— Ого, — слишком наигранно удивился друг. — Давай, дружище, и помни, только ты — король своей жизни.

— Это ещё что?

— Не знаю, слышал где-то это ерунду, но вдруг работает, помни, на всякий случай.

Кадер спряталась в дальней части поляны, место, которое выделили для фотосессии. Среди гипсовых, полуразрушенных колон и арок в античном стиле, на ярко-зелёной, ненастоящей траве лежала девушка.

На её прекрасное лицо светило солнце, на губах застыла лёгкая, расслабленная улыбка.

С нашей последней встречи в ней что-то изменилось, она была свободна и счастлива, и это чувствовалось со стороны, эта окрыляющая энергия свободы.

— Привет, — проговорил я, не подходя слишком близко, чтобы не нарушить её покой.

— Здравствуй, — невесомо ответили мне, не открывая глаз, словно меня вообще здесь не было.

— Я могу остаться здесь, или…

— Или, мне будет дискомфортно, если ты будешь рядом, — расслабленная эмоция и улыбка исчезают с её лица, и вновь появляется та Кадер, которая превратилась в пепел.

Она открывает глаза, смотрит ровно тем же взглядом, каким смотрела в день нашего расставания, в том ресторане, где я хотел сделать это как можно легче, безболезненнее. Этот взгляд стремительно потухающих глаз, в коих медленно загасает надежда, где видно каждую трещину, стремительно появляющуюся на сердце.

— Кадер, нам нужно поговорить, я совершил столько ошибок…

— Так и не увеличивай их количество, — хмыкнула любовь всей моей жизни, немного приподнявшись, теперь она сидит спиной ко мне, и мне не видно омутов её глаз. — Если в тебе осталась хоть капля уважения ко мне, уходи, или я уйду сама. Свадьба друзей не лучшее место, чтобы выяснять отношения.

— Я не хочу ссориться или причинять тебе боль… — начинаю я, но девушка поднимается, и перебивает меня.

— В таком случае, уйди с моего пути, — без эмоциональной окраски, совершенно нейтрально проговорила она, посмотрев своими мудрыми, многое повидавшими глазами, а затем ушла.

Да, мне хотелось остановить её, не дать уйти, схватить за руку, обнять и никуда не отпускать, пока между нами не появится ясность. Но мне пришлось отложить это действие, сегодня чужой праздник, а я не напился настолько, чтобы суметь вновь вернуть любовь всей моей жизни к пережитым воспоминаниям.

Гости собрались, церемония состоялась, перед тем, как поставить роспись на свидетельстве, Нихан лично подошла к родителям Анри и извинилась за сегодняшнее недоразумение, пообещав, что если им угодно, дальнейшее празднество может перейти в традиционную свадьбу. Мир был улажен, пусть и шатко, пусть и напоказ.

Взаимоотношения Анри и Нихан — незаконченная тема, после свадьбы многие сложности только начнутся для них, но я верю, что они справятся.

Кадер была права, Нихан не любит своего новоиспеченного мужа, но искренне старается полюбить и оправдать его чувства к ней.

Молодожены танцевали медленный танец, невеста прижалась к плечу жениха, и на долю секунды, в её глазах отразилась такая тоска, что даже мне, едва знакомому с ней человеку, стало жаль её. Затем она закрыла глаза, словно представляя на месте Анри погибшего Онура.

Немного понаблюдав за ними, я вернулся к нашему столу, где Озгюр усердно уговаривал Бурсу пойти танцевать.

— Вставай, я помогу тебе, что это за свадьба, где не удалось потанцевать? — Настаивал парень. Сегодня он выглядел достаточно не обычно, тщательно расчесался и уложил волосы гелем, этого хватило ровно на несколько часов, и на несколько фотографий, после первого дикого танца, а он танцевал именно дико, волосы вновь взлохматились.

— Отстань от неё, ей нельзя много двигаться, я с трудом забрал её из больницы, — проговорил Танер, не прекращая жевать говяжий стейк.

— Ой, тебе бы тоже не помешало из-за стола выйти, — насмешливо протянул Озгюр, уложив руку на спинку стула Бурсу. — Ты либо ешь, либо разговариваешь. Как ты такие мышцы накачал? Жеванием?

— А ты свои не накачал благодаря танцам? — Не остался в долгу адвокат. — Отстань от моей сестры, и иди уже, твоя любимая модель в одном ракурсе уже второй час фотографируется, помоги ей, разбавь портфолио фотографиями в полный рост.

— Ты меня избегаешь? — Спросила Рувейда, когда я присел на своё место, сегодня она печально и задумчива, огорчена моим поведением.

— Нам не обязательно постоянно ходить рядом, чтобы твои родители верили в наш брак, — тихо отвечаю я, не удосужившись взглянуть на неё.

— Ты не приехал за мной, они заподозрили неладное, — девушка крутит пальцем браслет на другой руке, словно пытается всем продемонстрировать мой давнишний подарок.

— Или это ты захотела, чтобы я забрал тебя.

— А что в этом плохого? Неправильно появляться поодиночке, будучи помолвленными. О чём речь, ты даже сейчас постоянно уходишь. Хочешь быть ближе к этой девушке? Зря, она уже тебя не замечает, — последняя фраза сказана с явной обидой, Рувейда требовала, чтобы я обратил на неё внимание.

Кадер рядом не было, и я постоянно искал её в толпе гостей. Она танцевала так, как не танцевала никогда, самозабвенно, выплёскивая эмоции, веселилась, улыбалась, почти парила на крыльях.

Она освободилась от чего-то, от огромного камня, который несла всю свою жизнь. Избавилась не только от меня, но и от чего-то другого, оставила всё, за что винила себя.

Я не решался подойти к ней, не мог рассказать правду, не должен портить эту картину, не должен портить её судьбу.

Но разве она не должна хотя бы узнать правду? А уже потом сама решит, что и как дальше делать. Сколько бы лет ей не понадобилось для этого решения, я подожду в стороне.

— О чём шепчетесь? — К нам подошёл счастливый донельзя жених.

— Как ты, дорогой? — Улыбаясь, спрашиваю я, словно проникаясь хорошим настроением друга.

— Прекрасно, этого дня я ждал достаточно долго, — продолжает улыбаться он, присаживаясь на пустующий стул Сурии. — Вы ведь в порядке? Ничего не нужно?

— Не беспокойся, мы тоже счастливы, — Танер улыбается. — Вы прекрасная пара, пусть так будет всегда.

Анри засмеялся, так легко и беззаботно, и проговорил:

— Спасибо. И вы, вот все вы, кто встретил свою любовь, пусть будут счастливы, а кто не встретил, пусть встретят.

— Отлично, дорогой, хорошо, что ты позволил, теперь смело могу влюбляться, — беззлобно прицепился к фразе Озгюр, улыбаясь, как сытый кот.

— Будь тут Джан, он бы треснул тебя по затылку. Я бы тоже треснул, но далеко сижу, — усмехаюсь я, и все мы вздыхаем, вспоминая друга.

— Надеюсь, и он там счастлив, — с лёгкой улыбкой проговаривает Озгюр, а перед глазами его стоит любимый брат, которого ему сейчас очень не хватало.

Мы не успели полностью погрузиться в воспоминания о погибшем друге, нам помешало черное пятно, вернувшееся к нашему столу.

Эрдала и Кадер посадили с нами, в противоположной стороне от нас с Рувейдой, но всё равно рядом. И если остальные гости за столом разговаривали о чём-то, то Эрдал почти всегда молчал, с некоторым высокомерием слушая нас и наблюдая, словно за зверями в зоопарке, к счастью, он регулярно отлучался разговаривать по телефону. Ругался с кем-то по поводу своего бизнеса, или же по поводу другого «бизнеса».

— Ох, жених, ещё раз поздравляю вас, пусть этот брак подарит вам семейную идиллию, — светски-натянуто улыбнулся мужчина.

— Благодарю вас, — ровно так-же улыбнулся в ответ Анри, затем хлопнул ладонями по коленям и продолжил. — Что-ж, мне пора возвращаться к жене, не скучайте.

— Озгюр, ты ещё хочешь танцевать? — Вдруг проговорила Бурсу, видимо, на неё тоже неприятно давило общество Эрдала.

— Конечно, для тебя, всё, что угодно, — Озгюр галантно подал девушке руку, пересекаясь с угрожающим взглядом адвоката.

— Я тоже не прочь потанцевать, если позволите, — заявила Рувейда, и следом за ними, покинула наш стол.

Нас осталось трое, я, Танер и Эрдал. За круглым столом мы сидели, создавая треугольник, и достаточно недружелюбно переглядывались. Мой дорогой друг ждал момента, чтобы начать допрос, зная адвоката, он создаёт особенную атмосферу. Это ему удавалось, ибо даже на празднике, в окружении песен, танцев, радости, красоты, наш стол вдруг стал олицетворением тьмы, разве что молнии не били из стороны в стороны.