– Ты мне только скажи, как так вышло? – не утерпел Леахаш. – Если она умерла, то…

– Умерла? – удивился Вахеш, пропустивший всё самое интересное.

– Я не знаю, – смалодушничала Майяри, утыкаясь в грудь мужа, но потом всё же призналась: – Я думала, Ёрдел сорвался и умер.

Брат повернул к ней закрытую капюшоном голову. Как он мог умереть? Туманный воздух рыхловат, но за него всё равно можно уцепиться.

– И попросила Горного духа вернуть его.

– И он так тебя послушался? – недоверчиво уточнил Вахеш.

– Так вышло, что он мне был должен, – у Майяри не было сил рассказывать про храм, ритуал и чёрные ладони. – Одну услугу в обмен на десять лет жизни.

Ладонь на плече Майяри напряглась, и она непонимающе уставилась на мужа. Чего он? Это же всего десять лет жизни.

– И я попросила вернуть брата.

– Но он вернул бабку, – иронично протянул Вахеш.

– Он притворился, что не понимает, о ком я говорю, и я попросила вернуть последнего умершего одной со мной крови.

– А последняя умершая получается она…

– Нет, – покачала головой Майяри, – родители. Но их души, видимо, уже ушли.

Упокоились с миром, как те, кто не держался за жизнь ненавистью, страхом или боязнью расстаться с близкими.

– Эй, а сколько ей? – спросил незнакомый оборотень, на взгляд девушки совсем мальчишка.

И, похоже, тоже Вотый. Невысокий, хрупкий, с нежным белым лицом и едва прикрывающими уши кудрявыми серебристыми волосами. Глаза у него были только не Вотовские. Серые, как пасмурное небо, уже пронизанное солнечными лучами.

– Не знаю, – пожала плечами Майяри. – Дед вроде бы привёз её в общину совсем юной. Мне про неё почти не рассказывали. Дед запрещал упоминать её имя, а…

Живот издал протяжное, зверское урчание, и девушка ошеломлённо заморгала.

– Боги, Майяри, ты становишься зверем? – весело изумился Вахеш, запуская ложку в котелок.

– Я просто второй день ничего толком не ела, – призналась Майяри. – Боялась, что до смерти угостят…

И не только этого боялась.

К счастью, каша уже сварилась, и новообретённый зверь Майяри ею и удовлетворился. Рядом с такой же жадностью ел Ранхаш, и что-то подсказывало девушке, что голодал он куда дольше. Ёрдел от еды отказался, заявив: «Я не голоден». И некоторое время все молча уплетали Вахешеву стряпню, от восторга не находя слов даже для похвалы.

Только съев последнюю ложку Майяри сообразила, чего ей не хватает.

– А где господин Шидай? – она обеспокоенно осмотрелась.

Оборотни как один скорбно свели брови и уткнулись в тарелки.

– Что с ним? – голос Майяри сел, и она со страхом уставилась на оборотней.

Первым не выдержал Вахеш. Мстительно сверкнув глазами, он протяжно прошипел:

– Испугалась? Расслабься. Скоро будет.

Майяри вопросительно посмотрела на Ранхаша, но тот тоже выглядел обеспокоенным.

– За ним следят, – уже для брата добавил Вахеш, и Ранхаш немного расслабился.

Майяри вздрогнула, когда в опустевшую чашку в её руках плюхнулась ложка каши, и недоуменно посмотрела на Ирривана, который поднялся, чтобы наложить добавки себе и, видимо, заодно ей. Ответил оборотень усталым и злым взглядом, который так и говорил: «Как же мне надоело за тобой бегать, идиотка!».

Ёрдел ушёл, несмотря на все просьбы Майяри. Мягко впихнул её в цепкие руки мужа и заявил, что ещё придёт. И просто исчез. А муж потащил её к ручью. Наконец добравшись до супруги, харен вспомнил о внешнем виде и решил привести себя в порядок. Помыться, нормально побриться, прочесать волосы и переодеться в одолженную у многочисленных – Майяри не ожидала, что их так много – кузенов одежду.

Майяри тоже быстренько ополоснулась и торопливо натянула на себя взятые у Рамина – того самого молоденького Вотого – рубашку и штаны. Без юбки было не очень ловко, но девушка старательно отмахнулась от этих мыслей и поспешила помочь мужу.

Как только напряжение спало, усталость навалилась на плечи Ранхаша подобно каменному обвалу, и он отдал истерзанное долгой дорогой и переживаниями тело в руки виноватой жены и лишь бдительно посматривал на неё из-под полуопущенных ресниц.

Лекарь успел немного подлечить их руки, и намокшие струпья шелухой отваливались в холодную воду. Майяри старательно оттерла мужа, вымыла-выполоскала его волосы – увидел бы кто из общины, поразился бы, какая из неё приличная жена вышла, – вытерла и села разбирать спутанные пряди.

Над головой сияло голубизной небо, в белых, празднично-пышных облаках купалось солнце и с протяжными хищными криками носились птицы, по большей части оборотни. Ранхаш задремал на коленях Майяри, и девушка гладила его уставшее лицо. В груди радостно шевелилось пушистое счастье. Теперь она верила, что дед не сможет причинить им вред.

– Мой Ранхаш, – прошептала она и, склонившись, прикоснулась к губам мужа. Косы перетекли со спины и упали на грудь оборотня, но он лишь вдохнул чуть глубже и продолжил спокойно спать.

Безмятежную радость Майяри омрачали только вина за бабушку и тревога из-за хаггаресов. Она рассказала, что успела побывать в общине хаггаресов, призналась, что всё же успела кое-что натворить – дедушка Шерех её недооценил, – и предположила, что Агарес может прилететь с местью. Вахеш тут же отправил младшенького Рамина к главам отрядов с предупреждением.

Совсем недалеко стоял господин Узээриш, о чём-то говорящий со старейшиной Оиридом. Вид у старейшины был такой хитрый, а на лице хайнеса играла такая коварная улыбка, что Майяри заподозрила их в подготовлении мести роду Вотый. Безобидной, но сладостной для сердец мстящих.

Рядом с господином Узээришем ошивался ездовой дракон такого откровенно придурковатого вида, что девушка не понимала, как хайнес рискнул на него сесть. Ящер явно был ущербен в сравнении с собратьями и очень скупо одарён богами мозгами. По морде стекали слюни, которые он в порыве обожания размазывал по спине хайнеса, а глаза сияли чистой, замутнённой лишь непроходимой глупостью, любовью к хозяину. Он не отходил от господина Узээриша ни на шаг, следуя за ним тенью. Нет, есть смотреть на это в анфас, а не в профиль, то выглядело сиё преследование внушительно: хайнес словно обзаводился парой мощных кожистых крыльев и очень беспокойным хвостом. Но вот сбоку…

Сам господин Узээриш, видимо, против преследования ничего не имел или уже привык. И только отпихивал наглую морду локтем или пяткой, когда та пыталась просунуться подмышку или между ног. И привык не только он: в лагере уже почти никто не посмеивался над чешуйчатым поклонником.

– Мастер Дагрен? – Майяри поражённо уставилась на непривычно бородатого и от того неузнаваемого преподавателя.

Тот как раз присел на берегу ручья с бритвой и клыкасто улыбнулась Майяри.

– Вы что здесь делаете?

– Я? – в свою очередь удивился преподаватель. – Ну я вообще-то изначально был в составе отряда. Нужно же было кому-то найти защиту общину и разобраться с ней. Кроме того, это почти моя родина. Я родился в предгорьях на западе.

Майяри посетило нехорошее чувство, и она подозрительно осмотрелась в поисках своих вездесущих друзей. Она помнила, как страдала Род, когда обожаемый папочка сгинул в колышимом мятежом Жаанидые.

– Только не говорите, что и они здесь?

Мастер уставился на неё сперва с непониманием, а потом расплылся в глумливой улыбке.

– Над парнями Резвер зверствует, а Лилею я к бабушке отправил, – не стал он всё же мучить Майяри.

– А Лирка? – подозрительно прищурилась Майяри.

– А над ней Резвер не зверствует, так смотрит. Хотел вместе с Лилей отправить, но Лирка чего-то упёрлась…

Майяри вспомнила тощее, едва живое создание, с которым подруга делила тело, и вдруг остро захотела оказаться в Жаанидые.

Ранхаш вздрогнул, открыл глаза и пристально уставился в пустоту. Секундой позже там появился Ёрдел. И не только он. В нос сразу ударил запах тухлого мяса, и Майяри уставилась на чёрный мешок в руках брата, некстати припомнив, что тот уже ел.