— Севиляй передала тебе письмо, если твои чувства ещё в силе, это может стать причиной, по которой ты попытаешься спасти свою жизнь, а заодно и её, — тихо проговорила я, вытаскивая из кармана заранее приготовленное письмо, протягиваю ему, сдержанно улыбаюсь и удаляюсь.

В машине меня ожидало следующее испытание, в лице нашего истеричного следователя, которого, в принципе, можно было понять. Он нервно стучал по рулю, с задумчивым видом, наблюдая за скудным видом из лобового стекла.

— Что-то узнала, или моя тактика не сработала? — Почти спокойно спросил, не бросая сверлить взглядом ни в чем не повинный асфальт.

— Ты ведь действительно злился. Сложно оставаться спокойным, когда разгадка уходит прямо из рук. Он ненавидит этого человека, вернее, следующую жертву. Убийцу он не знает.

— Следующая жертва? Значит, они были втроем. Что-то натворили и ушли от ответственности. Этот третий может быть Озгюром? Покушение на него подстроено.

— В тот день и его попытались бы убить. Но целью стал только Сеит. Я вот что думаю, наезд на второго брата странная вещь, фотограф мог и не избавляться от конкурента. Сложная задача играть на чьей-то психике.

— И что ты хочешь этим сказать? — Ко мне соблаговолили обернуться.

— Он просто кинул монетку, убьет, ладно, не убьет, зато припугнет. Озгюр не первопричинная цель, а лишь дополнение.

— Человек не уверен в его вине. Иначе бы он так же нанял кого-то, или задавил сам.

— Или на него очень легко выйти, если разбираться. Поэтому он старается быть в стороне. Джан — самоубийство, разбираться не будут. Озгюр — обезумевший фотограф, убирающий конкуренток. Сеит — криминальные разборки заядлого наркомана. По сути, выйти на него можно только через третью попытку, это наиболее прямой путь.

— Я разговорю Сеита, вытяну всю правду. Если не из него, то из отца. Тот знал, от чего прячет сына. Запугаю, что угодно сделаю, но узнаю, что они сделали, — Биркан сжал кулаки, вновь начиная злиться.

Устало откидываюсь на сидение, каждый день даётся всё тяжелее, чем предыдущий, чего стоит ждать от завтрашнего дня? Ещё одной попытки убийства? В какой момент моя драма о принудительной жизни с ненавистным мне человеком превратилась сначала в плохую романтическую историю о безответной любви, а потом в криминальный триллер?

— Не нужно было ехать со мной. Я говорил, оставайся дома, — уже спокойно проговорил парень, положив ладонь на мои сложенные на коленях руки.

— Мы там и не были. Такое ощущение, будто я там год не появлялась. Фериде тысячу лет не видела, да и других домашних.

— Тебе не угодишь, — протянул мой собеседник, слабо улыбнувшись, так и не убрав руку, что только радовало меня. — Изначально ты скучала дома, просила найти тебе занятие, а сейчас, когда ты вся в занятиях, опять недовольна.

— Это всё ты устроил ради меня? — Саркастично улыбаюсь, своему не менее ироничному другу. — Перестарался, дорогой. Кстати, есть ещё одна новость. Спасибо за напоминание. Домашние скоро умрут от голода. Мы тоже бы могли, если бы появлялись там. Я забыла заказать продукты, и сделать другие домашние дела. Счета, зарплаты.

— Убедила, завтра у тебя выходной, будешь сидеть дома, с этими делами, — благодушно позволили мне с одной пытки переступить на следующую.

— Отличный отдых, спасибо, — устало улыбнулась я, предвкушая следующий день. Хотя всё лучше, чем допросы, стрельба, зависимость жизни других людей от тебя, и, разумеется, общения с моей новой работодательницей. — Или не спасибо. Нужно ехать в ателье, и заняться проектом.

К моему сожалению, руку с колена и моих сложенных кистей, убрали, для того, чтобы начать движение. Спустя минуту размышлений, парень задумчиво проговорил:

— Ещё пару дней назад я был готов проплатить коллекции твоей прекрасной тётушки на два года вперед, чтобы ты сидела на месте, вернее, стояла, но сейчас меня не радует, что тебе нужно выходить из дома. Пусть приезжают к нам.

— Чтобы тётя узнала, что мы живем вместе? Хорошая идея, после этого я точно не буду выходить из дома, только из её квартиры. Почему я раньше не догадалась до этого?

— Потому что тебя связывают условия несуществующего контракта? — Пошутил Биркан, приподняв брови, не отвлекаясь от дороги.

— Так его не было? Ты просто обманывал меня?

— Договор на словах тоже действует, тоже самое, что и юридически заверенный, — продолжали мы шуточный спор, удивительно, но это заставляло нас отвлечься от того кошмара, что творился за пределами автомобиля, и в наших головах и сердцах.

— Уточню у своего адвоката. Ты любишь так его называть.

Словно по волшебству, услышав одно упоминание о себе, позвонил Танер. Едва услышала звонок телефона Биркана, ещё не зная, кто это, почувствовала.

Случайно взглянула на экран смартфона, в имени вызывающего абонента значилось интересное имя «Проныра», засомневалась в правильности своих чувств, но ненадолго.

— Слушаю, адвокат, — не самым приятным тоном ответил парень, притормаживая у края дороги.

Разговор получился живописный, Биркан сначала замер, потом усомнился, затем разозлился, на том и закончили. Когда звонок завершился, я спросила, надеясь не нарваться на гнев:

— Что случилось?

— Отца Сеита посадили в тюрьму, — сдерживая свою злость, ответил на вопрос, со всей силы сжимая ни в чём не повинный руль.

— За что?

— Он ведь рассказал нам, охранник господина Джема раз в месяц привозил партию наркотиков, про уменьшение доз и закупку у местного производителя, я не верю, история для отвода глаз. Так вот, кто-то позвонил в полицию, предупредил, что охранник провозит запрещенные вещества, что странно, они ведь не смогли бы перевести это через границу. Того поймали и он тут же сдал своего хозяина.

— Тоже намеренная акция? Чтобы Сеит никуда не улетел?

— Чтобы мы лишились ещё одного информатора.

— Нас тоже прослушивают? Или следят?

— Или это давно планировалось. Джем ведь в курсе дел, но непричастен. Своеобразная месть.

— Сеит останется здесь, не рискнут передвигаться без отца. Да и Севиляй может стать неплохой причиной задержаться.

Биркан на минуту задумался, крутя в руке телефон, как вдруг, тот зазвонил.

— Что на этот раз? — Проворчал парень, отвечая на звонок.

На этот раз лицо его побледнело, молча слушал чьи-то объяснения на другом конце линии связи, так ничего и не ответил, сбросил вызов, рассеяно уставившись на бардачок.

Поняла, что случилось нечто ужасное, ибо именно это и выражали эмоции на его лице. Теперь я взяла его за руку, давая понять, что он не один, и тихо спросила:

— Что-то плохое?

— Сеит умер.

Прошло несколько недель с момента смерти старого друга. Почти сразу, как мы уехали, кто-то вошел в его палату, притворившись медработником, и вколол смертельную дозу наркотика.

Так как этим делом занялась полиция, с помощью незаконной деятельности Танера, мы узнали, что на том шприце были исключительно следы Сеита, и больше ничьи. Тем самым это дело списали на случайную передозировку, будто он сделал это сам.

Ко всему этому нас тоже допрашивали, так как мы с Кадер последние, кто видели парни живым. Некоторое время считали, что это мы пронесли ему запрещенные вещества.

Следственные органы не верили, что кто-то пытался убить его, хоть нам и пришлось рассказать о недавнем покушении. В их версии смертельная доза наркотика всегда была у парня с собой. Убедить их в обратном не получилось.

Наше расследование тоже зашло в тупик, никаких новых подробностей, Танер постепенно выискивал родственников, пострадавших или погибших в трагедии на стройке, и расспрашивал, выявляя возможных мстителей. Мне эта теория казалась глупой, Сеит ведь не имеет никакого отношения к этому делу, но других версий не было.

Снова допрашивал Севиляй, на этот раз лично, ничего нового не узнал, более того, совсем ничего не узнал, особенно после того, как рассказал ей о бывшем возлюбленном.