— Не, тут другое. Понимаешь, я вижу, что у людей внутри, в прямом смысле. А когда провожу часы рядом с пациентами… чувствую, что иногда перестаю воспринимать их как людей. Скорее, как мешки с углеводородами, водой и карбонатом кальция. С одной стороны, это помогает. Я дистанцируюсь от чужих страданий, воспринимаю их как простой дисбаланс, который нужно отрегулировать. С другой, я иногда начинаю бояться сам себя. Понимаешь, сегодня я спасаю жизни, а иногда и дарю новые, взамен разрушенных. А что, если я однажды не смогу вернуться? Если соберу инструменты, сдам пациента на попечение врачей, выйду за двери, но продолжу видеть в людях вокруг только куски мяса? Чем я стану?

О чем споет мне белый ангел?

Лазершоу некоторое время молчала, а потом вдруг встала, обняла меня сзади и прижала к груди. Ох, черт… хотя удобно. Приятно даже. Нас ведь не видно с улицы, я надеюсь?

— Знаешь, когда я только получила силы, то разговаривала с Мисс Ополчение о программе Стражей. Она пыталась уговорить меня вступить. Мама, конечно, была против, так что ничего не вышло, но она сказала мне одну вещь, которую я поняла намного позже. Что долг Стража — защищать людей от злодеев, и что этот долг он исполняет ежесекундно, в костюме он или нет, на службе и дома. Так вот, Страж на самом деле защищает людей от одного единственного злодея — от того, кем он мог стать. Сражается с ним днем и ночью, без передышки. Потому что простой путь — это всегда путь зла, а ради добра нужно трудиться.

Я не знал, что ответить. Мне в равной мере поразило и ее участие, и смысл слов.

— Конрад, ты не плохой человек. Со стороны это видно. Злодей, которым ты боишься стать, не стал бы трудиться так самоотверженно. И однажды ты станешь великим героем. Настоящим героем. Я в тебя верю.

Радостная улыбка Кэсси. Крик Хэнка в миг агонии. Сосредоточенные Блицкриг и Кайзер. Непрочитанное письмо от Гезельшафта. Ангел над Лондоном, поющий песню гибели.

Я осторожно коснулся ее руки. В горле застрял плотный ком, и я далеко не сразу нашел в себе силы сказать хоть что-то.

— Герои не побеждают злодеев, — выдавил я. — Иначе их самих начинают клеймить злодеями.

— Победа это не обязательно прикончить кого-то или запереть в Клетке. Достаточно не дать вредить.

— Это не победа, это… поддавки. Победить злодея может только злодей. Потому что он тоже не соблюдает никаких правил.

— Ты ведь и сам понимаешь, что это приведет только к войне всех против всех. Кто-то конечно победит, но наградой ему будут руины.

— А если злодей обладает неодолимой силой? Как Триумвират, но со знаком минуса. Чтобы сама мысль противостоять ему даже не всплывала.

— Кто, например? Нилбог? Сибирь? Они что-то не рвутся побеждать злодеев.

— Нет, не то… вот кто, на твой взгляд, самая жуткая тварь в истории?

— Ммм… а почему ты спрашиваешь?

— Академический интерес.

— Серый Мальчик, — уверенно сказала Лазершоу. — Папа рассказывал, что пока он был жив, с Бойней № 9 даже не пытались сражаться. Просто бежали, и надеялись, что убежать удастся.

Она что-то еще продолжала говорить, но я не слушал. Имя обожгло меня как кипяток. Неодолимая сила… временные петли, которые никто не смог разрушить — ни Эйдолон, ни Герой — а значит, примерно равная силе Губителей. Кажется… кажется с этим можно работать.

Как только утихнет эта проклятая песня.

— Ну, приступим, — подумал я вслух.

Голос внутри карманного измерения звучал как-то странно. Вероятно, дело было в материале «стен», «пола» и «потолка», идеально отражающем звук. А также свет и, как я подозревал, любые другие формы излучения. Строго говоря, это и материалом-то не было, а «вероятностной абстракцией горизонта событий». Объяснения курьера Ящика Игрушек, который принес мне ключ-активатор, были путанными и невнятными, поскольку в теме он плавал и вообще сил не имел. Однако стоило мне прочесть приложенную инструкцию и взять в руки устройство, как моя собственная сила моментально разложила все по полочкам. Пусть даже написана инструкция была печатными буквами и с кучей орфографических ошибок. Если верить слухам, изготовителю карманных измерений было всего двенадцать или около того.

Чтобы заветный девайс попал мне в руки, пришлось выгрести из мастерской все старые и неудачные изделия, без которых я в принципе мог обойтись, а также наварить целую канистру самого забористого мнемотропа, который только смог придумать.

Вообще, это было то же самое средство, которое я пил по утрам ежедневно, просто неразбавленное.

Такой бартер скомпенсировал мне часть немаленькой стоимости карманного измерения, вдобавок удалось урезать стоимость снизив требования к гарантийному сроку. Мне показалось, что мне хватит и полугода, чтобы разобраться в пространственной технологии и поддерживать мой «домик на дереве» в рабочем состоянии. С Гезельшафта я смог стрясти аванс, упирая на необходимость закупки дорогостоящих компонентов, так что в канун Рождества я уже был готов приступить к практической реализации самого масштабного своего проекта.

Нахлобучив на голову сварочную маску, я взял лазерный резак и принялся пластовать тяжелый лист корабельной обшивки на небольшие кусочки, которые можно было засунуть в плавильный тигель. Предыдущая партия уже весело булькала в ожидании, пока я не вылью ее в форму. Потом последует чистовая обработка на фрезерном стенде, и очередная партия деталей присоединится к множеству таких же.

— Эй, герои, я ворую металлолом с территории муниципальной собственности! — крикнул я в потолок, ненадолго прервав работу. — Я жуткий и опасный злодей, остановите меня!

Разумеется, меня никто не услышал. Дверь в мастерскую была заперта магнитным замком, стены защищены электрическим контуром, саму мастерскую я тщательно обшарил на предмет камер, по которым за мной теоретически мог следить Оружейник. А если бы кто-то вломился силой, он бы обнаружил просто пустое помещение. Без специального оборудования, способного обнаруживать флюктуации в пространственном континууме, точку входа в карманное измерение найти было невозможно.

Дорезав лист, я вернулся к тиглю и с помощью рычага опрокинул его содержимое в форму. Расплавленный метал с шипением потек по выдавленным в глине дорожкам. Качество судовой стали, пятнадцать лет ржавевшей под открытым небом, оставляло желать лучшего, но мне пока не требовалось ничего сверхъестественного — просто средней мощности плазменный реактор, чтобы запитать всю будущую фабрику.

В конечном счете, все упиралось в энергию.

Кид Вин как-то показывал устройство своих шоковых пистолетов, где одним из компонентов был пространственный усилитель, благодаря которому вполне серьезное оружие работало от пальчиковой батарейки. Электрический ток распадался на множество потоков, которые проходили по разным мерностям пространства и резонировали между собой. Технология выглядела несложной, я бы даже смог ее повторить, но при увеличении масштабов резко терялась стабильность, резонанс становился слишком сильным, грозя разрушить конструкцию.

Такие вот неуловимые мелочи, из-за которых было невозможно повторить технарские изделия методами обычной технологии и науки. Как объяснишь людям без способностей, что мало просто изготовить детали и соединить их между собой? Что нужно отслеживать колебания таких энергий, которым нет названия в современной физике? Да еще в тех измерениях, которые существуют только в самых абстрактных математических моделях?

Скрепляя с помощью молекулярной сварки куски металла, я проделывал все перечисленное на автомате. Сила вела меня, исправляла неточности в движениях, незаметно проделывала такие манипуляции, которые я замечал лишь потом, по изменению циркуляции магнитных полей. Мне было даже интересно, в какой мере мои усилия, связанные с проектированием и конструированием, вообще что-то значат? Может, все «устройства» — это набор множества разных способностей, а все нагромождение железок и проводов нужно просто для отвода глаз? Или же металл служит вместилищем какого-нибудь «машинного духа», или даже оболочкой для энергетического конструкта, который и обеспечивает функционирование?