В дороге я опять успокоилась, словно лекарство действовало моментами, хоть боль не отступала, я просто прекращала лить слезы, которые сама не могла остановить.

В дом меня пропустили без лишних вопросов, у ворот меня встретила мама Мелике, с которой раньше я не встречалась.

— Ты, должно быть, Кадер? — Я молча кивнула, не поднимая глаз, чувствуя, что увидев невесту покойного, точно не сдержусь, а ей сейчас нужна поддержка, а не коллега по истерике. — Проходи. Мы не можем успокоить дочку с утра, как узнала, будто с ума сошла. Согласилась только тебя впустить.

Женщина и сама пыталась подавить плач, что плохо ей удавалось. Я протянула руку и положила ладонь на её плечо, от этого жеста по её щекам покатились слезы, а рот она прикрыла ладонью.

— Ей нужно это пережить. Она справится, — я на секунду остановилась, чтобы подавить всхлип, и продолжила. — Что с ним случилось?

— Мы слышали о его любви к экстремальным увлечениям, но думали, что это ограничивается скалолазанием или прыжками с парашютом. Но он и на зданиях тренировался, будто с крыши на крышу прыгал. В этот раз сорвался, с недостроенного шестнадцатого этажа упал. За городом. Там должна была быть ещё одна гостиница Кара, но в этом районе постоянно что-то происходило, они остановили строительство.

Горло сдавило, словно кто-то невидимый душил меня, я глотала ртом воздух, но он словно выходил где-то в горле, не доходя до легких.

Я присела на корточки, обхватив тело руками, хозяйка дома наклонилась ко мне, испугавшись, что со мной что-то произошло.

— Принести тебе воды? — Озабоченно предложила она, нежными руками поглаживая меня по волосам, наспех расчесанными Чичек.

— Нет, благодарю. Я сейчас успокоюсь и пойду к Мелике. Не беспокойтесь.

Он ведь обещал мне, что оставит это занятие. Да и потом, он говорил, что ходит туда только если зол. Но вчера он выглядел спокойным, как мне казалось. Куда он поехал после встречи?

Увидев меня на пороге своей приторно-фиолетовой комнаты, Мелике вскочила с мягкого белого ковра и обняла меня, как единственную надежду на спасение.

Теперь меня часто обнимают подобным образом, Нихан, когда искала поддержки, когда весь мир рухнул перед ней, Бурсу, когда все оставили её, и от меня она ждала поддержки. Так же теперь ко мне прижималась и Мелике.

Но ведь я не могла быть ни для кого опорой, я и сама едва стояла на ногах, подует легкий сквозняк, и я рухну.

— Тише, всё наладится, — прошептала я, поглаживая девушку по спине. Я понятия не имела, что говорят в подобных ситуациях.

— Как может наладиться, Кадер? Он умер, понимаешь, умер, — Мелике перестала сжимать меня в объятиях, посмотрела на меня глазами, полными слез. — Я черная невеста. Мой жених умер за неделю до свадьбы. Какой ужас. На мне порча.

Девушка отошла в сторону, повернувшись ко мне спиной, прикрывая рот ладонью, она вновь тяжело опустилась на белоснежный, мягкий ковер.

Я не винила её, сейчас она в шоке, поэтому говорит только о свадьбе и каком-то проклятии, но на самом деле она страдает из-за смерти Джана, ведь она была влюблена в него.

Подошла к ней, села рядом, обняла за трясущиеся от плача плечи, попросила несколько раз вздохнуть и выдохнуть, хотя знала, что этот прием не действует, сама несколькими минутами ранее начала задыхаться.

— Знаешь, я до сих пор не верю в это, — захлебываясь слезами, проговорила Мелике. — Такого просто не могло произойти. Люди не умирают так просто, сегодня есть, завтра нет. Ведь так, Кадер? — Она с надеждой посмотрела на меня, словно ожидая, что я подтвержу её слова, как будто это могло оживить Джана.

— Только так и происходит, — пожала я плечами, чувствуя, как всё внутри разрывается, хочется закричать так сильно, чтобы сорвать голос, перестать слышать, чтобы вместе с этими чувствами исчезла и боль. А слезы, по-прежнему, не возникали на моих красных, припухших глазах. — Но он навсегда останется с нами, в нашей памяти. В воспоминаниях все люди живы.

— Когда мне сказали о его смерти, я не поверила, — прошептала неудавшаяся невеста, словно кто-то начал охоту на женихов. — Сначала, конечно, испугалась, но потом засмеялась. Подумала, это розыгрыш, Джан хочет посмотреть на мою реакцию. Вдруг это какая-то традиция, как похищение невесты, только об этом не говорят. Что-то вроде проверки чувств, — Мелике вновь всхлипнула и шмыгнула носом. — И я до сих пор надеюсь на это. Он просто не мог умереть. Так не бывает.

Я ласково погладила её мягкие кудрявые волосы, от этого жеста она повалилась головой на мои колени, и я продолжила гладить её по голове.

— А сейчас знаешь, что вспомнила. Как плакала на этом ковре, когда узнала, что родители хотят нас поженить. Я думала это так ужасно, выходить замуж не по любви, — девушка мило улыбнулась, представляя в своей голове картину из прошлого, и я улыбнулась за ней, но только вышла улыбка кривой, истерической. — Мама тогда так же сидела рядом, и заплетала мои волосы, к нам ехали свататься. А я сидела и ревела. Отец ещё так ругался, злился, не хотел, чтобы я перед гостями заплаканная была. Джан тогда совсем не нравился мне, ходил со своими друзьями, никогда не улыбнется, такой высокомерный, весь из себя принц. Он и потом с таким же недовольным лицом ходил, посмотришь, и вместе с ним страдать хочется, но мы стали общаться, и за этой маской я увидела другого человека. Он хороший, самый лучший, был им. Постоянно что-то скрывал, не человек, а ходячая тайна. Но мне так это нравилось, словно влюбилась в супергероя, чье лицо скрыто маской, но по его делам ты знаешь, что он хороший, и уже не важно, что там за этой маской.

Из моих глаз, с какой-то невыносимой болью, выкатились слезы, я немного отвернулась, чтобы скатившись по лицу, они не упали на голову Мелике, устроившуюся на моих коленях.

Джан таким и был, отличным другом, хорошим человеком, живой тайной.

Я была ему никем, он видел меня всего пару раз, но узнав мерзкую правду обо мне, не отвернулся, а наоборот, стал другом. Верил в любой ситуации, всегда был готов прийти на помощь. А ещё был готов сбежать со мной, оставив в прошлой жизни свою семью, ради которой был готов разрушить свою жизнь.

— Я всегда знала, что он не любит меня, даже немножко, чтобы назвать это симпатией. Но я верила, мы поженимся, он узнает меня лучше, и полюбит. Но потом я увидела, как он смотрит на тебя.

Я остолбенела, только слезы не остановились, и продолжили скатываться по моему замершему от удивления лицу.

— Мелике, клянусь, между нами ничего не было, — просто не успело произойти, побег ведь уже считался бы чем-то большим. — Я считала, и всегда буду считать его другом, и самым лучшим человеком, которого никогда не забуду.

— Знаю, ты не то что не смотрела на него такими же полными любви глазами, ты просто почти не смотрела на него. Ты вообще редко смотришь на кого-то. Только на Биркана, пусть не всегда ласково, иногда даже будто ненавидишь его, но смотришь. Джан на меня тоже не смотрел, будто от этого я перестану существовать, но это он перестал существовать, — девушка тяжело вздохнула, слезы с новой силой выпорхнули из глаз. — Пусть лучше бы он никогда не смотрел на меня, не женился бы на мне, ушел к тебе, пусть, я была бы на всё согласна, если бы он остался жив.

Домой я вернулась вечером, когда солнце почти зашло, а закатное, темно-оранжевое небо, без единого белого облака, привлекало к себе внимание.

Я остановилась неподалеку от двери, разглядывая небеса, и думая, видит ли меня оттуда Джан, и видит ли он сейчас вообще что-то, или после смерти нас всех ожидает темнота.

Я слабо улыбнулась, случайно взглянув на балкон, где совсем недавно мы с ним разговаривали, где он держал меня за руку, и поцеловал в лоб, и если бы я проявила к нему больше внимания, взяла бы за руку, и никуда не отпустила, то сейчас ничего не произошло бы.

Видимо, я разозлила его своей неопределенностью, или разочаровала, или он понял, что я отношусь к нему как к другу, или что-то ещё, поэтому он пошел на то место, где навсегда останется табличка, или венок, как на местах аварий.