— Хорошо, переодевайся.

Пока она скрывалась в комнате, я позвонил Ферхату, отдавая распоряжения, я бы и уборщиков сюда вызвал, но боюсь, со всеми этими вещами Кадер лучше разобраться самой.

Я продолжал ждать её, за это время выкинул бутылку из кармана и пока доставал стакан из комода, нашел фотографию. На ней запечатлена счастливая семья. Мужчина, обнимающий красивую, светловолосую женщину, держит на руках ребенка в желтом платье и с цветком подсолнуха на голове, они не смотрят в объектив, они счастливо улыбаются и глядят друг на друга.

К слову, Кадер ничего не взяла от своего отца, кроме зеленых глаз и темно-русых волос, она больше походила на мать, совсем непохожую на турчанку, светловолосую и сероглазую девушку. У них одинаковая форма лица, глаз и рта, да только улыбается Кадер не так, хоть я и видел её искреннюю, не саркастическую ухмылку, а настоящую улыбку всего пару раз, и все эти разы были совсем не связаны со мной, но я помнил эту светлую и какую-то зажатую манеру улыбаться.

Как только я услышал приближающиеся шаги, сунул фото на место, задвинул ящик и выпрямился, ожидая появления девушки.

Кадер надела обтягивающее черное платье, длиной чуть выше колена, оно подчеркивало её стройную фигуру, а простые черные туфли на среднем каблуке сделали её ноги длиннее, а саму ступню маленькой, даже Золушка позавидовала бы.

Конечно, для приема этот наряд не годится, и пусть Кадер выглядит замечательно и без горы косметики и дорогущего платья, но дамам, прикупившим одноразовое платье за десятки тысяч лир, она не придет по вкусу. В прочем, плевать мне хотелось на этих дам, главное, чтобы они сами не налетели на неё, как коршуны.

— Красиво, — похвалил я, надеясь хоть этим вызвать её улыбку.

— Тебе не будет стыдно за меня? — Порадовать её не получилось, ведь она слишком не уверена в себе.

— Ты прекрасно выглядишь, — я хотел сказать что-то ещё, но она в два шага подскочила ко мне и потолкала к выходу.

— Тогда идем быстрее. Господин Ферхат сможет сам открыть дверь или оставить ключи?

— Эту дверь пинком открыть можно, так что не беспокойся.

— Теперь наоборот начну беспокоиться, — кажется, её настроение пришло в норму, или она притворяется.

— Можем подождать его.

— Нет, идем. Чем раньше это начнется, тем быстрее закончится.

— Это не так работает, — поспешил огорчить её я, пристегивая ремень безопасности.

Вечер начался без осложнений, я быстро представил Кадер родителям друзей, и старался не оставлять её наедине с дамами и их неудобными вопросами. К нашему приезду о помолвке уже объявили, поэтому Джана мы застали уже изрядно печальным, но хотя бы не пьяным, как он обещал.

— Поздравляю, — проговорил я, хлопая по его плечу. Я говорил это без иронии, в такой день уже не до шуток. — Пусть этот брак счастливым будет.

— Благодарю, — ответил друг так, будто принимал соболезнования на похоронах близкого человека. — Добро пожаловать.

— Джан, познакомься, это Кадер. Кадер, это мой лучший друг Джан.

— Рада знакомству, — слегка пожала его руку девушка, не поднимая глаз.

Все чаще я замечаю, что она никому не смотрит в глаза, даже при разговоре отводит взгляд куда-то, смотрит вниз или на одежду, на руки собеседника, и контакта глазами избегает. При нашей первой встрече меня разозлило, что она не глядела на меня, даже показалось, что это презрение с её стороны, но скорее всего это какой-то комплекс.

Вместе с этим я заметил другой взгляд. Странный взгляд Джана на неё. Он смотрит на неё сожалеюще-печально, и вовсе не потому, что с ней что-то не так, он жалеет, что не может больше общаться с другими девушками. Во всяком случае, я надеялся, что думает он о других девушках, а не о Кадер.

Я довольно быстро познакомилась с друзьями Биркана, особенно добр ко мне оказался Джан, а Анри и Озгюр засыпали меня вопросами. И если Озгюр хотел знать больше обо мне и о всяких подробностях, за что получил щипок от брата и Биркана, то Анри, в странной, но чарующей манере, расспрашивал о Нихан. Со всем прискорбием я сообщила, что она счастлива и вскоре выходит замуж. От этой новости парень расстроился, будто подруга была центром его вселенной, хотя они ни разу не поговорили нормально, во всяком случае, Нихан ни разу не слушала, что он говорит

Мешать мужской компании я не стала и хоть и чувствовала себя странно, грязной тряпкой на фоне нарядов от кутюр, как говорит моя тетя, но мне срочно требовалось отойти в какой-нибудь угол и сесть, ибо терпеть боль в ногах уже было невозможно.

Так как других туфель у меня нет, а эти принесла мне тетя, и они на два размера меньше моего, мои пальцы сжались до такой степени, что грозились пробить костяшками обувь, а пятка настолько вжалась в край, что вероятно уже сейчас натерлась мозоль, и вот-вот хлынет кровь. Но во всем этом был плюс, даже если я начну прыгать на месте, обувь с меня не соскочит, вряд ли бы мне это пригодилось, но хоть что-то хорошее.

Я медленно, мне казалось, если чуть набрать скорость, то я собью или врежусь в кого-то, а лишнее внимание мне ни к чему, двигаясь, как ощетинившаяся кошка, перемещалась по огромному двору. Оценивала декорации: миниатюрные лампочки, белые и розовые атласные ленты изящно ниспадают с мраморных колонн, поднимаются вверх и окутывают пространство над садом. Словно навес из шелка.

Праздник проходил во дворе за домом семьи Бетлюч, часть гостей находилась на большой веранде из белого дерева, где как раз и размещались кресла и диванчики, обтянутые бело-молочной кожей. А вот во дворе, сразу после ступенек разместились столы с угощениями и напитками.

Гостей было так много, что я боялась заблудиться и среди этих людей, разместившихся и на террасе, во дворе и в большом коридоре, размеры которого превышали мой дом, как в высоту, так и в ширину, потерять Биркана.

Глядя себе под ноги я осторожно приближалась к замечательному месту, в самом углу террасы, возле перил, там был еще и вход в кухню, откуда часто выходили официанты, пополняющие столы и выполняющие некоторые личные просьбы гостей, в виде приготовления чая или кофе, поэтому народ не спешил занимать там места.

Незаметно для себя я подняла голову, услышав чей-то приятный смех, в нескольких шагах от меня, спиной ко мне стояла полноватая девушка, разговаривая с несколькими другими девушками, на ней свободное платье, чуть оголяющее лопатки. Сверху, на шее, платье придерживается шелковыми лентами, по цвету, так похожими на ленты коими украшена территория. Ленты развязались, и одна вот-вот норовит сползти по плечу, оголив этим всю верхнюю часть тела.

Одна из собеседниц, с идеально прямыми черными волосами, её уложенная челка кокетливо прикрывает голубые глаза, прекрасно замечает, как медленно сползает лента по кругловатому плечу своей подруги, даже следит за этим краем глаза, но молчит. С плеча её взгляд переводится на меня и красивые, чуть раскосые, голубые глаза смотрят с интересом и сомнением.

Красивое лицо девушки показалось мне стервозным, сложилось впечатление, в особенности от её взгляда, что она ждет, когда платье сползет от резкого поворота или от ветра, и девушка опозорится перед кучей людей.

Не совсем вникнув в свои действия, я шагнула к ним, обойдя небольшой пуфик, бесцеремонно вмешиваясь в чужой разговор. Не зная, что следует сказать, а что сделать, я, чувствуя как мои щеки алеют, осторожно коснувшись её оголенного плеча пальцами, произнесла:

— Прошу прощения, можно я поправлю кое-что?

Девушка, с глазами испуганного зверька, обернулась ко мне, не понимая, что я хочу от неё.

— Что такое? — У неё оказался неожиданно милый, высокий голос, почти детский.

— Отойдем подальше, я поправлю ленты на твоем платье. Честное слово, сейчас ветер подует и всё улетит, — пояснила я, с некоторым сожалением.

Она с удивлением попыталась посмотреть на свою спину, а рукой потрогала себя за шею, проверяя мои слова. В это время я заметила прожигающий ненавистью взгляд от другой девушки, и адресован этот взгляд мне.