Зато узнал от неё расположение их тайного места, там не было ничего особенного, как оказалось, это было недостроенное помещение, типа гаража для больших машин, некогда принадлежащее господину Джему.

Никаких вещей, подтверждающих, что ранее здесь были дружеские посиделки, а иногда и незаконная деятельность, не осталось. Голые кирпичные стены, несколько железных бочек, пустые металлические стеллажи вдоль длинной стены, старый, некогда удобный диван, и в довершение интерьера горы пыли и паутины.

Теперь, когда мои поиски зашли в тупик, настал момент закончить одно дело, пока всё не зашло слишком далеко, превратившись в событие, изменить которое станет невозможным.

У дома семьи Анлачик, как и в любой другой день, выставлена охрана, не пускающая никого без разрешения хозяина, но меня это не останавливает.

Говорю, что у меня важный разговор с отвратительным стариком, и как Бетлюч пришло в голову породниться с этой семьей. Называю свою фамилию, пропускают не сразу, сначала по рации, вот уж чудесные технологии в наше время, связываются с десятком лиц, стоящих в иерархальной лестнице от охранника у ворот, до самого хозяина.

Старик слабо изменился с нашей последней встречи, только поседел и пополнел, черты лица такими же и остались бы, не будь этих мерзких усов и белой бороды. Видел я его на следующий день после смерти отца и матери Фериде.

Он пришел к нам с якобы дружеским визитом, но на деле разводил длинную тираду о наказании за свершенное деяние, тогда я и узнал, что именно он помог нашей семье скрыть вину отца в смерти моей матери, его первой жены.

За эту помощь дед выплатил огромную сумму, больше половины всех накоплений, за продолжительный стаж его работы. Другой вариант расплатиться, отдать старику душу. Не в прямом смысле, разумеется.

Он просит о будущей услуге, какой, ты пока не знаешь, почти забываешь о своей обязанности и даже о том, для чего тебе требовалась помощь, а потом с тебя просят то, что, по сути, дать ты не можешь. Начинаются задания, сродни рабству, не имеешь права отказаться, не получить отсрочку, даже если это тяжело как и физически исполнить, так и морально.

— Какая встреча, младший господин Ташлычунар. Добро пожаловать, присаживайся, — растягивая слова, проговорил старик, перебирая пальцами четки. — Как поживает твой дедушка? Мы давно не виделись.

— Прекрасно поживает. А я сделаю всё, чтобы у вас не было необходимости видеться.

— Интересное начало, продолжай. С чем пожаловал? — Ничуть не оскорбился мужчина, прекрасно зная, в каких ситуациях к нему обращаются. Поэтому мои слова не были расценены как хамство.

— С просьбой отстать от одной особы. Кадер Весфель, если вы знаете, как её зовут.

— Наслышан. Одного не могу понять, почему ты собственными руками не задушил змею? Она ведь опорочила твоё честное имя, предала тебя, вместе с твоим другом. Разве она не заслужила смерти?

— Я сам позабочусь о своём имени. Тем более мне известно больше, чем вам. Я знаю, что между ними ничего не было.

— Люди говорят другое, скоро твоё имя смешают с землей, если ты не прольешь кровь предателя. Мы тоже должны отомстить за сердце нашей дочери. Это было предупреждение. Так и быть, я будучи благородным человеком, позволяю тебе лично отчистить вашу фамилию.

— Делать этого не собираюсь, и вам не позволю.

— Как же ты помешаешь нам? — Чуть не расхохотался старик, переглядываясь с охранником, разрешая и тому посмеяться.

— У меня есть доказательства вашей вины, — начинаю я, но меня перебивают, насмешливым голосом, словно не веря, что я могу быть таким глупцом.

— Полиция закроет глаза на это недоразумение, даже слушать тебя не будут.

— Никогда бы не подумал, что вы боитесь полиции, — смеюсь в ответ, чем заставляю обеспокоиться хозяина дома. — У вас так и не родился сын, зато ваши зятья, стали вашими названными сыновьями. Один из них ваш любимец, имеет нужные связи. Просто подарок небес, а не зять.

— Да, это так. Все мужья моих дочерей мне как родные, и никого из них я не выделяю, — продолжил мужчина в том же тоне, в коем и начинал нашу беседу, однако в глазах появилось некое предостережение, знает своё слабое место.

— И всё-же мужа вашей старшей дочери вы уважаете немного больше, как могло бы казаться, но в действительности, знай он правду о вас, то стал бы заклятым врагом.

— Что ты себе позволяешь? Что за глупости?

— Не очень давно, когда я проверял бухгалтерию нашей фирмы, нашелся некий неуместный счет. Глупо было проводить оплату и переписку, через нас, к тому же используя своё настоящее имя. Хотя, вам ведь нужно было, чтобы ваше имя засветилось у этого человека.

— Это ничего не значит, — он понял, к чему я клоню, лицо его задеревенело.

— Не значило бы, не полезь я дальше. Оказалось вы поддерживаете главное мафиозное семейство, членом которой является ваш зять, но на вас внимание там по прежнему не обратили. Вы нашли новый способ, докладывать им о грехах родственника, о каждом промахе. Вам не хотелось придерживаться на тонкой связи с ними, держащейся только на зяте. Вы захотели занять его место. Как вы думаете он отреагирует? И как это обернется для вас, если учитывать, что его влияние в несколько десятков раз выше вашего? А если ещё и вспомнить, что он счастлив в браке с дочерью врага…

— Замолчи! — Прикрикнул старик, ударяя кулаком по деревянному подлокотнику своего кресла. — Если он это узнает, то всё узнают правду о твоём отце.

— Пусть. Заодно проверим, многое вы успеете сделать до мести любимого зятя?

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Мне ничего не стоит приказать убить тебя, прямо сейчас, — пригрозил он, глаза его налились кровью, челюсти сжались, лицо покраснело от злости. Сжатые кулаки вот-вот раздавят собственные пальцы, а ногти вонзятся в плоть.

— В таком случае я не успею отменить доставку сообщения, с полным пакетом доказательств вашей вины.

— Ты угрожаешь мне, рушишь наши добрые отношения, ради какой-то шальной девчонки, готовой прыгнуть в постель к первому встречному?

— С каждым вашим словом в адрес Кадер, я решаю отправлять обвинение по частям, на данном этапе ваш зять получит записи о переводах. Желаете продолжить?

— Я даже не знаю, как назвать тебя, — сочился злостью глаза семьи Анлачик. Он готов наброситься на меня, и придушить собственными руками, чего долгие годы уже не делал.

— Своей новой головной болью. Не надейтесь от меня избавиться, без боя ни я, ни моя семья, вам не дастся, это я вам могу обещать. Не одним компроматом можно задушить вас.

Неожиданно мужчина хохотнул, посмотрел на меня другими глазами, словно в них читалось уважение.

— Пожалуй, я не буду мстить тебе. Со мной очень давно никто так не разговаривал. Мы даже расслабились, упустили проблемы со счетами и связями. Пусть твоя причина угрожать нас глупая, глупее не придумаешь, но ты показал себя, как мужчина. Но дам тебе совет, на будущее, считай, что дружеский.

— Я вас слушаю.

— Те игры, в которые ты играешь, к хорошему не приведут. Не смотри так, я не только об этой ситуации говорю. Это мой город, косвенно, но я знаю, всё, что тут происходит. Если ты действительно любишь эту девушку, а если судить по этому безумному поступку, так оно и есть, лучшее, что ты можешь сделать для неё — оставить её.

— Не совсем понимаю вас.

— У каждого человека есть тот, кто дороже ему собственной жизни, ради кого мы идем на безумные поступки, они наша слабость и боль. Наша обязанность держать их как можно дальше от себя, потерять всё из-за этого человека не страшно, страшно потерять его. Безвозвратно. Иногда достаточно держаться в стороне с одним только знанием о его спокойствии.

— И от кого-то вы держались в стороне? Помогло?

— Боль от расставания меньше, чем боль от потери. С по-настоящему любимыми людьми не остаются, женился бы я на матери моих детей, будь она мне дорога и любима? Ответ — нет, не женился бы.

И я вновь провалился в тягучие мысли о расставании, которое я откладываю долгое время, стоило сделать это давно, едва появилась эта мысль. Время оттягивается, но суть не меняется, это должно произойти и чем раньше, тем лучше. Иначе мысли так и будут клубиться, не отпуская от моей души волнение.