— Прячут обычно в таких местах.

— Не в бардачке или багажнике?

— А там не прячут, там просто хранят.

— Тогда, может быть, я не прятал, а оставил на хранение? — Легонько намекаю я.

После неуспешной проверки бардачка, Кадер двинулась к багажнику, откуда вскоре вытащила серебристый кейс, удерживая его в руке, развернулась ко мне.

— Я ведь его уже видела, да?

— И не только видела. Я как-то забыл об этих деньгах, не находил возможности вернуть, а теперь, если бы ты уехала, они бы пригодились тебе. Там немного больше, нужно было быть уверенным, что тебе хватило бы их.

— Да, только твоего «немного» хватило бы на десять лет, придерживаясь моего привычного образа жизни, — хмыкнула девушка, заглянув внутрь. — Но теперь, ты можешь снова забрать их. Я ведь осталась здесь.

— Кто знает, возможно, когда-то они пригодятся. Назовём это фондом для возможного побега. Если ты почувствуешь, что это тебе необходимо, то…

— Нет. Больше никаких побегов. Сегодня я приняла окончательное решение, и теперь, что бы такого страшного не случилось, я навсегда останусь рядом с тобой.

Обнимаю любимую, эти слова я мечтал услышать, но никогда бы не поверил, что услышу, не настаивал на них даже в своих мыслях.

Не известно, сколько мы могли бы продолжать стоять, обнявшись, разглядывая звездное небо, как вдруг…

— Кто это так ругается? — Шепчет Кадер, пытаясь заглянуть мне за спину.

— Танер? — Предполагаю я.

Нашу первую брачную ночь мы провели в больнице, сидя в зале ожидания, краем уха слушая странные, но забавные истории госпожи Шазие. Ранним утром на свет появилась Джессика Гюндоган.

Через неделю после свадьбы, всё же назначаю матери встречу. Интересно чем она занималась всё это время? Языка она не знает, да и заниматься здесь особенно нечем. Проживала она в отеле, принадлежащем семейству Кара, стала бы она жить там, зная, что наследница этой империи несколько раз пыталась убить меня?

Встретиться мы должны после обеда, в ресторане неподалеку от отеля. С самого утра и до назначенного времени мы с Бирканом были в доме Танера, только сегодня мы впервые смогли увидеть малышку.

— Волнуешься? — Спросил Биркан, остановившись у здания ресторана.

— Даже не знаю, непонятное чувство.

— Если хочешь, я могу пойти с тобой.

— Я сама-то не хочу туда идти, но мне нужно это сделать.

— Ладно, не буду мешать. Позвони мне, я заберу тебя, или вас двоих, — с плохо скрываемым беспокойством говорит муж, гладя меня по затылку.

Целую любимого в щеку и выхожу. На улице пасмурно, дождь недавно закончился, но по темно серым тучам легко заметить, ещё пару минут и капли снова оросят улицы. Стоит запах сырого асфальта и пыли, горячий воздух будто подталкивает меня внутрь.

— Вы заказывали столик? На какое имя? — Спрашивают меня на входе.

Я растеряна, сердце клокочет, дыхание перехватывает. С беспокойством выглядываю в зал, надеюсь найти её внутри.

— Кадер Ташлычунар, — отвечаю я, чувствуя, что начинаю трястись не то от холода, не то от нервов. Как жаль, что доктор запретил мне пить успокоительные капли.

— Вы будете одна?

— Нет, ко мне придёт женщина, только вот, она не знает языка…

— Мы разберемся, не волнуйтесь, — приветливо улыбнулся парень, и приглашающим жестом указал на зал. Проводив меня до столика, он удалился, пожелав хорошего вечера.

Заказываю кофе, мне нужно согреться, а то даже руки начали холодеть. Нервно дергаю ногой в ожидании давно отложенной встречи.

Успеваю выпить кофе и потерять множество нервных клеток прежде чем вижу появление матери в зале. Она легко обняла меня, так невесомо, будто мы старые приятельницы.

Объятие длилось секунду, и мать тут же отстранилась и села за стол. Удивленно приподнимаю брови, и сажусь рядом, отказавшись от какого-либо комментария.

— Я так рада, что ты не отказала мне во встрече, — говорит она, широко улыбаясь.

— Как ты нашла меня? — Напрямую спрашиваю я, миновав прелюдию.

— Мне случайно попалась газета, там говорилось о твоей свадьбе с преуспевающим молодым бизнесменом. Только вот, я так и не поняла, он умер?

— Что?

— В тот день, твой отец кричал на меня, сказал, что я появилась в такой ужасный день. Сказал что-то об аварии, или чём-то таком.

— Он не умер. Тебя я тоже когда-то похоронила, но вот, ты сидишь передо мной.

— Он просто сбежал или что?

— Нет, — удерживаюсь, чтобы не сделать едкое замечание по поводу её побега, и сказать, что это в крови только у нас двоих. — На прошлой неделе мы поженились.

— И меня даже не пригласили на свадьбу, — обиделась она.

— А других новостей в газетах ты обо мне не читала?

— Ты знаменитость? — Почему-то обрадовалась мать. — Как жаль, я не знаю об этом ничего. Журнал с твоей фотографией, хотя узнала я тебя по имени и фамилии, мне привезла отсюда коллега, посчитала забавным, что на обложке красовалась моя старая фамилия. Я тоже сначала смеялась, а потом посмотрела на статью и всё поняла. Это высшие силы направили меня к тебе.

— А раньше у тебя не появлялось мысли найти меня?

— Я не хотела вам мешать, но теперь, теперь ты богатая женщина и у тебя появилось время на родную мамочку.

— В первую очередь тебе нужны деньги? Ты не приезжала раньше, так как боялась решать чужие проблемы? А теперь мне ничего от тебя не нужно, и ты сама можешь что-то получить. Ведь так? — Хмыкнула я.

— Тебе не стыдно? Деньги нужны не мне, но нужны твоему брату. И почему ты говоришь так, будто обвиняешь меня в чём-то?

Прелестная наивность. В её зеленых глазах плескается детская простота. Она не выросла, словно стала ребенком, которого сама и бросила.

— У меня есть брат? — Я нервно рассмеялась, привлекая к себе лишнее внимание со стороны других посетителей.

— Да, Максим, ему восемнадцать лет, позже покажу фотографии. Он очень красивый, талантливый, умный, целеустремленный.

— Ты родила его сразу же, как бросила меня, мило, — бормочу я, продолжая нервно улыбаться.

Она предпочла пропустить это замечание мимо ушей.

— Знаешь, я подумала, раз у твоего мужа бизнес, уж найдется Максиму там должность. Многое просить не будем, но уж заместителем или директором какого-нибудь отделения он может быть. Как удачно. Только вот, сперва надо уладить небольшую проблему.

— Какую? — Глухо спрашиваю я, чувствуя неприятный комок в горле.

— Максим сбил человека на машине, его могут посадить. Дело очень легко замять, тот человек попросил денег, у тебя их теперь много, так что не вижу проблемы.

— Я не понимаю, ты действительно, — делаю паузу в этом моменте, так как не понимаю, какое слово подобрать. — Я, правда, даже не знаю, как назвать тебя. Ты либо специально так ведешь себя, думая, что я поддержу этот веселый настрой, либо ты глупая.

— Тебе не стыдно так говорить с мамой?

— Тебе не стыдно, дорогая мать, появляться в моей жизни через столько лет и в первую очередь трясти с меня деньги?

— Я совершила ошибку, но я приехала, чтобы изменить её, — женщина сменила интонацию, осознав, что её трюк не прошел.

— В мае будет девятнадцать лет. Девятнадцать лет, как ты бросила трехлетнего ребенка и за все эти годы даже не попыталась связаться с ним.

— У меня была на то причина…

— Последнее время я перестала винить тебя, так как когда-то сбежала сама, ибо не могла выносить испытания, я всеми способами оправдывала тебя, говорила себе, что ты была не готова к ответственности, к материнству. И что в итоге? Почти сразу же ты рожаешь другого ребёнка, а когда тому по его глупости нужна помощь, обращаешься ко мне, узнав, что у моего мужа есть деньги, — продолжаю я выговаривать всё, что было у меня в голове и душе.

— Я исправляю свою ошибку. Максима могут посадить в тюрьму, а ты, эгоистка, вместо того, чтобы сразу же помочь ему, начинаешь читать нотации? У тебя куча денег, красивый муж, и ты ещё жалуешься, что я бросила тебя? Ты как Золушка выскочила замуж за принца, так ещё и живешь теперь в сказке, и жалеешь каких-то копеек для своего единственного брата.