А тут просторная комната, из окон внизу виден парк, до земли лететь саженей девять… И ещё мебель вся из тяжёлых пород дерева. В общине в её комнатах мебель от пола можно было оторвать только вместе с полом.

Пока она, притихнув, обдумывала ситуацию, в которой оказалась, блондин сделал то, что окончательно уверило Майяри: это не члены её рода. Он открыл дверь и вошёл к ней. Едва дверь отворилась, Майяри ощутила, что способность пользоваться силами вернулась к ней, и мгновенно этим воспользовалась, швырнув в гостя стул. Потом она горько пожалела о своей поспешности и так бездарно профуканном шансе. Блондин отскочил за порог, дверь захлопнулась, и доступ к силам оборвался. Майяри была в такой ярости от собственной безголовости, что переломала о дверь всю мебель, которую смогла поднять.

Больше к ней никто не заходил.

Девушка пробовала открыть высокое, в пол, окно. Оно открылось, но воспользоваться силами или выйти из окна она не смогла. Только озябла на прохладном ветру, полюбовалась на тёмное небо и освещённый фонарями парк.

– Равнинники! – сплюнула Майяри.

А у неё только-только после событий в школе, когда хаги пришли на помощь, появилось что-то похожее на расположение к ним. Кто их просил лезть? Защитники! Опекуны, Тёмные бы их побрали! Испортили всё свидание! Заботливые какие! А как там теперь Ранхаш? Он-то, наверное, думает, что это сумеречники? Боги, дайте крепости его сердцу! Майяри была так расстроена, зла и встревожена, что чувствовала в себе способность обернуться зверем и загрызть кого-нибудь.

Через несколько минут охранник, встревоженный тишиной, опять отворил окошечко. И вздрогнул.

Майяри сидела посреди комнаты, свернув ноги кренделем, и, опёршись руками на колени, мрачно, исподлобья смотрела прямо на него. Мужчина поторопился захлопнуть окошко.

– Ненормальная, – поделился он с товарищем.

Майяри фыркнула и задумалась ещё крепче.

Это не сумеречники. Это странные равнинники. Как заставить их ещё раз открыть дверь? Они вроде говорили, что заботятся о ней. Если она сейчас повредит себе что-нибудь, они бросятся на помощь?

Встав, девушка осмотрелась и подошла к окну. Мелькнула мысль, что можно было бы разбить стекло лбом. Они же считают её ненормальной, вот она и поведёт себя как ненормальная. Несколько царапин, притворится, что потеряла сознание, а когда откроется дверь, воспользуется шансом уже по полной. Неплохая идея. Майяри даже постучала костяшкой по стеклу, но перед глазами неожиданно предстал образ взбешённого господина Шидая, и девушка испуганно отскочила от окна.

– Ну да, он разозлится, – была вынуждена признать Майяри.

Да и голову было откровенно жаль. Ей в последнее время и так сильно доставалось. Может, сломать руку? Она уже как-то ломала себе руку. Ощущения, мягко говоря, отвратительные, но тогда ей удалось совершить один из своих побегов из общины. Господин Шидай, конечно, будет злиться, но руку жалко не так сильно, как голову. Или будет достаточно порезаться о стекло и картинно заляпать кровью всё вокруг? А может, изобразить умалишённую и впасть в истерику?

Волчий месяц прочертил чёрный крылатый силуэт. Майяри невольно проследила за ним взглядом, выделяя в темноте движущийся чёрный сгусток. Тот плюхнулся в древесную крону, и внизу сразу закопошились многочисленные силуэты. Майяри малость расстроилась: на охрану территории явно не поскупились.

Хаги ещё немного поволновались, перетрясли дерево, ближайшие кусты и разошлись по постам, напряжённые сильнее прежнего. Майяри опять призадумалась. Даже если в коридоре не так много охраны, то хватит ли у неё сил прорваться через парк? Она, конечно, сильна, отчаянна, но мастер Лодар не зря считал её в бою почти бесполезной: если противников больше трёх, то ей не удавалось держать во внимании всех. И если – она утешала себя – у магов ещё можно разом проломить силами землю под ногами, то с хаги этот трюк не пройдёт. Может, дом разрушить, как отсюда вырвется? Это их отвлечёт…

Майяри растерянно заморгала, сообразив, что кое-что упустила.

Ранхаш.

Слабая улыбка появилась на её губах. Ранхаш придёт за ней. Он всегда приходит за ней, никогда не бросает её.

Злость и раздражение в груди подвинула нежность. Лишь бы с Ранхашем было всё хорошо. Лишь бы его сердце продолжало биться для неё. Лишь бы…

К стеклу припечатался чей-то силуэт, и Майяри от неожиданности отшатнулась прочь. А затем ошеломлённо распахнула рот.

По другую сторону окна сидела большая белоснежная сова, почти исчезающая в лунном свете. Птица нетерпеливо пошевелила крыльями и клювом постучала в окно.

– Господин Узээриш? – ошарашенно предположила Майяри.

Сова вновь нетерпеливо постучала в окно, и девушка вспомнила про охрану в парке и поторопилась открыть створку. Протиснувшись внутрь, птица спрыгнула на пол, настороженно осмотрелась, жутковато моргая круглыми глазами, и зашагала в угол, не просматриваемый от двери. Опомнившаяся Майяри затушила свечи, и комната погрузилась в полумрак, развеиваемый только сиянием ночных светил.

Раздался хруст – Майяри на случай, если охрана вздумает заглянуть, схватила деревяшку, – и тело птицы начало изменяться. Через минуту на полу уже дрожал мужчина.

– Господин… – девушка осеклась.

Оборотень лежал, скрючившись, спиной к ней, и какое-то неясное сомнение зашевелилось в мыслях. Майяри казалось, что господин Узээриш шире в плечах, выше, да и ноги у него подлиннее…

Мужчина с трудом сел, откинул назад длинные, чуть ниже плеч, светлые волнистые волосы и едва слышно простонал:

– Боги, у меня чуть крылья не отвалились, пока долетел…

Хватаясь за стену, оборотень с усилием поднялся и, повернувшись, с возмущением взглянул на Майяри.

– Что у вас здесь происходит? – прошипел он. – Все санаришские хаги на ушах стоят из-за того, что какая-то девчонка раскрыла себя, а вместе с ней себя раскрыла ещё куча жаанидыйских хаги. Старейшины ругаются, что сиротку обдурили и прибрали к рукам Вотые! Харен же обещал, что они не посмеют наложить на тебя лапы! А я, дурак, поверил! Если дед и отец узнают, что я отпустил тебя и ничего им не сказал, с меня шкуру спустят!

Майяри окинула мужчину изумлённым взглядом и, уставившись на низ его живота, словно для неё это была наиболее узнаваемая часть оборотня, прошептала:

– Господин Харѝйд?

Небольшая схема будущего штурма:

Санаришский знакомец под удивлённым взглядом Майяри занервничал, прикрыл ладонями низ живота и боком, чтобы не открывать вид на задницу, двинулся к столу, с которого стащил скатерть и торопливо завернулся в неё.

– Определили вас шикарно, – Харийд усмехнулся, осмотрев стены её комнаты. – Не зная, и не выберешься.

– Вы… оборотень? – наконец обрела дар речи Майяри.

Мужчина сердито на неё зашипел, бросил настороженный взгляд на дверь и аккуратно выглянул в окно.

– Я надеюсь, это останется строго между нами, – многозначительно приподнял брови Харийд. – Мне совсем не нужны проблемы с правящей семьёй и тем паче с дедом и отцом. Поэтому сделаем вид, что вы ничего не видели.

– Глупо надеяться, что я промолчу.

Первая мысль Майяри действительно была о том, что нужно поговорить с хайнесом. После случая с Дешием безопаснее будет, если он узнает обо всех неучтённых родственниках.

– Ты потомок хайрени Алайрии! – озарило девушку. – Той, которую отдали замуж за хаги, а он сбежал, забрав её с собой!

– Да тише ты! – зашипел Харийд. – Вернуться хочешь? Вот и молчи!

– Ты её сын? Внук? Правнук?

– Да замолчишь ты наконец? Ей-Боже, Тёмные послали тебя на мой путь в Санарише!

Мужчина уселся сбоку от двери, продолжая бдительно посматривать на окна.

– Что у вас произошло? Почему местные всполошились и решили, что повторяется старая история? Харен же обещал, что твоя помолвка с его ветреным братом – фикция! А я ему поверил… – Харийд досадливо прищурился. – Не зря старшие не доверяют оборотням. Больше трёхсот лет прошло, а так ничего не изменилось: на хаги как охотились, так и охотятся! А я наивный дурак…