в чайник немного, — я протянул ей фляжку с виски, спасенным с базы Котла.

Зная ревнивое отношение Кёлера-старшего к кулинарным талантам жены, я с поздним ужином не медлил, и только сейчас осознал, насколько голоден. Кевин последовал моему примеру. После ужина он пошел проведать Дэвида, женщины отправились спать, а я остался наедине с Дитрихом и мужем Кэти, имя которого вылетело из памяти.

— Ну рассказывай, — требовательно сказал Дитрих. — Что случилось?

— Конец света, о котором я давно предупреждал.

— Здесь несколько раз сильно громыхало, но в отдалении, — добавил мой зять. — Это связано?

Я кивнул, держа обеими руками стакан чая с виски.

— Мы сражались. Мы победили.

Почему Дитрих смотрит так печально?

— Победили? Какой ценой?

Я вспоминаю лица своих братьев, успевших увидеть победу: мир, не освещенный Золотым Рассветом, чистый от скверны парасил. Вспоминаю разрушенные города и целые миры, превратившиеся в пепелища. Вспоминаю неподвижные глаза Отступника и сотни тысяч потерянных, осиротевших людей, лишившихся своих способностей и пытающихся просто выжить среди растерзанных миров.

Что-то течет по щекам, дыхание перехватывает. Стакан очень горячий, но я все равно крепко стискиваю его, потому что эта боль хоть немного заглушает другую, более страшную. Почему?! Почему я выжил, а те, кто заслуживал жизни гораздо больше — нет?! Почему Лиза не застрелила меня, когда могла?! Чем такая гнилая тварь как я заслужила этот стол и кров, это искреннее сострадание?! Почему человеческое тепло и забота ранят меня сильнее, чем вся ненависть, с которой я сталкивался?!

Стакан в руке пуст. Горячий алкоголь пьянит быстрее, и только это дарит хоть каплю облегчения. Больше нет ни мантии Эйдолона, которой можно отгородиться от всего, ни сверхцели, к которой нужно нестись без оглядки. Глаза начинают слипаться, и я знаю, что сегодня впервые за много лет усну так, как все нормальные люди.

Я не знаю, что меня ждет. Не знаю, что ждет всех нас. Но завтра я проснусь и буду заново учиться жить так, чтобы все жертвы не стали напрасными.

«Завтра» чудесное слово.