– Ты м-меня простишь?
Я покачала головой.
– Не думаю. Но это тебе мешать не должно, ты ведь скоро станешь матерью. Тебе не о том думать надо.
– Тида, прости… Я знаю, я ужасна… Я тебя не заслужила…
Она уткнулась лбом мне в плечо, переплетая привычно пальцы. Я облегченно выдохнула, потому что гадкое желание ее ударить наконец отпустило. Вот только нога продолжала чесаться, и это жутко раздражало.
– А кто сделал первый шаг? – не удержалась я; Тея вся сжалась, и мне стало стыдно – она ведь беременна да и без того вся на нервах, – Просто любопытно!
Только бы это была Тея. Господи, только бы это была Тея! Ей я когда-нибудь, но прощу. А ему – точно нет. А ведь он мой муж. Мне придется ему простить.
– Я… – всхлипнула она, – Прости, прости, я ужасна, я знаю!.. – затараторила она, – Я…
– Я же тебе говорила – думай о ребенке. Ему твое спокойствие нужно, мне твои слезы – нет. Я просто хочу знать, как это произошло.
А ведь на ее месте могла быть я. Я могла бы уже носить его ребенка. Это было бы такое счастье, но он меня даже возможности лишил…
– Я люблю его, прости… Я его люблю… Мы как-то встретились у реки, случайно… Пару месяцев назад. Мы давно не виделись тогда, ведь я старалась его избегать. И он – меня. И когда он нарвал мне кувшинок и так улыбнулся… Тида, я не выдержала! Я не смогла! Когда он так улыбнулся! Мне даже не было стыдно, я просто его поцеловала. Я даже не поняла, как… Просто раз – и я уже его целую… Он ушел. Я сидела на берегу и плакала, потому что все испортила. А потом он вернулся и… Тида, я не смогла! В его глазах было столько, я просто не смогла… Я так люблю его, я хотела бы быть его частью, никогда с ним не разлучаться…
Она бормотала, порой сбиваясь с мысли – хорошо уже хоть не плакала! – я гладила ее по плечу, а еще я сидела и думала: насколько нелепо, что во время таких откровений я стараюсь только незаметно почесать ногу? Все-таки как неудобно чесать через юбки!
– Не волнуйся. Ни о чем не волнуйся. Сейчас главное – найти тебе мужа. Я найду хорошего человека, который примет и тебя, и ребенка, как своего…
– Нет! – вскинулась она, будто очнувшись, – Я не пойду замуж! Ни за кого!
Я устало потерла виски.
– Тея, ты хочешь, чтобы твой ребенок родился вне брака? Хочешь, чтобы на него и на тебя пальцем показывали? Почему ты думаешь, что это чувство к Атису не пройдет со временем? И ты не останешься одна с попорченной репутацией и ребенком от чужого мужа? – мы помолчали немного, и я все-таки продолжила, – Сейчас хорошенько поешь. Погуляй на свежем воздухе. Подумай о том, какое будущего ты хочешь для ребенка и для себя. Не торопись топить себя в слезах – от этого легче не станет никому. Ты меня поняла?
Она кивнула, снова опуская глаза в пол. Но уже не от стыда, а как-то потеряно, будто ей уже все равно. Я не была уверена, что она поняла, но мне уже надоело с ней разговаривать. Никогда раньше такого не было, но мне просто наскучило тут сидеть.
Я поговорила с родителями, обещала через пару дней приехать снова, чтобы обсудить кандидатов на роль будущего мужа Теи. А за эти пару дней мне еще надо их как-то найти. Как быть уверенной, что речь идет о хорошем человеке, который и правда сможет принять чужого ребенка? Придется рассказать старому герцогу. Что бы там ни было, своего внука он не оставит.
Домой я вернулась разбитая и уставшая. Атис ждал меня в моем кабинете. Я молча села за стол, напротив него. С чего надо начинать такие разговоры? Наверное, со скандала? Но у меня ни сил, ни желания на скандал не было. Да я и не была в бешенстве. Меня просто слегка тошнило от раздражения при мысли о том, как из всего этого выпутаться с наименьшими потерями.
А еще у меня было чувство, что я осталась одна. Глупое чувство, ведь это не правда. Но я смотрела на своего мужа, на своего самого близкого друга, и понятия не имела, что за человек сидит передо мной. Насколько слепой нужно было быть, чтобы не замечать, насколько далеко все это зашло? Он тоже будет говорить, какой он ужасный человек и как ему стыдно? Плакать? Просить прощения? И от этого мне должно стать легче?
Я молча подала ему письмо, которое, как оказалось, все это время сжимала в руке.
Он читал его, а я вдруг поняла, что не обедала сегодня, а уже вечер. Интересно, что на ужин?
Еще минуту назад я думала, что его слезы и стыд мне не нужны и лучше бы мне их не видеть. Как же быстро я поменяла свое мнение! Лучше бы плакал, ей-богу.
– Тида, дай мне развод, – прошептал он.
Я будто проснулась, наконец взглянув в его глаза. В них было, как и говорила Тея – столько всего. И жгучий стыд, и сожаление, и отчаяние, и… принятое решение.
– Что? – я тупо хлопала глазами, – Ты о чем вообще?
Он упал передо мной на колени, аккуратно заключая мои руки в свои, целуя их.
– Тида, пожалуйста, милая… дай мне развод! Я не могу позволить своему ребенку родиться… так. Пожалуйста, Тида!
– А зачаться «так» ты ему позволил, – уголки губ дернулись в нервной улыбке.
Он дернулся, как от удара, и закивал.
– Видимо, я мерзавец, – просипел он, – Но ведь Тея не виновата…
– А что, она в процессе создания не участвовала? – в голосе прорезалась язвительность, – Мимо проходила?
Наконец во мне начало просыпаться бешенство. Он зажмурил глаза, даже не пытаясь спорить, и только кивал, признавая за собой всю вину. И от этого я чувствовала себя только хуже. Он признавал всю вину, но продолжал просить все о том же.
Я брезгливо оттолкнула его, откинула его руки, подскакивая с места и делая пару шагов назад. Он продолжал стоять на коленях.
– Тида, я умоляю, я не могу оставить все так… Дай мне развод, я тебя прошу. Войди – нет, не в мое! – в ее положение! Умоляю! Я мерзавец, я тебя обидел, предал, но это же твой племянник, твоя сестра…
– А я – твоя жена. Ты мне клятвы давал, Атис.
Я все никак не могла до конца поверить, что он меня о таком просит. Мне то и дело хотелось по-дурацки захихикать, будто это глупая сценка из дешевого спектакля, будто сейчас опустят занавес, мы все разойдемся по домам и вернемся к обычной, привычной жизни.
– Подумай об этом, хотя бы подумай – я тебя умоляю, – продолжал просить он, поднимаясь с колен.
Он все смотрел на письмо в своей руке, переводя взгляд с двери на меня. Да ладно?..
– Я должен… – он сделал шаг к выходу, – Должен пойти, ладно?
Я замотала головой.
– Не смей.
– Тида, я не в праве даже не появиться, – он заглядывал мне в глаза и там было столько всего…
Прямо как и говорила Тея. Столько всего: мольба, стыд, раздражение, решимость, униженность, и снова мольба.
– Не надо, – снова мотнула головой я, – Я не отпускала тебя.
– Тида! – наконец разозлился он, – Это же мой ребенок! И ты ее знаешь, она сейчас с ума сходит! Я подлец и мерзавец, ладно? Мне в жизни не заслужить твоего прощения. Но ей нельзя волноваться сейчас, ты ведь и без меня все понимаешь… И я не могу не прийти. Это же мой ребенок…
Дверь хлопнула.
– А я твоя жена.
Прозвучало как-то жалко да и не ко времени. Ну какая жена? Я уже знала, чем все это закончится. Мы же столько лет знакомы, что я – не узнаю этот решительный тон? Так редко прорезающийся, но уж если услышал, можешь быть уверен – хоть весь мир гори, он сделает так, как хочет. Да и хочу ли я сама все это продолжать? После того, как он умолял меня отпустить его к другой? После того, как убежал, просто бросив меня. Ну да, Тее он нужнее. Наверное, это даже правильно?
Она там плачет, мучаясь от невыносимого стыда, она не ест, она может слечь, если ее не поддержать, не успокоить. А ведь дело не только в ней, но и в ребенке. Так что вроде бы все правильно – со мной-то все в порядке. Ей эта псина бесстыжая явно нужнее.
