– Прости.

И шагнул внутрь, уже целуя её.

Дверь с мягким щелчком закрылась за ними.

Майяри всё ещё неуступчиво сжимала губы и жмурилась, но в голове уже поднималось марево предвкушения удовольствия. Под натиском мужа она продолжала отступать, пока не упёрлась в край стола. Ранхаш тут же подхватил её и усадил на столешницу, продолжая неторопливо целовать. Нежно, мягко обрисовывая контур её губ языком, легонечко их прикусывая и покрывая едва ощутимыми, дразнящими поцелуями. Губы словно покалывало изнутри, Майяри изнывала от желания распахнуть их и впустить внутрь ищущий язык мужа. Она так хотела вдохнуть его дыхание, захватить его жар… Ранхаш едва ощутимо коснулся пальцами низа её живота, и девушка, прерывисто вздохнув, всё же приоткрыла губы. Язык мужа мгновенно проскользнул ей в рот, и сдерживаться Майяри уже не смогла.

Вцепившись в плечи мужа, она с жадностью подалась вперёд, с жаром отвечая на поцелуй и обхватывая Ранхаша за талию левой ногой. Обида, злость, страх и желание смешались. Она почти кусала губы мужа, потом с нежностью их зацеловывала и всё сильнее и сильнее цеплялась за него, боясь отпустить.

– Я очень зла, – выдохнула Майяри, прижимаясь к его губам, – очень… Я испугалась, – правой рукой она вцепилась в косу Ранхаша и потянула его на себя.

– Ты не веришь в меня? – оборотень запустил пальцы в её растрепавшиеся волосы. – В мою силу?

– О, я верю, – совершенно искренне выдохнула Майяри. – Но я знаю, на что способны сумеречники: и хаги, и хаггаресы. А я ведь тоже сильная, я тоже могу и хочу защищать. Я имею право защищать, ведь здесь… – ладонь скользнула за отворот кафтана мужа на грудь, – моё сердце. Моё нежное уязвимое сердце. Я хочу, чтобы оно любило меня многие-многие века. Я хочу заботиться о нём, защищать… А ты! – она с яростью и обидой посмотрела Ранхашу в глаза, и тот поспешил умилостивить её гнев нежным поцелуем.

Впрочем, умилостивить не получилось. Отстранившись, тяжело дышащая Майяри мстительно прошептала:

– Я тебя всего покрою такими печатями, что ни один хаги или даже хаггарес не смогут иметь с тобой дело. И помогу господину Шидаю всю твою одежду… всю!.. заткать обережными узорами. И амулеты во все швы насую! Ты у меня, как маленький мальчик, весь в оберегах будешь. Да я даже сдружусь с господином Руахашем, чтобы он молился богам о твоей защите!

Последнее Ранхаша малость обескуражило, но он всё равно улыбнулся.

– Только сама на рожон не лезь, – попросил он.

– Буду лезть! – непримиримо пообещала Майяри. – Буду! Поверь, тебе очень повезло, что ты уже серебристый!

Улыбка всё же сползла с лица оборотня, и он строго протянул:

– Майяри.

Ответить та не успела. Откуда-то из глубины комнаты раздалось смущённое покашливание. Возлюбленные осмотрелись и обнаружили, что уединились в одной из библиотечных комнат. Покашливание же звучало откуда-то из-за стеллажей.

В коридор Майяри вышла уже не сдержанно холодная, а красная – но не от смущения – и очень злая. Но Ранхашу разгневанная жена нравилась куда больше холодной.

Господин Узээриш ждал их в уже знакомом Майяри кабинете – именно здесь состоялось её официальное знакомство с тогда ещё хайреном Узээришем. Тут же накатили воспоминания о пульсирующей музыкальной шкатулке, и стало зябко. Дворец в целом производил удручающее впечатление. Пустой, неестественно тихий и гнетущий недавними воспоминаниями. Судя по мрачному взгляду молодого хайнеса, которым тот одаривал стены кабинета, оборотень терзался теми же впечатлениями.

– Госпожа Майяри, – при виде девушки Риш просветлел хищной ухмылкой, и та насторожённо замерла на пороге, наконец задумавшись: а чего это её решили привлечь к обсуждениям?

И заподозрила неладное. Упёртый Ранхаш скорее отправил бы её в тюрьму допрашивать подельников Дешия, чем подпустил бы к сумеречным хаггаресам и хаги. Господин Риш вряд ли вообще думал, что её, женщину, можно привлечь к расследованию убийств. Её участие в деле Дешия не вызывало у него вопросов только потому, что Майяри была неотъемлемой частью событий. А раз так, значит, этим двум хитрецам что-то нужно от неё.

Ранхаш мягко протолкнул девушку внутрь и закрыл дверь.

– Присаживайтесь, – Узээриш гостеприимно махнул на кресла.

Майяри бросила на мужа злой и обиженный взгляд, но всё же села.

– Впервые вижу сумеречного хаги-полукровку, – признался Риш, окидывая девушку взглядом. – Они же вроде помешаны на чистоте крови. Хотя кто знает, что варится за общинными стенами и сколько там… тайн.

– Грязи, – резковато поправила Майяри. – Грязи там полно.

Откровенно говоря, она сама никогда не встречала среди сумеречных хаги полукровок. Но и знакомых за пределами общины не имела, а в безгрешность сородичей не верила: наверняка кто-то и прижил незаконнорожденных отпрысков.

– Вот нам сейчас очень нужен тот, кто хорошо разбирается в… грязи хотя бы сумеречных хаги, – пропел Риш. – Странная-странная ситуация сложилась. Я бы сказал, бредовая. Убиты двое старейшин: один хаги, другой хаггарес. Причём убийства очень неожиданные, без особых оснований. Или же основания есть, но мы их не понимаем.

– Логично было бы предположить, что старейшины убиты из-за предстоящих переговоров, – добавил Ранхаш, отходя к окну и осматривая парк внизу. – Кто-то не хочет, чтобы мирный договор был заключён. Но господин Илэраз никогда не выступал за мир и не имел такого веса, чтобы существенно повлиять на ход переговоров.

– Господин Ласиш, напротив, выступал за мир, но так как остальные сумеречные хаггаресы считали иначе, он придерживался общего решения. То есть за мир он тоже не выступал, несмотря на то, что был расположен к нему. И он тоже не мог изменить ход переговоров, хотя и имел достаточное влияние. Просто он был один среди сумеречников, кто желал мира. В одиночку этих ящеров не переубедить.

– Найденные предметы указывают, что убийцей господина Илэраза мог быть хаггарес. И совершенно точно это оборотень. Так смять горло мог только оборотень.

– Причём из птиц, – со знанием дела качнул головой Риш. – По словам лекаря, который успел осмотреть труп, следы когтей и хватка очень характерные. А вот господина Ласиша убили артефакты хаги, зашитые в подушку. И хаги, и хаггаресы большие хитрецы, а тут два убийства в один день и такие очевидные улики против друг друга. Так себя подставить…

– Я почти уверен, что это попытка срыва переговоров, – холодно заявил Ранхаш и подал кому-то знак в окно. – Кто-то хочет распалить отношения между хаги и хаггаресами, заставить их сомневаться.

– Их сомневаться, – выделил Узээриш, – но не нас.

– Да, нас в расчёт не принимают, – согласился с ним Ранхаш. – Поверить в то, что именно хаги убили господина Ласиша и именно хаггаресы убили господина Илэраза, сложно. Слишком много очевидных совпадений.

– Скорее кто-то собирался в очередной раз рассорить почти примирившихся врагов, – покачал головой Риш. – Не все, но кто-то обязательно бы поверил. И поверили ведь.

– И, – Ранхаш повернулся к хайнесу, – пошло бы разобщение уже среди самих хаги и хаггаресов. Внутри народов. Между теми, кто верит в виновность врага, и теми, кто подозревает подвох и ищет врага в своих рядах.

– И внутреннее единство пошатнулось бы, – Риш заинтригованно прикусил губу. – Кто-то хочет поссорить не только хаги и хаггаресов, но и хаги с хаги и хаггаресов с хаггаресами.

– Разобщённость их ослабит. Кому это нужно?

Повисла тишина. Майяри лишь растерянно моргала, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

– Так, давайте-ка посмотрим, – Узээриш подался вперёд, сцепляя руки на колене. – Почему Ласиш и Илэраз?

– Я плохо представляю, какое положение они занимали, – вынужден был признаться Ранхаш.

– Да я сам знаю не больше вашего, – досадливо поморщился Риш. – Господин Илэраз относится к сумеречникам, которые весьма категорично настроены в отношении переговоров. Но фигура он малозаметная и уже очень стар, чтобы активно плести интриги.