Мы применяем главный калибр одновременно, с максимальным рассеянием. Уже не лучи, какие мы использовали в начале, а расходящиеся потоки, схожие с тем, что применил Зион секундой ранее. Белый свет сталкивается с золотым и гасят друг друга. Враг тут же прекращает атаку, смещается в сторону, словно ожидая контратаки. Возникшей заминки хватает, чтобы державшаяся на удалении Симург выстрелила ему в спину чем-то из своей супер-пушки. Это оказывается последней каплей и Зион ускользает в соседнюю реальность. Не теряя ни секунды, мы следуем за ним.

Это продолжается уже почти сутки.

Мы не едим, не отдыхаем. Персональные темпоральные петли избавляют нас от голода и усталости, и это выручает, ведь мы можем только продолжать драться. Любое промедление, оплошность, заминка — смерть. Левиафан и Бегемот уже поплатились за недостаточную маневренность, Зион уничтожил их с такой легкостью, будто убивает Губителей каждый вторник, от них не осталось даже пепла. Остается только гадать, почему он не сделал этого раньше. Симург пока держится, ее предвидение позволяет ей уходить от самых опасных атак, но я чувствую — она потратила на это противостояние больше, чем это было допустимо. Будь ее воля, она бы не задержалась в бою, но наброшенные Дэвидом путы держат ее крепко.

Смерть двух Губителей позволила двум Дэвидам получить в распоряжение третью способность. Это позволяет нам держаться, потому что подтвердились наши худшие опасения. Зион обладал той же способностью, что и Контесса, силой выстраивать абсолютно точный путь к достижению намеченного результата, и даже с невидимостью, дарованной силой Мантеллума, нам приходилось туго.

Поначалу мы доставали его без труда. Потом он начал пытаться уворачиваться, и успешность этих попыток зависела от расстояния, с которого наносился удар, так что мы перешли в более тесный контакт. Постепенно он просек этот фокус, и вместо лучей и направленных вспышек начал испускать своей золотой свет во все стороны, стоило кому-то из нас только подумать о выстреле. К счастью, сила трансляции вкупе с локальным ускорением времени позволяла нам уловить начало атаки и вовремя убраться из опасной зоны, однако наша суммарная огневая мощь заметно просела. Тем не менее, мы продолжали стрелять при каждом удобном случае, потому что по предположению Сплетницы, способность прокладывать путь к победе должна быть очень энергозатратной, что по идее приближало сценарий «Истощение».

Какое-то время у нас это получалось. Потом мощь его упреждающих контратак стала стремительно нарастать, он начал применять внезапные маневры и накрывать своими вспышками сразу множество реальностей. С одной стороны, это было хорошо, потому что мы явно задели его за живое. И это же было плохо, поскольку Зион учился с пугающей скоростью, и даже не видя нас за покровом Мантеллума, действовал все эффективнее.

Враг адаптировался. Но мы тоже. Формация перестроилась, теперь мы отступили во вторую линию и обеспечивали прикрытие Дэвидов от самых страшных атак Зиона, посылая потоки белого света навстречу золотому, точно обратный пал против пожара. На какое-то время ситуация стабилизировалась. Похоже, эффективные меры противодействия такой тактике, с учетом трех неизвестных переменных, требовали заоблачных затрат энергии, много больше, чем Зион терял в бою с клонами.

Почти сутки мы гнали его через бесчисленные реальности. Дэвиды обрушивали на золотого ублюдка одну силу за другой. Они тоже экспериментировали, подбирали сочетания способностей, которые бы оказали наиболее разрушительный эффект. Зион быстро вырабатывал иммунитет, но всемогущих детей это не смущало, и они без сожалений отбрасывали переставшие работать силы, чтобы впустить новые. Симург поливала его энергетическими болтами и бог знает чем еще из своей супер-пушки, которую постоянно дорабатывала, стоило в радиусе ее восприятия оказаться случайному Технарю. И все равно этого не хватало.

В безлюдных реальностях мы отходили в тыл, позволяя Дэвидам обрушивать на Зиона свою хтоническую мощь, однако в обитаемых мирах нам приходилось брать дело в свои руки, пока клоны восполняли силы за счет подвернувшихся паралюдей. Зачистка должна была затронуть всех, иначе сохранившееся где-то правительство или регулярная армия станет точкой кристаллизации для общества старого образца. Не было времени налаживать связь с Контессой, так что речи о хирургически точных ударах не шло, и мы просто позволяли Зиону громить столицы стран, военные базы и инфраструктурные узлы. Однако вместе с тем мы следили, чтобы нанесенный ущерб не стал фатальным для мира в целом. В этом заключалась суть операции «Немыслимое»: все должны быть тяжело ранены, но никто — смертельно. Как только ситуация становилась угрожающей, мы все вместе усиливали напор, заставляли Зиона отступить в другую реальность.

Когда сражение шло над населенными мирами, я невольно задумывался: а как наша схватка выглядит со стороны? Будут ли о ней складывать красочные легенды, если останется кто-то, чтобы их сложить, или это будут скрупулезно собранные архивные факты и свидетельства? Как эта оргия разрушения и самого массового кровопролития в истории отпечатается в сознании людей?

По истечении суток стало ясно, что битва на истощение будет нами проиграна. Не знаю, насколько большой ущерб мы нанесли врагу, надеюсь, что заметный. Однако наше годами заготавливаемое снаряжение начало показывать первые признаки износа. Микросекундная задержка между мысленной командой и активацией телепорта, падение напряжения в энергосистеме на уровне погрешности, еле заметная рябь на ретинальном дисплее маски. То, на что не обратишь внимания в обычный день, но может стать фатальным в бою с космическим богом.

Более того, мы банально уставали, психологически. Даже во время охоты на Неформалов и Бойню не было так тяжело. Тогда я мог передохнуть, отдышаться, составить план. Сейчас нет ни одной свободной секунды. Дэвидам немного легче. В отличие от нас, они могут позволить себе минутный перерыв, сжевать пайки, хлебнуть воды из фляжки, а комбинируя разные способности, снимают усталость и потребность во сне.

Томительно медленно сменяются цифры на хронометре с обратным отсчетом. Мы пообещали Александрии тридцать шесть часов… сейчас я уже сомневаюсь, что мы продержимся хотя бы тридцать.

Очередная реальность. Мертвый, практически стерильный пустынный мир. Здесь можно не осторожничать. Дэвиды первыми переходят в наступление, выпущенные ими жгуты непроглядной тьмы опутывают Зиона, пытаются выкачать из него энергию также, как они это проделывали с паралюдьми. Он сопротивляется, причем не нейтрализует сам эффект способности, а почему-то вырывается из пут грубой силой. Слишком свыкся с человеческим телом? Нет времени об этом подумать. Действуя на одной волне, мы одновременно задействует наступательные системы, и атакуем скованную цель.

Потоки высокотемпературной плазмы полностью скрывают золотую тварь из виду и врезаются в безжизненную землю, оставляя километровые оплавленные борозды. Не время для главного калибра, он разрушит и вытягивающие энергию черные жгуты. На ретинальном дисплее начинает мигать красным тревожный сигнал.

Излишне. Через многочисленные имплантаты, подключенные к нервной системе, я ощущаю оборудование как часть себя. Я стараюсь не анализировать это ощущение, сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас, потому что это довольно жутко — ощущать себя огромным комплексом непостижимой машинерии, раскинувшимся на десятки миров. Прямо сейчас я ощущаю, как одна из частей моего гигантского тела пылает в огне. Плавятся стальные балки и опоры, вечные антарктические льды превращаются в исполинский столб пара. Неисправность. Перегрузка. Авария.

В этот момент все и покатилось к черту.

Зион конвульсивно дернулся, а потом вдруг расслабился и закрыл глаза. Дэвиды продолжали вытягивать из него энергию в немыслимом количестве, но он ни на что не реагировал, будто погруженный в глубокую медитацию. Так продолжалось около трех секунд, а потом наша интуиция, дарованная способностю трансляции, взвыла в ужасе.