Его не отпускало ощущение, что Майяри всё же сильно опередила его. Не отвлекаясь на заставы и прекрасно зная, куда летит, девушка не тратила время и вряд ли жалела силы. Силы, впрочем, Ранхаш тоже не жалел.

Ветер трепал давно не чёсанную косу, неприятно щекоча выбившимися прядями лицо и шею. Свесившись из седла, Ранхаш внимательно скользил взглядом по величественным горным склонам, лугам, лесам и всматривался в сумрачную глубину ущелий. Он не доверял даже дару и боялся упустить, проглядеть Майяри.

Но уже понимал, что перехватить её до возвращения в общину не успеет. Но надеялся хотя бы успеть вытащить её оттуда.

Внизу, в уютной ложбинке между двумя вершинами, мелькнуло заброшенное драконье гнездо. Ранхаш проводил его взглядом, отчего-то почувствовав смутную тоску.

Аметист на серебряной пластине смотрел на северо-восток, вызывая у Ёрдела глухое непонимание. Если судить по пластине, он должен был уже стоять рядом с сестрой, но почему-то не видел её.

Вокруг возносились к небу каменные горбы гор, зубья скал, а у самых ног внизу расстилалось громыхающее горной рекой ущелье.

Ёрдел осмотрелся в поисках чего-нибудь подходящего заместо погибшей телеги, но углядел только камни. И едва слышно вздохнул, сожалея об утрате.

Окончательно поломалась телега по его недосмотру.

Из Жаанидыя Ёрдел выехал в грозно громыхающей и подскакивающей на ухабах повозке. Хорошо, что ему пришла мысль «запрячь» вместо лошади свои силы. Они не устают, их не нужно кормить и можно ехать день и ночь.

Но не вышло.

К вечеру первого же дня у телеги отвалилось колесо. Не выдержало быстрой безостановочной езды, и, наверное, всё же не стоило игнорировать ямы и ухабы. Приладить на место колесо не удалось, найти новую телегу тоже. К утру Ёрдел всё же сообразил поднять повозку в воздух и обнаружил, что в облаках лететь холодно, мокро и как-то тяжело. Он уже потом сообразил, что земля оказалась слишком далеко, связь с ней истончилась. А вот над самой поверхностью повозка летела стрелой! Нужно было только успевать уворачиваться от преград.

Только тёмный не учёл, что спать, есть и отдыхать нужно ему. И если с последними двумя потребностями он прекрасно справлялся и сидя в телеге, то с первой так не получалось. И вчера, уже ближе к ночи, он задремал и въехал в скалу, окончательно поломав повозку. Хорошо, что не поломался сам, а то раньше такое часто случалось.

Ёрдел ещё раз сверился с пластиной, внимательно осмотрел небо, но драконов или хотя бы крупных птиц не углядел. И решил, что сестра где-то на самой горе над его головой.

Надо теперь перебраться на другую сторону.

Камни зашевелились, поднялись в воздух и начали выстраиваться над грохочущим ущельем в мост.

К подножию горы с раздвоенной вершиной Майяри вышла к ночи первого дня пешего перехода и заночевала в прибрежной пещере – прибежище водяных змей, с возмущением расползшихся прочь. Поспать не удалось, тело начала колотить дрожь, но съеденная ажаника продолжала бодрить и даже есть сильно не хотелось. По расчётам девушки она должна была выйти к общине завтра после полудня. И теперь не могла остановиться и раз за разом прокручивала в голове, что именно ей нужно сделать.

Брачный браслет Майяри сняла и спрятала под камнем в пещере. Подозревала, что в общине его могли просто сорвать и выкинуть или уничтожить. А её трясло при одной мысли, что кто-то из семьи прикоснётся к дорогому сердцу украшению. Заберёт на обратном пути. Майяри заставляла себя верить, что обратный путь будет. Веришь – значит стремишься к веруемому.

Утро оказалось настолько прекрасным, что Майяри почти полчаса стояла на берегу небольшой речушки, покрытой жёлтыми солнечными бликами и зелёными отсветами листвы. Вода перебегала по чёрным, серым, коричневым и даже голубым камням, и накатывало такое чувство безмятежности, что не хотелось двигаться, чтобы не спугнуть его.

Именно на берегу бойкой беззаботной речушки Майяри запоздало сообразила, что можно было поступить по-другому. Можно было просто спеленать Ранхаша силами и утащить в безопасное место, пока господин Шерех разбирается с её дедом. Раз старому волку так хочется пощекотать себе нервы, пусть щекочет. Майяри даже дала себе пощёчину от досады за запоздалую идею.

Идти дальше всё же пришлось. Умиротворение спугнул пролетевший над кронами деревьев орёл. Судя по размерам, оборотень. И Майяри, пройдя по берегу, начала подниматься наверх прямо по осыпи. Выше она уже набрела на козлиную тропу, некоторое время поднималась по ней, а потом вышла на обширный луг и пересекла его наискось.

Ближе к полудню девушку впервые накрыл страх. Безотчётный, непонятный. Бывалые горянки заподозрили бы, что волнуются горы, и поспешили бы свернуть. Но Майяри отмахнулась от боязни и решительно зашагала дальше. Когда знаешь, что страх наведён и просто отпугивает, заставляет свернуть с пути, противостоять ему куда проще. Саженей двести спустя вверх по склону страх исчез: Майяри миновала барьер. И впереди показалась каменная стена второй вершины. Девушка поднялась с подножия на первую, самую высокую из глав горы и уже по лугу-перемычке направилась к более низкой.

Идя по пояс в высокой, сухо шуршащей траве, Майяри видела перед собой каменный пояс, будто бы стеной окружающий нижнюю, примыкающую к лугу часть рога. Серый потрескавшийся камень, неровно обломанный гребень и одиноко торчащие кустики.

Иллюзия спала, только когда до каменного пояса осталось не больше двадцати саженей. Резко, после очередного шага, серый природный опоясок сменился высокой каменной стеной с зубчатым краем и огромными, саженей восемь в высоту, тяжёлыми деревянными воротами, густо обитыми железом.

Майяри встала прямо напротив входа и, задрав голову вверх, заорала:

– Эй вы там!!!

Усиленный магией голос громом вознёсся вверх и эхом раскатился по небу. Но девушка не стала ждать, когда её зов услышат, и поднырнула силами под стену. Укреплённая и защищённая стена сопротивлялась, но гибкие щупы сил ушли вглубь, в саму гору, и качнули её. Землю под ногами тряхнуло, и край стены скакнул вверх. Майяри тут же почувствовала, как к ней потянулись сотни щупов, и тряхнула гору ещё раз, вынуждая чужую силу обратиться назад, на защиту стены. Над её краем обозначилось движение, и девушка увидела между зубцами злое бородатое лицо. Смутно знакомое, наверное, кто из стражи.

– Чего тебе надо, странница? – высокомерно процедил он. – Уходи, пока цела!

О, её уже не узнают. Майяри растянула свои силы под стеной, отвлекая туда силы других хаги, которые пытались выпихнуть её из недр горы.

– Смеешь мне угрожать, ничтожество? – вспомнила господские замашки Майяри. – Живо иди к старейшине и передай, что его дорогая внучка вернулась.

И, широко ухмыльнувшись, резко выдернула щупы сил из земли и впечатала их в ворота. Те ухнули, грохнули-треснули и проломились внутрь.

– Паду̀ба вернулась, – пропела Майяри. – Так и передай старику.

Обломки ворот резво втащила внутрь невидимая сила, и Майяри ощутила, что её опутывает множество щупов. Она старательно противилась, даже сильнее, чем шесть с половиной лет назад – должна же она показать, что её силы немного подросли, – но при этом старалась не показывать предела своих возможностей.

Позже, позже она покажет им всё. Если потребуется.

Внутрь её втащили. Девушка сопротивляться не стала, иначе зачем она явилась, и упёрла наглый взгляд во встречающих хаги. Растрёпанных, взбудораженных, кое-кто был даже бос.

– Лица-то все знакомые… – протянула Майяри, неспешно осматривая мужчин.

Встречать её вышли только мужчины. Все темноволосые, покрытые ровным золотистым загаром и с одинаково тонкими резкими чертами лиц. Нет, они не были похожи друг на друга, но хищная резкость сквозила во внешности каждого, усугубленная злыми недружелюбными взглядами и надменно искривлёнными губами.