Дом представлял собой постройку в современном стиле, большая гостиная, с двумя диванами в центре комнаты и меховым ковром между ними, напротив разместился каменный камин, а над ним плазменный телевизор.

Есть две спальни, совершенно одинаковые на вид, не отходящие от общей современной тематики дома.

На втором этаже только одна комната, на половину меньше первого этажа, что-то вроде библиотеки, или рабочего кабинета, в стороне стоит небольшой диван, несколько книжных шкафов, где все книги обернуты в одинаковые обложки, кажется, будто это просто симпатичный фон. Есть письменный стол с зелёной настольной лампой, и кресло. Но самое главное наверху. На потолке большое окно, через которое видно небо.

— Я буду спать здесь, — заявила девушка, едва обнаружила главную особенность дома.

— На этом диванчике? — Насмехаюсь я. — На нём сидеть то не очень удобно.

— Я принесу матрас из спальни, сделаю себе удобное ложе. На полу спать даже приятнее, это я тебе заявляю, как человек, у которого в квартире даже кровати нет.

— Ты год спишь на полу?

— Да, и мне очень нравится. Мой матрас стоит дороже любой кровати, на нём очень удобно, нет никакой разницы, есть ли подо мной деревянное основание.

— В любом случае, надеюсь, ты хорошо проведёшь время здесь, и мы о многом подумаем.

— Ты уходишь?

— Свои вещи я ведь оставил в багажнике, да и тебе нужно разместиться.

— Подожди, здесь нигде связь не ловит? Я обещала сообщить всем, когда буду в Стамбуле. Отец будет волноваться, если я снова исчезну.

— Не будет, — пожимаю плечами, спустившись на одну ступеньку вниз. — Мы разговаривали с ним по этому поводу.

— Он знал, что ты увезёшь меня и ничего не сказал? — Начинает возмущаться девушка.

— Да, — небрежно отвечаю я, и иду по своим делам.

Всей компанией мы собрались только к вечеру, приехали ещё несколько партнёров, а те, кто находился с нами на базе отдыха, тоже освободились только к ужину, ибо весь день мы обсуждали предстоящий проект.

Стол установили на улице, над ним развесили небольшие фонарики, аналогичные светила протягивались по всей территории, начиная от въезда, заканчивая коттеджами и остальными зданиями с персоналом, и местами развлечений.

За ужином мы не обсуждали работу, наоборот, говорили о чём-то отстранённом, о путешествиях, увлечениях и семьях. Нас было всего восемь человек, поэтому тема обсуждалась коллективно, без разбивания на небольшие группы.

— Чем же вы занимаетесь, Кадер? — Спросила новая молодая жена моего партнёра, перед ужином мы договорились общаться без условностей, называя друг друга господином, госпожой.

Памук — моя ровесница, и сравнительно недавно связала себя узами брака с господином Абассом, чей возраст сравнялся с возрастом моего дедушки. Девушка не пользовалась популярностью в этих кругах, и если были какие-то события с жёнами, Аббас предпочитал оставить супругу дома.

Неизвестно откуда взялась Памук, мне она очень напоминала некогда коллегу Кадер, нынешнюю, и даже постоянную, любовницу Ялмаза. В первые годы их брака, девушка была совершенно не выносима, разговаривала так, что невозможно было понять ни слова, эта особенность была вызвана тем, что девушка изначально приехала из Боснии, посему плохо справлялась с турецким языком. Немного позже, изучив большинство лёгких слов, она стала использовать только глаголы: купи, хочу, дай, зачем, уйди.

И то были лучшие времена в жизни Аббаса, стала гораздо хуже, когда она научилась говорить, начали прорываться едкие замечания и сплетни, Памук откровенно хамила всем, кто встречался на её пути. Делала она это не со зла, просто считала, что иначе нельзя, все должны говорить то, о чём думают.

— Я архитектор, — кротко ответила Кадер, не желая, чтобы разговор продолжался о ней. — А вы чем занимаетесь?

— Ничем, — отмахнулась девушка, перед ней появился новый объект интереса, она не собиралась отставать от неизвестной личности. — У вас был брак по решению родителей? Здесь многие так женятся. Хочу понять ваши чувства друг к другу.

Повисло молчание, всех не столько интересовал наш «брак», сколько смущала ненужная прямолинейность жены партнёра.

— Памук, не думаю, что наши чувства нуждаются в вашей оценке, — надменно улыбаюсь я.

— Это, без сомнения, исключительно ваше дело, — вклинилась в разговор Семиха. — Но, Биркан, нам бы очень хотелось узнать, как же вы с Кадер познакомились. Не обижайтесь, просто я люблю подобные истории.

— Как и любую другую романтическую лабуду, — недовольно пробурчал её супруг, поднося ко рту стакан, наполненный айраном. — Что ты на меня смотришь? Будто это неправда…

— Таковы женщины, — хмыкнул Аббас, радуясь, что его супруга замолчала, ибо ей преподнесли стейк из форели, и она переключилась на еду. — Но и мне было бы интересно послушать эту историю.

Кадер смутилась, растерянно взглянула на меня, ожидая поддержки, а затем, едва я поймал её взгляд, чему-то огорчилась. И я знал почему, она расстраивалась каждый раз, когда приходилось обращаться за моей помощью, привыкла быть самостоятельной, но в моём обществе она неосознанно меняется. И это изменение ей не нравится.

— Однажды мы с друзьями мучились от жары, и судьба завела нас в кафе, где работала Кадер.

— Архитекторы работают в кафе? — Спросила Памук, отвлекаясь от поедания стейка.

— Тогда я работала официантом, — печально пояснила девушка, словно погружаясь в воспоминания, которые огорчали её.

— Едва я заметил Кадер, мир остановился, жизнь будто проходила мимо меня, все люди, которых я видел раньше и видел позже, смешались. Я перестал различать их лица, они все стали одинаковыми, превратились в фон, и только Кадер выделялась, она стала единственной частью всего, что было в моей жизни, что я различал, а не относил к общему фону.

Девушка смотрела на меня так, будто слушала историю нашего знакомства впервые, как и эти чужие люди, только для неё эта история оказалась болезненной. Будто то была не история знакомства, а величайшая трагедия.

— Кадер не хотела разговаривать, даже смотреть не собиралась, словом, безумно ненавидела меня, — продолжал я, присутствующие за столом женщины, охнули, мило поглядывая на нас, даже Памук не удержалась.

— Я и сейчас ненавижу, — тихо проговорила Кадер, опустив голову, вспоминая вместе со мной, она вспомнила не только хорошие моменты, но и неприятные. Обстоятельства, заставляющие её огорчаться и по сей день.

— Как вам удалось преодолеть это? — Спросила Сема, жена другого партнёра, чьего имени я даже не знал, весь этот вечер мужчина упорно молчал.

— Очень легко, — вдруг вмешалась Кадер, перебив мой не начавшийся рассказ. — Биркан дождался проблем в моей семье, а затем купил меня, в счёт долга. С каждым днём я ненавидела его всё больше, даже тошнить начало в какой-то момент.

Все присутствующие не поверили её словам, но очень удивились, если верить их синхронно округлившимся глазам. Но они не перебивали, вторили каждому её слову. Я тоже не вмешивался, Кадер редко можно вывести на откровенность, пусть хоть так сообщает о своих эмоциях и чувствах, главное сейчас, услышать её.

— А однажды, — продолжала она, словно захлёбываясь словами, по-прежнему глядя в стол, будто там видела отражение прожитых событий. — Он привёл меня в кабинет, говорит, смотри Кадер, какая там девушка красивая.

— И это было зеркало? — Вмешалась Семиха, сложив руки домиком, будто восхищаясь чему-то, её, видимо не смущали другие обстоятельства нашего общения. — Он сделал вам комплимент, выразил свои чувства.

— Нет, — наигранно протянула Кадер, бросив на меня взгляд из-за плеча. — То была другая девушка, на которой он потом женился.

Закончила она без прежней иронии, теперь это звучало трагично. Мне хватило, именно в тот момент я надломил её веру, тогда она перестала доверять моим словам. Не поверила и сейчас, когда я утверждал, что так и не женился на Рувейде.

— А сама ты замуж не собиралась? Не успел я за дверь выйти, как у тебя уже предложения посыпались.