— Я не верю во всю эту ерунду! — как можно тактичней заявила она, когда женщина замолчала, так как не желала оскорбить ничьих верований. — Как сейчас вижу это действо: собрание парней и девушек, многие из которых и знакомы-то не очень тесно. Как можно почти первый раз в жизни увидеть парня и сразу понять, что он твой суженый? А потом бежать от него в полную силу, но всё равно попасться? Нет, Богиня тут точно ни при чём.

Сафа-джи весело рассмеялась.

— Всё в этом мире зарождается дважды, дорогая моя, — загадочно произнесла она. — Сначала в мыслях, а потом на деле. Ты подумала, что парень тебе нравится или вспомнила его лицо… А Богиня услышала. Ты ведь не будешь опровергать, что Богиня всё видит и слышит?!

Киара смущённо помотала головой:

— Нет.

— Вот и отлично. Иди, а то Джанима-джи уже заждалась блюдо.

Проводив девушку взглядом, женщина улыбнулась. Если честно, их беседа весьма позабавила её. Киара так сопротивлялась называя их традицию ерундой и сама того не замечая, вновь использовала словечко Арора.

— Рэйтан! — воскликнула она, когда с момента ухода девушки прошло минут десять, и молодой мужчина появился возле калитки, досрочно вернувшись с охоты. — Кажется, я забыла отдать Киаре мешочек с зерном. Поможешь? Это тоже для нани Джанимы.

Рэйтан с готовностью протянул руку, а затем нахмурился.

— Передам. Но где Киара? Почему её нет дома?

Его взгляд скользнул по двору в поисках малявки, однако вокруг было пусто.

— Она пошла на поляну, где сегодня юноши станут выбирать себе жён, — ответила Сафа, старательно пряча весёлый огонёк в глазах.

Она ждала реакции Рэйтана, и парень не подвёл: выражение лица после этих слов у него стало такое, что не поддавалось разумению. В потемневших глазах сгустились грозовые тучи, а сам он посмотрел на Сафу-джи так, словно она только что преподнесла ему самый неприятный сюрприз на свете. Схватив мешочек, Арора заторопился по улице.

Решив как можно скорее отделаться от доверенного ей поручения, Киара уверенно шагала вперёд. Где находится священная поляна, она знала. Добрейший старейшина Джнат самым дотошным образом просветил их с Рэйтаном на этот счёт ещё в день катхак. На что надеялся при этом деревенский хитрец, и какие цели преследовал было неизвестно, но сейчас информация пригодилась. Торопясь по улице, Киара поражалась её пустоте: деревня словно вымерла! Такое чувство, будто все до единого жителя Кхирганги отправились на священную поляну, оставив свои дела. Поразмыслив, девушка пришла к выводу, что так оно и есть. Свадьбы — это всегда интересно, а тут они ещё были такими спортивными! Вот только её ноги никак не желали двигаться в заданном направлении. Оглянувшись по сторонам, Киара снова задумалась над тем, что всё в этом мире зарождается дважды. Слова Сафы задели её. Был в них глубокий смысл, который поначалу ускользал от её понимания, но потом, вдумавшись, Киара поняла, что хозяйка права. Ведь если бы не наши мысли, то многих вещей не родилось бы на свет. А уж что говорить о поступках!

«Недаром бабушка всё время говорит мне, что мысль материальна. Думай о хорошем, Киара!» — припомнила она напутствия старшей и улыбнулась. Только что, за сотни миль от дома, эта милая женщина каннета сказала ей практически тоже самое, только другими словами.

Взглянув на небо, Киара заторопилась. Рассуждения рассуждениями, а ей нужно было спешить — на небе стремительно кучковались и наливались дождевой синевой сгущающиеся облака. В отличие от прошлых дней нынешняя погода была пасмурной, хотя и тёплой и солнечные лучи сейчас едва проглядывали сквозь плотные тучи, отчего окружающий вид сразу преобразился. Притихшая деревня неуловимо изменилась.

— А, может, это начало действовать волшебство Богини? — шепнула Киара сама себе и опасливо поглядела по сторонам, крепче прижимая к груди большое блюдо для нани Джанимы. Мысль наполнила невольным трепетом. Это было глупо, конечно, но в сердце всё равно родилось эфемерное ощущение, будто бы она очутилась в некоем параллельном измерении: деревня, по которой она шла, стала другой. Жемчужный свет, льющийся из-под нависших облаков, делал её… ожидающей. Дома замерли, деревья не шевелили листьями, словно околдованные и даже горы всегда такие разные, будто застыли в безвременье, предчувствуя нечто важное, окружая-охраняя деревню. Мир вокруг словно истончился, испуская сияние. А вдруг и правда в этой затерянной деревеньке творится чу́дное волшебство, рождающее любовь? Киаре показалось, что замерли даже уличные запахи, растворяясь в жемчужном, странно неподвижном свете, льющемся из-под облаков.

— Просто дождь собирается, — буркнула Киара, невольно передёрнув плечиками. — И нервы, должно быть.

У неё сегодня с утра было какое-то странное настроение. Точно нервы. Принудительно выкинув из головы посторонние мысли, она почти побежала вперёд, так как почтенная мата-джи обязательно должна была получить своё блюдо до того, как на землю упадут первые капли.

Однако, когда Киара добежала до поляны, она с удивлением обнаружила, что небо развеялось. Лёгкий ветерок, налетевший неведомо откуда, очистил небо и вмиг разогнал серые облака, попрятав их за белоснежными вершинами, и обеспечил женихам, невестам и зрителям ясную погоду. Теперь мягкие лучи солнца пробивались сквозь пушистые кроны деревьев, растущих возле поляны, а всё вокруг было окутано чарующим, нежным и одновременно успокаивающе благоухающим ароматом. Нервозность Киары как рукой сняло, и она ощутила тёплое комфортное спокойствие, пополам с непонятной бодростью.

— Намасте, мата-джи.

Посмотрев вокруг, она быстро нашла нани Джаниму и подошла к ней. Старушка сидела на небольшом плетёном коврике, свернув по-турецки ноги, и перед ней стоял большой пустой таз и куча серых стручков, сложенных прямо на земле. Несмотря на то, что было тепло, бабушка была одета в зелёный сальвар-камиз и белую вязаную кофту, а поверх всего накинула на голову и спину большой тёплый и тоже белый шарф, похожий на шаль. Увидев её, нани ласково улыбнулась, и что-то забормотала в ответ, но Киара не разобрала. А затем, взяв блюдо, старушка затянула какую-то непривычную, явно бесконечную мелодию и Киара с невольным любопытством прислушалась: она никогда не слышала подобной песни.

Между тем нани, напевая, начала работу. Морщинистые руки брали стручок, привычно вскрывали его ногтем, уверенно высыпали горошинки на ладонь, а затем вышелушенный горох летел в таз, мусор в отдельную кучу, а на блюдо, принесённое Киарой — единичные недозревшие горошинки. Было удивительно, как такая старая бабушка, без очков, прекрасно видит какая горошина хорошая, а какая нет. От нечего делать Киара присела рядом и взялась помогать ей. Уходить расхотелось. В конце концов, её действительно никто не тянет становиться рядом с невестами! Нирмата на поляне не наблюдалось (как и Аньи), так что за это можно было не переживать. А ещё очень-очень захотелось посмотреть обряд. Любопытство прямо-таки сжигало. Через пару дней они с Рэйтаном покинут эту затерянную долину, так где же ещё она сможет увидеть столь необычный свадебный ритуал?

Вначале нани Джанима удивленно посмотрела на неё, присевшую помогать, затем взглянула на девушек, готовящихся бежать (их волнующаяся и перешёптывающаяся, хихикающая стайка стояла неподалёку), улыбнулась, кивнула, снова что-то пробормотала на своём непонятном языке, и опять завела прерванную было песню. Мелодия была бесконечной, тягучей, и чудилось в этом напеве что-то древнее. В бесхитростном мотиве звучали века. К ним добавлялись звуки, говорящие о вечном, почти забытые слова и напутствия.

Освоившись, Киара принялась шелушить горох ничуть не хуже нани и при этом успевала поглядывать по сторонам. Рядом с ними появлялись и исчезали люди. Одни что-то приносили, другие уносили. Подошёл старейшина, посмотрел на их трудовые изыски и, ни слова не говоря, ушёл. Теперь Киаре было даже непонятно, как она могла испугаться Джната при первой встрече. Он совсем не выглядел страшным; сейчас он даже ей нравился. Неподалёку от их места работы крутилась группа мальчишек. Бесцеремонные пареньки периодически подбегали к ним, и порывались стащить самые отборные горошины, и Киара гоняла их, чтобы они не разворошили все плоды их труда. Кучка горошин в тазу росла. А в отдалении, на поляне, росла толпа сосредоточенных юношей, готовящихся к весеннему ритуалу.