— Серый кардинал, — с ненавистью пробормотал Рэйтан, вновь и вновь прокручивая в голове события недельной давности.

Ошалевший от ревности Арджун явно повёлся на её шпильку. Сошедшему с ума от любви много ли надо? Но зачем тогда Сандра пыталась его остановить, раз сама и подталкивала? Несостыковочки. И почему Киара? Как-то всё слишком сложно выходит.

Хорошей новостью из узнанного было то, что Арджун взял на себя родственников и сообщил им, что Рэйтан уехал в командировку на месяц, и какое-то время не будет звонить им. Это значит, что дади, её родной брат и десятилетняя двоюродная племяшка Анджали пребывали в счастливом неведении по поводу случившегося. Так же, как и мама Арджуна. В самые жаркие летние месяцы семья Деон выезжала из Чандигарха в более прохладный горный Уттаракханд и гостила там до самой осени, практически не обращаясь к средствам массовой информации. Рэйтан обрадованно выдохнул. Успокаивать бьющихся в истерике сразу трёх женщин было бы слишком. И хотя племянницу Анджали он со счетов сбрасывал — девочка росла умной и сообразительной не по годам — для «прелести» ситуации станет достаточно и мамы Арджуна с дади.

Ещё одной хорошей новостью стала консервация сделки по Пир Панджал. Арджун отказался подписывать документы единолично. В отсутствии брата и его фактическом признании пропавшим без вести он мог бы завершить сделку самостоятельно, однако мистер Униял предпочёл скрыться из офиса на горный воздух и злополучный хребет до сих пор являлся собственностью семьи Деон.

Перечитав письмо ещё раз, Рэйтан, подумав, удалил его. Очистил электронную корзину памяти. Задумчиво шагая по улице, он вдруг поймал себя на мысли, что во всём письме Арджун ни разу не упомянул о Киаре. Это было странно, особенно если учитывать его горячие чувства к девушке, а также намерение жениться, которое он так пылко высказывал в библиотеке. Неужели молчал специально?

— Или он думает, что я ничего не понял? — пробормотал Рэйтан, имея в виду причину падения Киары в воду. — Неужели ещё на что-то рассчитывает?

Рэйтан не стал посылать письмо семье из своей, якобы, месячной командировки, но перед уходом всё же отправил сообщение брату. Написал, что находится в Маникаране и очень скоро доберётся до нужного места. «Встретимся в Бхунтаре», — приписал он, желая выяснить отношения с братом без свидетелей.

Покончив с делами, Арора вернулся в гостиницу. Их толстый хозяин сикх был на своём месте и невозмутимо приветствовал постояльца как старого знакомого. Рэйтан же, пройдя по коридору, нерешительно остановился перед запертой дверью номера. Внутри царила тишина.

«Киара купается?» — мелькнула в голове шальная мысль и перед глазами замелькали соблазнительные картинки творимого действа.

Они столько говорили о купании в горячих источниках, что вряд ли малявка устояла от соблазна принять ванну.

«Она может быть не одета».

Будто наяву мужчина нафантазировал соблазнительную картину: увидел стройные ножки, высунутые из воды бассейна, черноволосую голову, расслаблено откинутую на бортик и всю грациозную фигурку девушки, заманчиво просвечивающую сквозь воду. В том случае стоит ему лишь ему подойти и… Рэйтан с трудом обуздал воображение. Он желал видеть Киару такой! И сказать буйным мечтам «стоп» оказалось не так уж и просто. Рука сама потянулась к двери, чтобы толкнуть и войти без стука, и только в самый последний момент Рэйтан сжал пальцы в кулак, борясь с искушением. Укротив воображение, он тихо постучал. Ему никто не ответил, и он постучал громче. Опять тишина. Недоумевая, что могло так сильно занять Киару, он всё-таки толкнул дверь и вошёл.

В какой-то миг его постигло острое разочарования: Киара не лежала обнажённой в бассейне, как он успел напридумывать, не переодевалась, что могло бы тоже безмерно его порадовать, а тихо спала, угомонившимся котёнком пристроившись на постели. На столе стояли приготовленные к ужину закуски — малявка явно ждала его, но не вытерпела. Рэйтан тепло усмехнулся, «увидев», как девушка прилегла на кровать, соблазнённая её мягкостью, и отключилась, умаявшись после их долгих переходов. Её волосы были всё ещё мокрыми после мытья, лицо расслаблено, а нежные аппетитные губки соблазнительно приоткрыты. Рэйтан замер, загипнотизированный зрелищем. Когда он брал этот номер, он как-то не подумал, что в нём только одна кровать и вот теперь ему предстояло провести мучительную ночь: спать рядом с невероятным чудом по имени Киара и не дотронуться.

Тихо, стараясь не разбудить, Рэйтан присел на краешек кровати. Он сразу заметил свёрнутое рулоном покрывало, разделяющее постель на правую и левую половины и усмехнулся. Наивная девочка! Он прекрасно помнил подушки, которыми Киара пыталась отгородиться от него в домике Сафы, и даже тогда препятствие выглядело смехотворно. А уж это не удержит его и во сне. Недолго думая Рэйтан избавился от покрывала и прилёг рядом, любуясь девушкой. Впервые, после всего, что с ними приключилось, он мог спокойно лежать возле неё и рассматривать её лицо. Протянув руку, Арора мягко взял в ладонь непослушную, ещё влажную прядку и пропустил её между пальцами.

— Тот сикх сказал: «У тебя очень стеснительная жена», — еле слышно прошептал он, вспомнив своё обещание рассказать Киаре о словах мужчины.

Жена! Он удовлетворённо заулыбался. Он нашёл себе жену, когда и не чаял.

А взгляд тем временем неспешно скользил по лицу, ласкал черт, касался легчайшим прикосновением нежного лба малявки, а затем невесомой дорожкой перемещался к соблазнительным бутонам губ, предвкушая их сладость. Он помнил, какие они на вкус: опьянеть можно! Дай ему волю, и он будет целовать их долго, выпьет до дна, не оставив без внимания ни одного сантиметра прекрасного тела Киары и станет любоваться трепещущими в смущении длинными ресницами, которые сейчас так мирно дремали на щечках.

Потаённо вздохнув Рэйтан заправил шёлковый локон за ушко и откинулся на подушки. Киара завозилась во сне, почувствовав его, и он по давней привычке немедленно подгрёб её лёгонькое тело к себе и блаженно прикрыл глаза.

— Киара Шарма Деон Арора, — тихо, но совершенно серьёзно проговорил он. — Я обещаю, что как только мы вернёмся в Чандигарх, ты обязательно переедешь ко мне. Ясно?

Девушка во сне что-то неразборчиво пробормотала и закинула на него свою ногу.

---------------------

Гурдвара — сикхское богослужебное архитектурное сооружение, центр религиозной и социальной жизни сикхской общины

Ка́ли — «чёрная». Богиня в индуизме, олицетворяющая ярость и гнев, разрушительная сторона женской энергии, грозящая существованию мира, поэтому особая тема в мифологии — усмирение Кали. Изображается в виде худой четырёхрукой длинноволосой женщины с голубой кожей

Символ кханда — наиболее значительный символ сикхизма. Изображается чёрным цветом на треугольном желтом Нишан Сахибе, флаге уважения, который вывешивают у дверей храмов, называемых Гурдварос — «дорога к гуру»

— Мистер Униял! Мистер Униял, смотрите!

Голос старика кармишта уже несколько раз пытался привлечь его внимание, достукиваясь до затуманенного сознания. Арджун поморщился. Этот малана успел надоесть ему излишней услужливостью. Он разговаривал с ним постоянно, надоедал, а потому «мистер Униял» периодически отключался, оберегая нервную систему, и медитативно уходил в созерцание белых вершин, нескончаемой чередой проплывающих мимо каравана. Однако в этот раз старик был настойчив.

— Мистер Униял! Господин!

— В чём дело? — Арджун, наконец, соизволил повернуться.

— Вы просили сообщить, когда мы достигнем одной из деревень.

— Да, точно. Хорошо.

Мистер Униял — или «Господин», как торжественно окрестил его старик горец — покосился по сторонам. Утро только начиналось. Повсюду разливалась звонкая прохлада. Она сочеталась с поднимающимися от земли тонкими завитками тумана, а они с малана были уже в пути. Арджун вдохнул полной грудью: бодрящий коктейль горных запахов кружил голову. Недавно проснувшееся солнце светило неярко, слабо; его лучи косо пронзали пространство, освещая долину, а также путались в тумане, подсвечивая его изнутри. Чувство было такое, словно над землёй ползли пушистые облака, вдруг внезапно спустившиеся с неба. А солнечные лучи, когда уставали плутать в тумане, начинали заигрывать с колючими ветками сосен. Качались в них, привлечённые лёгким ветерком, дробились в иголках, распадаясь на более мелкие лучики, и искрились в капельках влаги, повисшей на концах хвойных лап.