Тело Джана уже засыпали землей, когда Кадер освободилась от патронажа неудавшейся невесты, и подошла ко мне, осторожно обхватив мою руку чуть выше локтя, и прижалась к ней головой. Я невесомо поцеловал её в макушку, и подбородком уткнулся в её русые, мягкие волосы.

Наконец, вся церемония закончилась, я больше не мог оставаться в этом месте, кивнув на прощание Анри, ибо Озгюру и остальной семье было сейчас не до меня, взял Кадер за руку, и мы направились к выходу.

Ненавижу кладбища, ещё со времен смерти отца, не переношу, каждый визит к его памятнику стоит мне громадных усилий, и если кто-то, а именно моя бабушка Мехтебер, может часами сидеть рядом и рассказывать холодному камню последние новости, мысли, переживания, то мне хватает пару минут посидеть рядом, молча вспоминая родителя.

— Кадер, когда я умру, молча сожгите меня, и даже не сообщайте, чтобы никто так не приходил, — оповестил я о своем решении, поворачиваясь к заднему сидению машины, чтобы спокойно объехать транспорт других посетителей, и ни в кого не врезаться.

— Не смей так говорить, — тяжело проговорила она, пристегиваясь ремнем безопасности, чуть прикрывая глаза от усталости. Она тоже не спала несколько дней, молча сидя со мной на кровати, так мы обменивались переживаниями. — Надеюсь, я умру раньше, и не буду ничего этого видеть.

— Мало тебе при жизни моих страданий, ты ещё и после смерти их хочешь видеть? — Раздраженно проговорил я, чуть хлопнув по рулю ладонью, выезжая на трассу.

— Давай ещё соревнование устроим? — Возмутилась она, шмыгая носом, в её глазах всё ещё блестели слезы.

— Отлично, — я хмыкнул, впервые за несколько дней улыбнувшись, хотя на такие темы даже говорить не следует, особенно, после случившегося. — Мы как старая пожилая пара, готовящаяся к смерти. Ты ещё не слышала, как дедушка с бабушкой это обсуждают. Мехтебер недавно пришла из магазина, показывает мне платье, и говорит, чтобы я запомнил его, и потом, когда она умрет, его на неё одели.

— Ужас, — протянула девушка, немного повеселев, больше не было того гнетущего напряжения.

— Ещё какой, а дедушка иногда сажает Чичек в столовой с листом бумаги, и просит составлять с ним меню для поминок. В их возрасте это нормальная тема для обсуждения.

— Когда и нам будет семьдесят, обязательно обсудим, и саваны похоронные, и меню, а сейчас, пожалуйста, оставим это. Куда мы едем?

— Не знаю, куда-нибудь подальше. Насколько бензина хватит.

— Странный побег получается, — хмыкнула девушка, легко массируя свой лоб, у неё, как и у меня, жутко болит голова. — Сверни здесь, я знаю, куда поедем.

Приехали мы на тот склон, откуда собиралась сброситься Нихан в ту ужасную ночь. Неудивительно, что её понесло туда, там открывался восхитительный вид на море, и на наш странный городок. Если бы я хотел прервать свою жизнь, то перед смертью, хотел бы увидеть подобную красоту.

Мы сели на поваленное дерево, устремив свои уставшие глаза на ту точку, где небо сливалось с морем, где не было ни смерти, ни боли.

— Недавно мы были тут с Джаном, тогда, при свете, я не узнала это место, где кое-что могло закончиться плачевно.

— Когда это было? — Ужасное чувство, кажется, во мне поднимается волна ревности, но потом, вспомнив об участи друга, эта волна опускается, и затем меня окутывает стыдом и болью.

— Когда просмотр матча обернулся приходом гостей, — проговорила Кадер и зевнула, следом зевнул и я. Её голова всё ниже наклонялась, без сил держаться, а глаза медленно прикрывались, желая отдохнуть.

— Я благодарен ему, что в тот день он не оставил тебя одну. Пусть никогда бы не оставлял, ни тебя, ни меня, ни остальных, — тихо проговорил я, чувствуя, как организм больше не может работать без отдыха, сейчас мы впервые ощутили покой, и тело тут же сдалось.

— Он навсегда рядом с нами. В сердце и в голове, — Кадер медленно сползала по бревну, я попытался поймать её, но она уже сидела на земле, прислонившись спиной к поваленному дереву.

— Не сиди на земле, холодно ведь, — я сел рядом, собираясь поднять её, но волшебным образом, она уже заснула, её голова упала мне на грудь, я чуть приобнял её, прилег на дерево, и тут же сам заснул.

Тогда я забыл, что бензин закончился, и нам не стоило укладываться спать, ведь ночью гораздо проблематичнее выбраться из леса.

Я проснулся от холода, вернее, от стука зубов человека, лежащего рядом, Кадер свернулась в клубок, подобно кошке, тряслась и жалась ко мне. Кроме её холода меня волновало следующее, на улице стемнело, мы сидим на ледяной земле, на поляне, возле леса, а в машине закончился бензин.

— Кадер, проснись, — я осторожно потряс её за плечо, но она только взяла её в свою руку, и попыталась использовать, как одеяло, накрыв ею плечо и немного шею. — Так не пойдет, ты сейчас совсем замерзнешь.

Мне пришлось подняться на ноги, потревожив этот кошачий клубок, девушка молча уселась на земле, сонно моргая, явно не понимая, где она находится. Осознав, что, не смотря на холод, вставать она не собирается, я взял её за руки и поставил на ноги.

— Почему дома нам не спалось, а в лесу так сразу, даже на несколько часов. Сколько времени?

— Половина восьмого, — ответил я, глядя на часы, доставшиеся мне от отца. Обычно я не ношу их, но сегодня дедушка лично принес мне маленькую коробку, в которой они хранились, и я понятия не имею, зачем ему это понадобилось.

— Поедем домой или хочешь ещё погулять?

— К сожалению, нам придеться ещё погулять, бак пустой, — поведал я, подходя к машине, когда Кадер уже схватилась за ручку, собираясь войти внутрь.

— Отлично придумал, — с абсолютным выражением радости проговорила она. — Зачем тогда будил? Так и спала бы на земле.

— Тихо-тихо, не начинай раньше времени, сейчас позвоним Ферхату или такси вызовем, и поедем домой, возьми пока, — я снял пиджак и протянул его, не хватало ей замерзнуть ещё больше, похлопал по карманам и не нашел телефон, бросив странный взгляд на девушку, словно это она взяла его.

— Ты его потерял? — Совсем не удивившись, проговорила Кадер, складывая руки на груди. — В машине посмотри.

Искомое нашлось на сидении, только вот, это ничем не могло помочь, он выключен. Надеюсь, девушка не скажет, что перед выходом просила поставить его на зарядку.

— А где твой телефон? — Сделал я вид, будто ничего не произошло.

— Дома, я не брала с собой сумку. А про твой телефон, я, наверное, промолчу.

— Переждем здесь ночь и утром пойдем? — Предложил я, не радуясь подобной перспективе, но со всей этой ситуацией мы немного забылись, даже образ умершего друга перестал стоять перед глазами.

— Ещё вечер, зачем столько ждать, если можно пойти сейчас?

— В темноте и холоде?

— Послушай, мой дом не так уж и далеко отсюда. Выйдем из леса, и по дороге будет уже легче идти. Удобнее ведь переночевать в доме, а не в лесу.

— Хорошо, ты знаешь дорогу?

— Разберемся, пойдем по широкой дороге, как-то же машины сюда проезжают.

Мы двинулись в путь, пока окончательно не стемнело, хотя из-за высоких деревьев, свет на нашу дорожку почти не попадал. Кадер постоянно спотыкалась о торчащие из земли корни деревьев, или теряла равновесие, наступая на шишки, коих тут оказалось несметное количество.

— Ты точно дойдешь? — С сомнением спросил я, мы прошли чуть больше пятисот метров, а она уже собрала на своем пути, всё, что могло попасться.

— А у меня есть выбор?

— Могу взять тебя на руки, — предложил я, подходя ближе, заметив это, она быстрее пошла вперед, чтобы я не догнал её. — Всё равно не убежишь, на первой палке упадешь. И рухнешь. Знаешь куда? Прямо к моим ногам.

— Даже не надейся, дорогой. Теперь и в жизни не споткнусь, — проговорила она, после чего тонкий каблук её туфли воткнулся в мягкую землю, она немного потеряла равновесие, продолжила путь, выскочила из обуви, и повалилась на колени.

— Ты в порядке? — Подбежал я, испуганно вглядываясь в её лицо, которое из-за темноты не мог видеть, чтобы понять её эмоции. Я услышал всхлип, сел рядом с ней на землю, погладил по плечу. — Тише, не плачь. Сильно ударилась?