День сегодня выдался жаркий. Солнце припекает так сильно, что, кажется, вскоре начнет плавиться асфальт, а вместе с ним и головы несчастных прохожих, неосмотрительно не надевших головные уборы.

Я отношусь к той же категории, хоть я и слышал об аномально жарком июне, который, к слову, ещё не наступил, ведь пока ещё середина мая, возможности взять кепку у меня не было.

Этой ночью я был у своего друга, где мы в очередной раз отмечали быстро сданные экзамены, а точнее купленные, и теперь были свободны до августа, а уж потом нам вручат дипломы, столь дорогие, и дороги они не нашему сердцу, а материальному состоянию родителей.

Мало того, что на мне черная рубашка из шёлковой ткани, из-за которой я неимоверно вспотел, так ещё передвигаемся мы на кабриолете с открытой крышей.

— Может, ты закроешь этот кумпол и включишь вентилятор? — Простонал Анри с заднего сидения, он намотал на голову куртку, не понятно зачем, взятую в доме Озгюра, и меньше нас всех страдал от слепящего света.

— Откуда ты эти слова только берешь… Хорошо, что хоть вентилятор, а не ветряк, — едва слышно пробурчал один из близнецов, сползая куда-то под сидения, чтобы ему не припекало. — Ещё бы попросил помахать перед тобой папоротником.

— Сядь нормально, ещё не хватало, чтобы нас остановили, — возмутился я, глядя на друга через зеркало заднего вида, затем взял предложенную Джаном бутылку с водой, и приложил её ко лбу, чтобы хоть немного охладиться, но вода нагрелась так, что в неё смело можно было кинуть чайную заварку и получить горячий чай. Бутылку от лица я так и не убрал, и, оглядываясь по сторонам, дабы понять, не выезжает ли кто из поворота, ответил, — Крыша не поднимется, там механизм сломался, я собирался сказать об этом Ферхату, но вы очень просили покататься именно на кабриолете, типа девчонкам нравится.

— И так мы никого и не нашли, — вздохнул Джан, толи из-за отчаяния от неудавшегося свидания, толи из-за жары. — Остановись там, вроде бы это кафе, надеюсь, там есть кондиционер.

Я спустил темные очки на нос, чтобы посмотреть, куда предлагает зайти друг, так как по дороге мы тащились, будто на черепахе, гнать я не мог, на солнце дорога будто расплывалась передо мной, и даже солнцезащитные очки не выполняли своего прямого назначения, и на ходу смог рассмотреть здание с большими окнами.

— Думаешь в этом районе где-то можно поесть без отравления? — С сомнением спросил я.

— Понятия не имею, но выпить сока со льдом точно можно.

— А хотелось бы чего-то покрепче, — озвучил свои желания Озгюр.

— Вчерашнее вспомни, и слюни вытри, ты как бочка, лей в тебя и лей, — возмутился его брат.

Ничего не ответив, я свернул к общепиту, к счастью парковка оказалась сбоку от здания, не пришлось даже никуда заворачивать. К слову, на парковке всего три места, и все они пустые. Не порадовало меня только то, что кожаные сидения на солнце накалятся ещё сильнее, и ехать дальше без ожогов на мягком месте мы уже не сможем.

Бросив прощальный взгляд на машину, пёкшуюся на самом жарком месте, я хотел было вернуться, и ехать дальше, но осознал, что ещё немного и я точно перегреюсь.

Кафе находится в довольно высоком одноэтажном здании из белого кирпича, на лицевой стене расположено несколько больших окон, из которых видно зал, полностью заполненный людьми, с остальных же сторон окон нет совсем, если только на кухне, или же они скрыты с другой стороны. Дверь массивная, деревянная, со стеклянными вставками, через которые можно видеть всех кто заходит в кафе.

Над дверью закреплены большие буквы, ярко бирюзового цвета, название было бы ещё ярче, если бы не пыль покрывающая вывеску, «Эдер» говорилось в названии, только буквы были так слеплены между собой, так ещё и выписаны курсивом, что казалось, будто это витиеватый старинный арабский символ.

Стоило нам войти внутрь, как выходить перехотелось, в помещении так прохладно, будто мы оказались на севере, но выйти приходилось, так как все столики заняты. К счастью, Озгюр, чья привычка постоянно смотреть по всем сторонам и знать абсолютно всё обо всём и обо всех, раздражала этих всех, заметил что-то вроде кабинок, расположенных под этими большими окнами.

Сидеть там никто не хотел, так как солнце припекало, но выбора у нас не было, поэтому мы сели в кабинку справа от входа.

Кабинки не были никак отделены, различались они от основного зала только низкими диванами, подходившими под цвет к вывеске и длинными квадратными столами, а так же видом на дорогу и на облезлые магазины напротив. Но портили вид не старые магазинчики, они, наоборот, создавали некий колорит, мешало этому уединенному району огромное здание с офисами внутри, она никак не вязалось с общим видом.

Во всем же зале расположены круглые небольшие столики, а к ним кованые стулья с круглыми сидениями, на которых, как мне показалось, не очень удобно сидеть.

У меня жутко разболелась голова, поэтому уложив локти на стол, я уткнулся лбом в ладони, надеясь, что в темноте глазам станет легче, от того и голова перестанет болеть.

Однако этому не суждено было сбыться, неугомонный Озгюр продолжал смотреть по сторонам и разглядел официанток, посему толкнул меня, и когда я с недовольством посмотрел на него, он указал мне бровями на девушек. Тяжело вздохнув, потакая любопытному характеру друга, я всё же повернулся.

По залу циркулируют стройные девушки, на них бирюзовые блузки, с закатанными выше локтей рукавами. Блузы заправлены в темно-синие юбки, длиной до колена, кажется, такой фасон юбки называется колокол. Но это мне только кажется, это слово я узнал от одной из своих подружек, которая целый день жужжала над моим ухом, что подобное больше не в моде.

Форма официанток могла бы показаться вполне симпатичной, если бы не странные босоножки на плоской подошве, застежка которых обвивает щиколотку.

— Эх, печально, и не поглазеешь на ножки, — тут же выдал Анри, как всегда говоря как-то странно.

— В туфлях было бы намного лучше, — совершенно не к месту, озвучил мою мысль Озгюр, оказавшись знатоком моды, не зря ведь он на протяжении нескольких лет влюблён в модель.

— Тоже мне собрались, законодатели моды, — недовольно пробурчал я, ибо девушки уже с сомнением поглядывали на нас.

Я взял в руки меню, оно напечатано на большом ламинированном листе, от этой забегаловки не стоило ждать многостраничную книжку в кожаном переплете. Судя по блюдам, здесь подают домашнюю еду, в основном даже традиционную кухню.

Я пробежался глазами по первой странице: долма, чечевичный суп, кускус с овощами, шурпа с бараниной, кюфта. Дальше читать я не стал, ничего нового я для себя не найду. На обратной стороне были десерты и напитки. К слову, десертов было столько же, сколько и основных блюд, может и чуть больше, помимо домашних сладостей полно и всяких пирожных и чего-то ещё, название остального я слышал, но так и не понимал, что это.

От изучения меню меня отвлекла сама судьба, а вернее мой неуклюжий друг Анри, у которого из рук выпал телефон, брякнувшись на красивую каменную плитку, на полу. Поворачиваясь на этот звук, я заметил девушку. Она выходила из кухни, или что это было за помещение, когда она проходила по залу перебросилась с другими девушками словами, от чего те рассмеялись, а она улыбалась, так искренне, так не наигранно, казалось, она мерцает на солнце, так же как светятся камни, как показалось мне.

На душе вдруг стало так тепло, и я тоже улыбнулся ей, вернее из-за неё, она не смотрела на меня, взгляд её обращен к ясному небу и яркому солнцу за окном, будто её оно не слепит.

Незнакомка двигалась к нам, так и не взглянув ни разу на нас, когда она почти подошла вдруг замерла, из-за чего я смог заметить её тонкие ножки, с изящными, миниатюрными щиколотками, из-за отвратительной обуви, щиколотки казались очень привлекательными.