- Как раз то заклинание отката и проверим, - хмыкнул Маркиз. - Если останется - кому.
- Я не позволю, - Рамер выложил на стол ладони, сцепленные в крепчайший замок. Вены на них вздулись узлами, а ногти побелели.
- Есть другие предложения?
- Есть, - вздохнул Марк. - Боги Претемные! Я сильно надеялся, что целитель справится и у меня получиться вообще просидеть всю ночь не открывая рта. Черный колдун, наивный, как Красная Шапочка.
Марша заинтересованно повернула голову. Но спросить, кто такая Красная Шапочка и чем сия дева прославилась в мирах, ей не дали.
- Что же такое ты придумал, что страшнее стирания памяти? - удивился Скорпион.
- Не страшнее, - Марк махнул перед собой ладонью, словно отгоняя невидимых демонов, - Смотрите, мы все уперлись в этот потерянный триггер, как бараны в забор. А любое заклятье, и ментальное - не исключение, состоит из нескольких компонентов, которые не меньше значимы...
- Прощшшше!
- Как скажешь, - Марк потер подбородок и продожил, - Нам нужно, чтобы арбалет не выстрелил. Проще всего разрядить. Но если это невозможно... Убрать ложу. Дуги. Колотку. Аккуратно снять или перерезать тетиву. Выстрела не будет, хотя болт останется в заряднике. Этого выстрела уже никогда не будет, согласны?
- И? - подобрался Кот.
- Есть триггер. А есть опорные якоря. И один из этих якорей - несвобода. Я проанализировал обе попытки Алеты... убить себя. И снял у Арчибальда слепок разговора с этим парнем, Русланом. Алета чувствует потребность подчиниться заклинанию, когда ощущает себя в ловушке, прижатой в углу, не свободной. Видимо, Райен имел в виду тюрьму и следствие, но ментальные заклинания часто срабатывают не совсем точно. Алета еще со времени своей свадьбы чувствует себя пленницей в резиденции. Для того, чтобы "разобрать арбалет", нужно вернуть ей свободу. Полную свободу.
Тишина упала такая, что стало слышно, как в углу трудится над очередной паутиной черный ткач. Скорпион смотрел на стратега как на героя-самоубийцу. Эдер - заинтересованно. Марша - понимающе. Рамер Девятый - гневно.
- Ты предлагаешь мне... дать императрице развод? - выдохнул он, наконец, - хочешь устроить еще один переворот?
- Боюсь, другой альтернативы нет, - Марк поднял на брата бестрепетный взгляд, - либо так, либо полное стирание памяти, до младенческих слюней. Или - милосердный яд.
- А сын? Наследник?
- Отпустить с матерью. Под негласным надзором, конечно. - Винкер усмехнулся криво и жестко, - сын - капкан, в который ты ее поймал. Если его не разрядить, несвобода никуда не денется, арбалет останется на боевом взводе. Выбор у тебя простой, как репка: либо отпускаешь жену - либо хоронишь.
Рамер сцепил руки еще сильнее, хотя, казалось бы - куда?
- Меня сразу сметут с трона. Сметут - и империя утонет в крови! Мне простили хвост. Но не простят развода и потери наследника. Императоры не разводятся.
- А низложенные? - мягко спросил Эшери. Сухой щелчок тонких пальцев прозвучал неожиданно громко, как спуск того самого, не к ночи помянутого арбалета. С одной из стен упал морок и обнаружилась доска. Самая обычная струганая сосновая доска, к которой стилетами было пришпилено с десяток конвертов и шесть или семь пергаментных свитков.
- Что это? - высунул шею любопытный агшэр.
- Моя коллекция. Да, не чужд модному хобби. Это, господа, необычные документы, адресованные мне или написанные при моем участии и содействии. Здесь есть Открытый Императорский лист, выписанный на мое имя перед началом войны. На сутки. Завещание Священного Кесара. И - жемчужина коллекции - Отречение Рамера Девятого. В пользу Регента. Я честно хотел его сжечь в камине, но не удержался от искушения, знакомого любому коллекционеру. Отличный же экземпляр. И, заметь, все еще имеющий законную силу.
- Эшери, демон!
- Брат, - поправил Кот. - С демоном... ты бы договорился.
- Демон, - убежденно сказал император, - Змей. Вообще не удивлюсь, если у тебя и ЭТО прокатит!
То, что в библиотеку забрела не вовремя, я сообразила поздно - уже когда отступать было поздно. На полукруглом диванчике под высоким круглым окном сидела Важная Рыжая Зараза, с которой в последнее время все носились, как с пасхальным яйцом.
Выглядела она откровенно паршиво, и, вместо того, чтобы позлорадствовать, я вдруг по-идиотски забеспоколась: не грохнется ли в обморок, приняла ли лекарство, правильно ли ее кормят - бледная же, как спирохета, а о скулы поезаться можно. Лекарь - это диагноз.
Она услышала мои шаги, подняла голову - и тоже узнала. Я не успела присесть в поклоне. Просто - не успела, голова была забита другим. Императрица, первая, поднялась - и с невыазимым изяществом... присела в реверансе. Неглубоком, правда, но - самом настоящем. Никогда не видела его в исполении Алеты - офигенно красиво, между прочим.
- Ваше Высочество, - невыразительно произнесла она и растянула губы в Той Самой улыбке, которую мне "ставила" Иолли.
Я опомнилась и изобразила подобие ее поклона. Довольно грубое.
- Ваше Величество?
- Уже нет, - с раздражением фыркнула она. - Демоны... Все равно скоро об этом узнает вся Империя, но почему первой должна быть именно ты? Вы, - поправилась она, скривив губы.
На низком столике перед Алетой лежал пергамент, заверенный печатью. Похоже, именно он был причиной ее злости. Но лезть в такие бумаги без приглашения...
Она поняла меня правильно:
- Это свидетельство о разводе. Подлинное, подписанное в Храме. Я больше не императрица. Хвала Небу, мне оставлено родовое имя и добрачный титул. Графиня Шайро-Туан, к услугам Вашего Высочества, - едко повторила Алета и снова неглубоко присела.
- Дурдом, - опешила я. - Но, вообще-то, ожидаемый.
Зеленые, "бутылочные" глаза уставились на меня с почти детским недоумением.
- После того, что вы отожгли в нашу предпоследнюю встречу, - пояснила я, - в портальном зале. Нужно же умудриться в присутствии мужа и императора заявить другому мужчине, что он может все, и только в нем вы видите последнюю надежду на спасение сына! Это мог бы проглотить только тот, у кого вообще нет гордости.
- Я была не в себе! - заявило это чудо в перьях.
- Понятное дело, - уже не думая об этикете, в котором сам черт ногу сломит, я опустилась на диванчик напротив. Алета повторила мое движение с облегчением, похоже, ей все еще было нехорошо. - Как принц?
- Рам, - Алета осеклась, - Его Величество предоставил ему выбор - за кем следовать. И Рами сказал, что поддержит мать, другое недостойно мужчины и рыцаря.
- Молодец, - я невольно улыбнулась. - Ну так... Вас же не оставили без куска хлеба и крыши над головой?
- Нет, конечно, - Алета небрежно махнула ладошкой, - у меня есть доходы с земель графства, личный процент с шахт и содержание матери наследника.
- И? - не поняла я, - Сын с вами, вы свободны и состоятельны. В чем трагедия-то?
- Свободна, - угрюмо повторила Алета, рассматривая подпись на пергаменте. В который раз? - Вот кто бы сказал, зачем мне эта свобода сейчас? Она была нужна десять лет назад. Когда мне было кому ее подарить!
Да простят меня здешние Боги - это было... весело.
- Смеетесь? - Она кивнула, - Имеете право, Ваше Высочество. Когда у меня, наконец, все рухнуло.
...Сказать ей о куче людей, которые свое "все зашибись" на ее "все рухнуло" с доплатой поменяют? Или не стоит, не поймет.
- Маргарита, - поправила я, пока больная, слабая и по этому поводу злая, как шершень, Алета не наговорила лишнего, - Мы же были представлены "короткой формой". Вы мать моего очень дорогого друга. И - я и не думала смеяться. А на счет того, кому подарить вашу свободу... Есть же очень хорошее решение.
Алета шевельнула золотистыми бровями, всем видом показывая, в каком месте она видела меня и мои решения. Вот, честно, была бы она здорова - плюнула и ушла. Но врач не может покинуть свое место рядом с больным. "Неоказание помощи..." статья сто двадцать четвертая УК. Да и Рами стоило помочь, хлебнет он с ней!
