Разом обессилевший Шидай рухнул на колени. Шерех улыбнулся, довольный произведённым эффектом.

– Мать её не ищи. Она забрала деньги и вознамерилась выйти замуж за какого-то наивного оборотня. И ей бы не хотелось, чтобы кто-то напоминал о её… тёмном прошлом.

Неожиданно сорвавшись с места, Шидай на карачках добрался до кровати и склонился над малышкой, с жадностью смотря в её личико. Девочка сонно моргала мутными глазками и сыто причмокивала губами. От неё пахло молоком и мокрой шерстью, от одежды. Опёршись на локти по обе стороны от ребёнка, Шидай шумно обнюхал её и замер.

– Здоровенькая, Винеш её осмотрел. Там в корзинке Жаадала насовала одёжки на первое время…

Шидай резко вскинул голову и яростно зарычал на друга. Тот покорно отступил к двери.

–… а внизу кормилица. Ну всё, не сердись, я уже ухожу.

Под утробное рычание Шерех вышел из комнаты и столкнулся с правнуком и его женой. С удовольствием осмотрев их ошеломлённые лица, старик протянул:

– Слышал, вы деток хотели лет через десять? Ну вот на всё воля богов. Разбирайтесь, – и посмеиваясь, зашагал вниз по лестнице.

Майяри осторожно приоткрыла в дверь и в щёлку посмотрела в сторону постели. Господин Шидай, положил голову на постель, смотрел на ребёнка. Потом пошевелился, коснулся губами крохотного кулачка и, встрепенувшись, опять навис над малышкой, с радостной, неуверенной улыбкой ощупывая её ручки, ножки, тельце и личико. Почувствовав чужой взгляд, лекарь яростно ощерился в сторону двери, и Майяри поспешно отскочила.

– Там… Лютый… – она обеспокоенно посмотрела на мужа.

– Ребёнок захочет есть, придёт в себя, – хладнокровно заявил Ранхаш.

– А… – Майяри растерянно и испуганно посмотрела на дверь.

Харен глубоко вдохнул, выдохнул и с непоколебимой уверенностью сказал:

– Справимся.

Девушка не столь уверенно кивнула. По крайней мере, это лучшая из всех проблем, что с ними случились. Наверное…

Со двора в открытое окно ворвался особенно истошный детский крик, и Майяри не выдержала и встала. Высунувшись в окно, она посмотрела вниз на маленького взъерошенного сероволосого мальчика и русоволосую девочку, которая выглядела чуть старше. Маленькие разбойники скакали на греющемся на солнышке Лютом, безжалостно дёргая его за уши.

– Хамин! Илая! – рявкнула Майяри, и детки вскинули на неё жёлтые глазки. – Хватит издеваться над дедом и отцом.

Хамин прищурился и шкодливо, украдкой дёрнул дедушку за шерсть. Мать в ответ силами щипнула его за задницу, и мальчишка обиженно вскрикнул. Боги, какой разбойник растёт! Майяри подумала об этом почти с гордостью. В свои пять лет Хамин был весьма бойким и сообразительным мальчиком. Вот только шалить любил без меры, а дед ему потакал. Десятилетняя Илая, глядя на него, тоже хулиганила, а ведь какая смирная девочка была.

Погрозив детям пальцем, Майяри развернулась к столу и замерла, глядя на младшую дочь, которая стояла посреди кабинета совершенно голая. Вот же! Минуту назад птенцом была.

– Иди сюда, – ласково позвала она годовалую малышку, и та, заливисто хохоча, потопала прочь.

Но мама коварно отловила её силами и, усадив на сгиб локтя, подошла к столу, где среди кип бумаг с расчётами, домашними заданиями попыталась найти Письмо. Нашлось оно между посланием от Лирки, где та сообщала, что возвращается в Жаанидый, чтобы продолжить обучение, и запиской от Лилеи, в которой подруга с ужасом и растерянностью писала о странном интересе Мадиша к ней. Прищурившись, Майяри ещё раз вчиталась в послание Виидаша, каждая буква которого вопила от отчаяния.

«Майяри, что едят двенадцатилетние дети?!»

– Вот тоже взвалил проблему на свою шею…

И торопливо начеркала ответ.

«Виидаш, у них как только зубы отрастают, они начинают жрать всё! Следи просто, чтобы это было съедобно».

И звонко чмокнула Авану в пухлую щёчку. Та рассмеялась и попыталась в ответ слюняво облобызать мать.

Майяри ещё раз взглянула на письмо Лилеи и хмыкнула. Мадиш и Лилея сейчас проходили службу на границе в Рирейских горах. И похоже друг отчаялся избавиться от «помутнения». Ну ничего, зато госпожа Ярвиделла относится к нему хорошо и с доверием. Можно не опасаться, что отчикнет ухажёру падчерицы кое-что весьма нужное в супружеской жизни. Да и мастеру Дагрену теперь есть кем утешиться, если кто-то украдёт его единственную пока дочь. Глядишь, они с госпожой Ярвиделлой обзаведутся ещё одним сыном или милой девочкой.

А вот письмо от Лирки Майяри читала уже с серьёзным видом, хмуря брови. У неё уже давно зрело подозрение, что подруга и Эдар что-то от неё скрывали. От них. Но уличить их во лжи пока не удавалось. Её это беспокоило, тем более что она знала о подселенце.

– Госпожа, – в кабинет заглянул Казар.

– Только не говори, что Ёрдел опять что-то учудил, – побелела Майяри.

В последнее время все вести, которые приносил Казар, были о брате и все сплошь не очень приятные. То есть вроде приятные, но и очень волнительные. Она ещё с прошлого месяца не отошла, когда хаггарес сообщил, что Ёрдел додумался украсть Лоэзию и скрыться с ней. К утру, правда, он объявился и сказал, что он всего-то забрал девушку, чтобы жить с ней. Даже дом для этого купил.

Весть о позоре семейства Бодый мигом разнеслась по Жаанидую. И Тёмные с Бодыями! Мариша едва удар не хватил, и Майяри всерьёз опасалась за жизнь брата.

Впрочем, уже к вечеру выяснилось, что Ёрдел сделал всё по правилам и сперва отнёс Лоэзию к жрецу и женился. Город забурлил, смакуя пикантную новость. Триий Бодый прилюдно отрёкся от дочери, а потом вновь принял её в лоно семьи, когда господин Иерхарид попросил его не спешить и напомнил, что главный маг хайнеса происходит из древней родовитой семьи. Последней новостью, взбудоражившей город, стала весть, что господин Мариш перешёл управляющим в дом главного мага. А вместе с ним большая часть слуг, из-за чего семья Бодый оказалась в несколько плачевном положении.

– Я хотел попросить выходной на завтра, – хмыкнул хаггарес.

– На завтра? – прищурилась Майяри. – Ну ладно.

Хаггарес скрылся, а Майяри вновь вернулась к своему столу. Перебрала несколько писем от советника Дарелия, где тот жаловался на молодёжь и слишком тесный драконий ангар. Майяри аж облегчённо вздохнула и восприняла гневную писанину советника, как милые старческие причитания. После того, как молодое поколение стало уходить на обучение в город и заработки в Рирейские горы – надо же пополнять сокровищницу, – появились разногласия между старым и новым поколения. Пока они были очень острыми, но с каждым годом сглаживались. Кое-кто из стариков был готов терпеть непослушание детей и внуков, лишь бы рядом оставались.

Рядом лежало письмо от госпожи Дирмайи, в котором она писала, что благополучно добралась до предгорий Сумеречных гор. Майяри до сих пор недоумевала, почему бабка вернулась из Многоимённых земель, где смогла найти семью, да ещё направилась в Сумеречные горы.

Авана потянула ворот платья мамы, пытаясь добраться до груди, но Майяри непреклонно отцепила её ладошку.

– Нет, нельзя.

Дочь недовольно захныкала, но мама не пошла у неё на поводу.

Взглянув на головоломное задание по артефактологии, а потом в окно на цветущую яблоню, Майяри малодушно отошла от стола и направилась в спальню, чтобы одеть дочь. Последние два года были такими спокойными, что она чувствовала: покою скоро придёт конец. Ну хоть выносить и родить Авану успела, а то с Хамином она едва с ума не сошла.

Хамин вообще был нежданным ребёнком.

Шесть лет назад Ранхаш наконец позволил господину Шидаю долечить сердце. Лекарь вскрыл его грудь, переделал печать, замкнув её на Майяри, и потом ещё неделю поил сына лекарствами. Что уж свело на нет действие зелья бесплодия – новая печать или лекарства, – они так и не поняли. Но в один день Майяри совершенно неожиданно оказалась беременной.