Могучий палец прикоснулся к Майяриной щеке.

– А не отвращаю? – приподняла та брови. – Наша первая брачная ночь была… не очень хороша.

– Да, зацепила ты тогда меня по самолюбию знатно, – с подкупающей честностью признался Агарес. – До сих пор гадаю, как тебе удалось тогда дотянуться до сил. Лучшие знатоки письменности осмотрели зал сверху донизу, но не нашли изъянов. Так как тебе это удалось?

Не нашли изъянов? Майяри едва сдержала удивление.

Она думала, что её маленькая хитрость давно разгадана. Неужели…

– У хаги есть свои маленькие секреты, – девушка провела рукой по груди хаггареса, медленно его обошла и крутанулась на пятках. – Увы, этой хитрости у меня сейчас с собой нет. Времени собраться не дали.

Как только шесть с половиной лет назад появился хаггарес-жених, на неё нацепили хаггаресские браслеты. Майяри знала, где пройдёт первая брачная ночь, и готовилась к ней, используя те знания, что были доступны в её положении, и мастерила мелкие артефакты, по большей части незаконные на территории Салеи и потому особенно поощряемые дедом в изучении. Кое-какие из них Майяри пронесла на брачном наряде. Мелкие, отшлифованные до плоскости и металлически блестящие, они мало отличались от бренчащих безделушек на платке.

Пригодился ей только кристалл тифрити.

Майяри отступила немного в сторону от шкуры, вспоминая место, на котором сидела более шести лет назад, и неожиданно ощутила свои силы.

Тифрити всё ещё действовал, и в защите храма всё ещё имелась лазейка. Девушка с тайным ликованием поняла, что браслеты на неё нацепили ещё более слабые, чем в своё время нашёл Ранхаш.

– Каменщика, – девушка с улыбкой посмотрела на Агареса. – Вам нужно было позвать каменщика.

– Кого…

Оборотня снесло в стену, и невидимые пальцы впились ему в горло. Агарес захрипел, засучил ногами, но их тут же вместе с руками вжало в камень так, что он не смог пошевелиться. Запахло палёным мясом, и девушка с досадой тряхнула руками.

В ночь побега перед приходом жениха она успела вытащить один камень с символом из пола и нарушила этим целостность защиты узилища. Хаггаресам, похоже, раньше не приходилось сталкиваться с таким вандализмом. Пленных хаги они приковывали к цельнокаменной стене на пятачке такого же цельнокаменного пола. До выложенного кирпичом они не дотягивались. Вместо вытащенного камня Майяри положила тифрити и замаскировала им нанесённый ущерб. После чего придушила мужа, поднялась наверх, забрала Книгу и под личиной Агареса вышла из храма и украла дракона.

Майяри подошла ближе к задыхающемуся хаггаресу и, глядя в наливающиеся кровью глаза, проникновенно произнесла:

– Не держите на меня обиду. Я просто хочу жить, а не умирать за ваши с дедом идеалы.

Хаггарес что-то попытался ответить, но лишь зря растратил дыхание и быстрее потерял сознание. И последнее, что он увидел, – это истрёпанные сапоги из драконьей кожи.

Майяри поспешила отпустить оборотня, чтобы не умер, и отойти. Мёртвым Агарес был бы безопаснее для неё, но зато он может серьёзно потрепать деда, на что она очень надеялась.

Из узилища Майяри вышла, не опасаясь охраны у двери: была уверена, что Агарес их всех отослал. Прошмыгнула по коридору и воровато выглянула в окно. Оно выходило прямо на главную улицу хаггаресского поселения. Девушка отметила, что день близился к вечеру, но темнота наступала быстрее из-за плотно обложивших небо туч. Главный выход она проигнорировала, торопливо взбежала по узкой деревянной лестнице наверх и перебежала на другую сторону дома к окну, выходившему на пустырь. Он заканчивался обрывистым склоном, и в прошлый раз Майяри сперва думала уйти этим путём, но потом остановила выбор на драконе.

Осторожно отворив окно, девушка проворно спустилась вниз, кое-как натянула на себя цветной щит, маскируясь под местность, и побежала к обрыву. Только перевалившись через его край, Майяри отпустила щит – запястья огнём горели из-за накалившихся браслетов – и начала спускаться вниз.

Она преодолела почти треть спуска, когда её неожиданно накрыла тень, а в следующий миг её обхватили когтистые лапы и с лёгкостью оторвали от склона. Майяри едва удержалась от крика и потянулась к силам, чтобы отбиться. Но, вскинув голову, замерла, узнав знакомое покрытое перьями брюхо коршуна.

Борий.

Сперва девушка онемела от изумления, потом сообразила, что его наверняка отправил дед. Старый интриган опять замыслил переиграть хаггареса.

Накатили такие неприятные воспоминания, что Майяри едва сдержалась и не начала вырываться.

Нет, пусть уж несёт. Дракона у неё всё равно нет.

Ранхаш заподозрил, что дар начал его подводить.

Ещё в полдень он был уверен, что приближается к цели, но вот сейчас, когда внизу замелькали дома какого-то поселения, его неудержимо потянуло назад, на юг.

Впрочем…

Ранхаш присмотрелся и в сгустившейся тьме заметил на улицах поселения нездоровое оживление. И заподозрил, что Майяри здесь действительно была, но уже ушла.

И, похоже, забыла попрощаться с хозяевами.

Ёрдел чувствовал себя беспомощным и растерянным, в очередной раз видя, как аметист на пластине удаляется от его чёрного агата.

Вчера он наконец понял, на какую из вершин двухглавой горы ушла сестра, и уже начал на неё подниматься, когда аметист вдруг сместился и стал стремительно удаляться на север. Так стремительно, что Ёрделу пришлось искать что-нибудь достаточно летучее, чтобы поспеть за ней. Нашлось бревно.

И вот он добрался до какой-то большой деревни, а сестра, словно издеваясь, развернулась и так же стремительно полетела назад на юг.

Что она творит?

Задумавшийся тёмный не сразу заметил бегущих на него мужчин и отступил в сторону в самый последний момент. Отступил неловко, пошатнулся и спиной вперёд ввалился в приземистый сарайчик.

– Поднимайте всех драконов! Эту вошь надо поймать! – орал кто-то.

Ёрдел на всякий случай шагнул ещё глубже в сарай, а затем, услышав шорох, обернулся и столкнулся с тремя парами испуганных глаз.

У дальней стены стояла клетка с каменными прутьями, а в ней на грязной, дурно пахнувшей соломе сжимались в углу трое перемазанных, одетых в рваньё существ.

Ёрдел моргнул.

Существа были детьми. Совсем маленькими. Меньше Лоэзии.

Мальчишки.

Двое из них испуганно таращились на открытую дверь, а один смотрел прямо на Ёрдела. Тёмный даже переступил на другое место, но взгляд неотрывно последовал за ним. Видит?

Этот мальчик казался меньше остальных и смотрел на Ёрдела блестящими переливающимися голубым глазами. Если у Ёрдела был только крошечный каменный осколок в левой радужке, то у мальчишки глаза были полностью каменными, с едва различимыми линиями радужки и зрачка.

– Она знает слишком много!

Ёрдел отвлёкся на густой, дрожащий от злости шёпот за стеной.

– Как нагоните, не церемоньтесь! Голову чик! И тело в воду! И посланников Ирдара не смейте отпускать! Потом и им займусь, но пока нужно нагнать эту тварюшку Падубу!

Услышанное Ёрделу совсем не понравилось. Кто-то смел угрожать сестре.

Он хотел уже выйти и взглянуть на говорившего, но опять отвлёкся на клетку. И, прежде чем уйти, подошёл и силами сдёрнул тяжёлый замок. Тот сопротивлялся, даже задымился, но всего на пару секунд.

Перепуганные неожиданно отворившейся дверцей мальчишки сперва сбились в углу. Потом к выходу потянулся самый младший, продолжавший следить за уходящим тёмным, а следом за ним и остальные.

Мальчики боязливо потёрли покрытые пятнами окаменевшей кожи ладошки и нерешительно потянулись к выходу из сарайчика.

Агарес, знавший традиции сумеречных хаги в отношении тёмных, не зря называл этих детей мёртвыми.

Тучи сгущались всё сильнее, а может, и просто наливались ночной чернотой. Майяри продрогла, тело в неудобных лапах занемело, а зажатые места уже не просто ныли, а вопили от боли. Но она терпела.