— Идём гулять. Не зря же мой дорогой супруг решил вытащить нас на природу.

Подхватив девушку под руку, жена директора двинулась подальше от нас, демонстративно указывая рукой на деревья, что-то шептала ей на ухо.

При всей недоброжелательности и бесцеремонности Памук оказалась хорошим человеком, и если бы на моём месте был человек, который действительно бил бы Кадер, я уверен, она, не задумываясь, выцарапала бы ему глаза.

Весь оставшийся день девушки не разлучались, оказалось у них нашлись общие темы для разговоров, и пока мы занимались проектом, они развлекали друг друга.

— Интересно, чем же вы занимаетесь целый день? — Спросил я вечером, когда мы сели в гостиной, наблюдая за камином.

— До обеда она убеждала меня, чтобы я обо всём рассказала ей, и не боялась. Знаешь, не будь здесь так замечательно, я бы воспользовалась её предложением и сбежала бы в город.

— Поэтому мы и здесь, я знал, что тебя можно временно удержать только красивыми видами, — хмыкнул я, возвращаясь к чтению книги, которую Кадер оставила сегодня утром. — А что потом?

— Когда она мне поверила, то рассказывала о себе, о своей жизни. Господин Аббас только притворяется, что не любит её, и ругает.

— И ты ей поверила?

— Она бы не стала врать. А он не стал бы терпеть её выходки, не люби он её всем сердцем.

— Тоже верно. Что-ж, хорошо, что ты нашла новую подругу. Она точно не даст в обиду ни тебя, ни себя.

— Жаль только, что мы не сможем продолжать с ней общаться потом.

— Почему? Из-за переезда в Стамбул?

— Нет, из-за нашей лжи. По легенде ведь мы женаты. Я ведь не могу сказать, что уехала одна в другой город. Вообще не люблю врать, боюсь сказать что-то лишнее.

— Можешь сказать правду, что я заставляю тебя здесь быть.

— Ну да, во всё остальное они тоже не поверили. Хотя Памук спрашивала об этом. Пришлось сказать, что это шутка. Очень жаль.

Кадер наигранно приложила руку ко лбу, а я засмеялся.

— Что ты читаешь?

— То, что ты оставила утром на кресле.

— Так вот где эта книга. Ты своровал её у меня. Отдай, как раз прочитаю за ночь.

— Ну, нет, теперь это моё. Неплохой выбор, кстати. Я оценил.

— Нисколько не сомневаюсь, — Кадер села ближе, протянула руку вперёд, чтобы я отдал её рукопись, но вместо этого я просто беру её протянутую ладонь в свою руку. — И что это? Я книгу просила.

— А я её просто не отдаю, — откровенно насмехаюсь над ней я.

Она выдергивает руку, сделав это очень легко, ведь я почти не удерживал её. Кадер едва заметно надувает губы, будто жалея, что так легко вырвалась от меня.

— Хорошо, тогда я пойду спать, — немного обиженно заявляет она, поднимаясь на ноги. — К тому же завтра мне готовить завтрак. Ты, наверное, голодный, ведь вы не ужинали с нами у госпожи Семихи.

— Да, съел бы чего-нибудь.

— Подождёшь до завтра, у меня для тебя сюрприз.

— Как скажешь, дорогая, — улыбаюсь я, ловя на себе её недовольный взгляд.

С какой-то демонстративной небрежностью, она поднимается на второй этаж, где на полу, под лунным светом и звездами, устроено уютное ложе.

Меня усадили на террасу, где я ожидал сюрприза, увидел издали, Кадер, легко взмывающую по ступеням вверх. Она шла из общей кухни, где на несколько дней остановилась работа, чему я был несказанно рад. Слишком долго я скучал по еде, приготовленной руками возлюбленной.

Через минуту передо мной красуется блюдо, на красивой белоснежной тарелке дымится аппетитный яблочный пирог с корицей, одно из фирменных блюд Кадер.

Она довольно улыбается, но рядом не садится, наблюдает за моим растерянным выражением лица.

— Я очень ценю твою заботу, но ты же знаешь, я ненавижу сладкое, — я тоже улыбаюсь, так вот в чём заключался сюрприз.

— Знаю. Не хочешь, не ешь, моё дело приготовить, могу сама всё съесть. А на обед приготовлю сютлач, и даже торт испеку, — оптимистично объявляет она, буквально излучая собой свет.

— А на ужин что? Крендельков поедим?

— Конечно, и заедим зефиром.

— Ты ж моя хозяюшка, — во весь рот улыбаюсь я. А затем откусываю кусок пирога на её глазах.

В её искреннюю улыбку примешивается капелька сумасшествия, и ещё более счастливым тоном она объявляет:

— Ненавижу тебя.

Она не обманула, на обед мне пришлось есть торт, и запивать его переслащённым чаем, и всё так же улыбаться.

Вечером мы встретились у коттеджа, уже стемнело, она прислонилась к стене, и наблюдала за отражением полной луны на воде.

— Ты обманул меня, Биркан, — спокойно проговорила девушка, когда я прошёл через мост, оказавшись рядом с ней. — Ты сам сказал им, что женат. Это вовсе необязательное условие.

— Памук рассказала? — Она кивает головой, всё так же, не глядя на меня. — Да, и этого мне тоже не стоило делать.

— Хасан оказался прав, ты врёшь мне на каждом шагу, — печально хмыкнув, проговорила она, мимолётно взглянув на меня.

После этой фразы она вернулась в дом, а я остался на улице. Сел на мост, свесив ноги к ручью. Я снова облажался.

На улице пасмурно. Небо то немного светлеет, создавая возможность пробиться тоненькому солнечному лучику, то вновь темнеет, но так, что облака остаются едва серыми, сложно понять, будет ли дождь.

При этом природа сама отвечает вместо неба, дует неслабый, холодный ветер, от чего качаются ели и сосны. Птицы и сверчки спрятались, слышны только завывания ветра, ударяющиеся о крышу коттеджа.

За пределами дома и даже в гостиной пахнет лесом, сильнее, чем прежде распространяется аромат хвои, земли и сырой древесины.

В камине потрескивают поленья, это самая освещённая часть гостиной, будто в кромешной тьме, а в это помещение свет почти не проникал, огонь был единственным оплотом света, сегодняшней заменой солнечному свету.

В комнате на втором этаже среднее освещение, такое бывает при раннем утре, когда солнце взошло не так высоко. Этот серый свет не сравнить с полумраком гостиной.

Отсюда лучше видно небо, только сейчас могу беспрепятственно его разглядеть, оно серо-голубого цвета, с немногочисленными белыми прожилками, своей композицией напоминает гладкий мрамор.

Кадер разместилась на высоком матрасе, прямо под стеклянным отделом крыши, она лежит на боку, упираясь на левую ногу, взгляд её устремлён в книгу, изредка перемещается на окно, где во всех подробностях видно буйство природы.

Не знаю, та самая ли это книга, которую мы не могли поделить, или другая, ведь все рукописи вдеты в одинаковые обложки.

Она не видит меня, но слышала, как трещали и скрипели подо мной деревянные ступени. Не оборачивается, сейчас я не достоин её внимания.

— Сегодня была запланирована прогулка. Помнишь? — Не очень громко говорю я, не переходя границу лестничного перехода.

— Никто не пойдёт в такую погоду, — не отвлекаясь от чтения, проговаривает она, немного скучающим голосом.

— Мы пойдём.

— У меня нет ни малейшего желания идти с тобой куда-то.

— Злишься?

— Нет, ложь на каждом шагу, уже вошла в привычный обиход жизни.

— По поводу брака, соглашусь, но в каком месте я ещё тебе врал?

Она помолчала, отложила книгу, и посмотрела в окно, в этот момент вновь подул сильный ветер, и сосна, растущая перед домом, наклонилась.

— Когда признавался мне в любви.

— Я могу зайти?

— Будто если я скажу, нет, ты не зайдёшь.

— Если откажешь, уйду, мы же договаривались.

— Ты собираешься что-то сказать? — Она окончательно закрыла книгу, отложив её на край матраса, а сама села, теперь уже, даря мне возможность видеть её прекрасное лицо и растрепавшиеся волосы.

— Если ты позволишь.

— Да, давай поговорим, — неожиданно быстро согласилась она, понимая, что нам необходимо расставить всё по своим местам.

Перешагиваю последнюю ступеньку, прохожу к мелкому диванчику и сажусь на него, ей вновь приходиться переворачиваться, чтобы мы были лицом к лицу.

— Начнём с последней ситуации. Да, мне нужно было сразу и честно рассказать тебе обо всём. Мы могли поехать куда-то только вдвоём, но оставаться наедине в такой ситуации, не лучший вариант. Брать с собой друзей тоже не вариант, я замечал, что тебе становится только хуже, когда они просят тебя остаться.