— Наверное, это всегда так, не существует ничего вечного.

После слов друга я задумался, ведь действительно, когда-то жизнь разведет нас с Кадер, я ведь не смогу удерживать её вечно, у меня и причин для этого нет. Это лето лишь короткий эпизод, в котором я был счастлив только из-за её присутствия, но у нас нет будущего. Так стоит ли оттягивать момент расставания, если уже и так всё понятно?

С этой же мыслью я сидел уже на пороге, рядом с выходом в сад, откуда Йетер сбегала по ночам, чтобы поговорить со мной.

Я молча смотрел в темноту, будто не было передо мной зеленых кустов изгороди, к которым жались прикрывшиеся бутоны цветов из-за ночной прохлады, не было деревянного стола, за которым некогда счастливое семейство Кара обедали и ужинали на свежем воздухе. Теперь за этим столом не было длинной лавочки, выкрашенной в едкий малиновый цвет, потому что краска для забора в последний момент не понравилась Эде, и они вместе с дочерью покрасили лавку и несколько табуреток. Теперь за этим столом никто не обедает, там лишь громоздятся старые цветочные горшки с остатками земли, прилипшей к краям, садовые ножницы, и моток шпагата, коим заботливый садовник, приходящий раз в две недели, подвязывал цветы, нуждающиеся в опоре. Всё это было передо мной, но своими глазами я видел лишь темноту.

Почему люди не думают сразу? Почему нужно что-то начать, и на середине понять, что это совсем не твое, но ты уже привязался и не можешь отпустить? Наверное, потому что ты никогда не узнаешь, если не попробуешь.

Я задумался, ведь я не вижу не только совместного будущего с Кадер, я не вижу именно своего будущего, с кем бы то ни было.

Что будет дальше? Целые дни я буду проводить на работе, как и все мужчины моей семьи, возвращаться домой тираном, и ненавидеть всех, кто хоть как-то тянется ко мне, желая получить толику внимания и тепла.

Нет, я не хочу этого. Только вот, пока не знаю, чего хочу.

Знал я только одно, в ближайшее время я должен отпустить Кадер, я забрал у неё эту свободу, я же должен и вернуть.

Будто бы я кричал об этом вслух, или же девушка умела читать мысли, но на пороге, в раздражающем, желтом свете одинокого фонаря на стене, появилась Йетер.

Не говоря ни слова, она села рядом, свесив ноги со ступенек, руками придерживая короткий плед, обмотанный вокруг её тела. Несколько минут мы молча смотрели в слабо освещенный сад, в котором я видел только тьму, а она то и дело смотрела через меня, в заросшие травой, покосившиеся ворота из темного дерева, ведущие в старый дом дедушки, в котором я проводил лучшее время в своей жизни.

— Помнишь, как я сбегала ночью из дома, чтобы выйти к тебе? А на этом пороге постоянно скрипела половица, прямо под окнами спальни родителей, и я всегда боялась, что они узнают обо всём, но продолжала убегать, — тепло и искренне улыбнулась моя подруга детства, эту улыбку я не видел уже долгие годы.

— Помню, ещё ты постоянно рвала виноград, и жаловалась что он кислый, — вдруг вспомнил я, отвлекаясь от мыслей о расставании. Пусть это ещё не произошло, но я уже чувствую. Ожидание всегда волнительнее, не смотря на то, что ты ждешь, хорошее или плохое.

— В темноте я не видела, что рву, спелый или неспелый, — засмеялась она, словно рядом со мной всё так же сидела девочка из моего детства, которую, признаюсь, я никогда не любил, считая своей младшей сестрой.

— Куда делась лавочка? Подпирает где-то стену? — Спросил я, словно вернулся в прошлое на пару мгновений. Это путешествие во времени сделало мне только больнее. Настанут ли времена, которые я не буду вспоминать с сожалением?

Пожалуй, уже наступили, через некоторое время, когда ненависть к себе из-за принятого решения уйдет, вместе с огорчением, то я буду вспоминать это лето, проведенное с Кадер.

Забуду эту ненависть в её глазах, когда мы только познакомились, забуду слезы, потому что это причиняет мне боль, оставлю только её смех, недовольное лицо, когда она на что-то злится, но при этом совершенно не умеет обижаться, и печальный взгляд её зеленых глаз. Потому что за всю жизнь я не видел ничего прекраснее.

— Нет, — тяжело вздохнула Йетер, словно, как и я, не обрадовавшись возвращению в прошлое. — Когда мама узнала о любовнице отца, схватила топор, и перерубила лавку, словно представляя вместо неё не то отца, не то его пассию. Знаешь, отец до сих пор встречается с ней. Может, он любит её. Пару раз я видела их в кафе, он лишь держал её за руку и не мог отвести глаз.

— Жизнь ужасная штука, — согласился я, осознавая, что за нынешней Шекер скрывается маленькая девочка Йетер, образ которой ежедневно уничтожается новой ею. — Йетер, тебе нужно оставить прошлое. Всё это, включая меня.

— Я знаю, — тихо вздохнула она, с подступающими к горлу слезами. — Но не могу. Ничего не могу сделать. Я очень обрадовалась, когда ты принял приглашение, а какие чувства я испытала, когда ты вошел в дом, дом, где когда-то мы были счастливы, где познакомились, ты даже представить не можешь, что я почувствовала.

— Йетер, пожалуйста. Ты ведь понимаешь, что это похоже на болезнь, всё не так хорошо, я не лучший человек на земле, а где-то есть человек для тебя.

— Как я могу просто забыть это всё? — Её голос сорвался, она сжала губы, прижалась ко мне всем телом, обхватив верхнюю часть руки, своими руками, и уложив голову на мое плечо. Раньше я ненавидел, когда кто-то укладывается на мои плечи, но в этот раз я стерпел, не лучшим вариантом было бы стряхнуть её. — Это всё, что у меня есть, Биркан. Я люблю тебя, и я на всё готова ради тебя.

— Тебе нужно понять, мы не будем вместе. Это стало понятно с самого начала, теперь и твой черед осознать это. И если ты так говоришь, что готова на всё, то… — я не успел договорить, девушка перебила меня, оторвавшись от моего плеча, и полными слез глазами взглянув на меня.

— Готова, только попроси.

— Согласись на лечение, госпожа Эда не желает тебе плохого. И я не желаю. Пройди лечение, вдруг тебе станет лучше, ты станешь счастливее. Всё осознаешь, и поймешь, я не центр мира.

— Может, ты и прав, — соглашается она, сжимая глаза, из-за чего из них с новой силой вытекают слезы. Ей больно, и я знаю это, иногда нужно перетерпеть, чтобы в конечном итоге, когда боль исчезнет, тебе было с чем сравнить. — Как себя чувствует Кадер?

— Хорошо, а что с ней не так?

— Я слышала, что она пыталась покончить с собой, напилась таблеток, но ничего не вышло.

Я тяжело вздохнул, осознав, какой я дурак, и что долгое время обвинял Кадер в этом поступке, и оправдывал убийцу.

Уложив Фериде спать, я вернулась в спальню. Девочка скучала по мне, и не хотела отпускать, боясь, что мне нужно будет вернуться в больницу. Она привязалась ко мне, а я привязалась к ней, но в скором времени нам придеться расстаться, если я не уйду сама, то Биркан вышвырнет меня за дверь, в последнее время он едва сдерживается в моем присутствии. Если раньше у него была какая-то тяга, если судить по его желанию жить вместе, то теперь вместо этого появилась ненависть.

Я вернулась в комнату, достала из дальнего ящика сумки для одежды, перетащила на кровать, выдвинула свою полку комода и остановилась.

Сердце сжималось от неприятного чувства, я понимала, нужно бежать отсюда, но будто бы не могла этого сделать, словно мои ноги приросли к этому полу, и я пустила корни в этот дом, где являюсь никем.

На кровать прилетело первое платье, варварски вытащенное мною, и пущенное в свободный полет.

В голове опять что-то щелкнуло, в груди бешено колотилось, словно сердце пыталось внушить голове своё видение, и мозг прислушивался к нему, только вот сердце не может думать, поэтому не стоит прислушиваться к нему.

Вновь поднялась на ноги, сделала несколько глубоких вдохов, прошлась по комнате, увидела сваленные у двери сумки, которые я не до конца разобрала после больницы. Подумала, вот, сейчас возьму одну сумку, с необходимыми вещами и сбегу.