— Я вас понял, госпожа Тюркан, такого больше не повторится.

— Ему нужно лечиться, организм слабый, ещё немного и вы лишились бы друга. Однако если он вновь начнет колоться, результаты будут непредсказуемыми.

— На этот раз мы приложим все усилия, чтобы избавить его от этой зависимости, — пообещал я, впадая в глубокую задумчивость. Неужели несколько лет назад мы спокойно мирились с его укладом жизни, не пытались вытащить из ямы? Почему мы плевали на проблемы друг друга, если назывались друзьями? Как подсказывают последние события, всем требовалась помощь, поддержка, но никто не оказывал её.

— А этот твой Анри тоже странный малый, работает хорошо, быстро соображает, но непонятные вещи делает, будто пытался снискать моё расположение.

— Не обращайте внимания, он этого и добивался. Не того, чтобы вы поняли, а понравиться хотел.

— Это ещё зачем? На работу он потом и без моей рекомендации устроится, — не поняла женщина.

— Нет, он влюблен в вашу сестру.

— Тяжелый случай, не уверена, что она когда-либо сможет открыть кому-то своё сердце. Умение любить она похоронила вместе с Онуром.

— Разве ей не лучше?

— Дорогой, такие травмы ничто не лечит, со временем можно забыться, держать голову холодной, но в какой-то момент, стоит пройтись по той же улице, увидеть ту же вещь, ощутить вкус, запах, и ты неизменно вернешься в ту секунду, и будешь переживать свою боль заново.

— Вы так считаете из-за своего супруга?

— Возможно, сужу всех по себе. Дам тебе один совет, так как вижу и в тебе эту тревогу. Никто никогда не знает, когда видит человека в последний раз, какие чувства к нему испытывает, как ведет себя, что говорит. После ссоры кто-то может вскоре умереть, а потом мы ненавидим себя за сказанные слова, но на самом деле важно, что ты думаешь и как поступаешь после. Эти поступки мертвые помнят и ощущают, а не глупую ссору, о которой все успели пожалеть.

— Ты никогда не была в Измире? — Начал издалека Биркан, около пяти утра, когда мы добрались до секретного офиса Танера, чтобы забрать оставленную ранее машину.

— Нет. И в ближайшее время смотреть не собираюсь, — отрицаю я, понимая, к чему он клонит.

— Вам с Фериде лучше уехать, как раз Ферхат присмотрит за вами.

— Что это значит? Нам ведь ничего не угрожает. Пока мы даже не знаем, что происходит и кто под ударом.

— Действительно, давай подождем, пока с тобой что-то случится.

— А что может быть со мной? Я к этой истории непричастна, я даже для тебя никто. Зачем мне сбегать?

— Потому что ты умудряешься находить неприятности на свою голову, та же ситуация с Озгюром, с Йетер, и это малая часть того, что может произойти.

— Если ты хочешь от меня избавиться, так и скажи, не нужно начинать тираду о заботе и волнении.

— Перестань, я действительно волнуюсь за тебя, — на выходе, как-то нехотя, даже вымученно, произнес собеседник. — И не хочу, чтобы ты пострадала из-за моей старой ошибки, которую я даже не могу вспомнить.

— Нет мыслей, что это могло быть?

— Во-первых, ни единой догадки. Во-вторых, не переводи тему. Тебе нужно уехать.

— В событиях последних дней я вредила? Мешала? Пострадала? В этих ситуациях я старалась быть полезной.

— И у тебя это получилось. Если бы не ты, задавили бы Озгюра, и нам пришлось бы искать другой выход с ранением Сеита, и, возможно, мы не смогли бы спасти его. Я безмерно благодарен тебе, но сейчас ничего не случилось, а завтра, послезавтра? Мы не можем так рисковать.

— Не решай за меня, я не уеду, и точка. Сделаем всё, чтобы скорее разобраться с этим делом и тогда всё закончится. Попытайся вспомнить, что вы вчетвером могли совершить?

— Вот именно, что ничего. Сеит поздно вошел в нашу компанию, и скорее был близок с Джаном, чем с нами. Моя мысль в том, что нечто произошло, когда они были с кучкой этих наркоманов. Но это исключено, ведь Озгюр там никогда не был. Если предполагать вашу версию с местью Бетлюч, то сюда не привязать покушение на Сеита. Я уже ничего не понимаю.

— Сеит ведь в порядке, придет в себя, и мы спросим, кто это был, что они сделали, найдем причину, чтобы он заговорил. Ещё можно поговорить с Йетер. Узнать у них адрес того места, посмотреть что там, возможно, остались какие-то следы.

— Спустя два года, следы. Очень сомневаюсь. Хотя стоило раньше спросить у Севиляй этот адрес, тогда это могло сыграть какую-то роль, но не сейчас.

— Когда Сеит придет в себя? Тюркан не сказала?

— Завтра, послезавтра, через час, никто не может дать этих прогнозов. Рана серьезная. Хоть нам и пообещали, что он будет в порядке, это ещё ничего не значит.

Вечером уставшая я выходила из ателье, где не выспавшаяся, нервная и дерганная после ночных событий, продолжала помогать с коллекцией. У тётушки Айшен сегодня были планы на вечер, поэтому закончили мы раньше времени.

Как только услышала о её намерениях отпустить меня, решила, что сразу же вернусь домой и займусь своей работой, ведь ещё немного, и я перестану укладываться в сроки, к тому же это работа не на Ташлычунаров, где к моей задержке отнеслись бы спокойно.

Но стоило мне выйти на свежий воздух, подумала, что пора поговорить с Анри по поводу Нихан. Лучше было бы выяснить это с ней, но в клинике сегодня не приемный день, и телефона ей не должны давать. Уже почти нашла в контактах номер парня, как вдруг мне позвонил незнакомый номер.

Почему-то встревожилась, Биркан нехорошо настроил меня утром, когда мы возвращались домой, глупо думать, что мне позвонил убийца, но спокойнее не стало.

— Слушаю, — напряженно ответила я, вслушиваясь в звуки по ту сторону.

— Что случилось? Почему у тебя такой странный голос? — Облегченно выдохнула, так успокоилась, что даже сама не стала задавать вопросов, хотя всё равно удивлялась.

— Нихан? Ты своровала чей-то телефон?

— Я когда-то была воровкой? Это не больничный телефон, а старый я выбросила вместе с номером. Ты сейчас занята?

— Нет. Можно приехать в клинику?

— Я в нашем кафе, если есть возможность, приезжай, — как-то странно сказала подруга.

Поймала такси, поехала в «Эдер», размышляя о странном звонке, и такой же предстоящей встрече. Почему она не в больнице? О чем хочет поговорить?

Внутрь заведения я буквально ввалилась, сгорая от негодования и тревоги. В пустом зале, как и всегда в это время, занят только один стол в центре, там и сидела моя подруга. За стойкой официантов пилила огромные ногти Тюлин, заметив меня, скорчила недовольную гримасу, и сказала:

— Если собралась делать заказ, сама Ышику на кухню и передай. Всё равно будет ругаться, что не сказала о твоем приходе.

Проигнорировала её, впоследствии чего услышала громкое фырканье, и продолжение маникюрного процесса, молча села к подруге.

— Ты сбежала? — Тихо спрашиваю, пропустив момент приветствия.

— Нет, я лучше чувствую себя, и меня выписали. Хоть я и должна посещать специалиста каждую неделю, чтобы не усугубить процесс выздоровления и не вернуться в прежнее состояние.

— Тебе точно легче? Ты не обманула, чтобы выйти раньше? Нихан, это не шутки, это твоё здоровье.

— Перестань, мне надоело там сидеть, и да, некоторые улучшения есть. Я даже могу назвать себя счастливой. Не смотри так, то, что осталось в моей душе, так просто не исчезнет, от лекарств, бесед и терапии.

— Как раз наоборот. Сама ты не справишься, — продолжала настаивать я, новости совсем не обрадовали меня, теперь к беспокойным мыслям прибавилась и тревога за подругу. Когда она была в больнице, настроенная на лечение, и оно осуществлялось с хорошими прогнозами, я почти не боялась, только иногда, когда в разговоре речь заходила о покойном женихе.

— Отлично ты в меня веришь, Кадер. Очень приятно слышать твои слова, — в её голосе чувствовалась обида, мне стало стыдно, и я попыталась загладить ситуацию.