Решив, что этот мир ещё не дозрел до «зелёных» и их демонстраций, я решила просто любоваться на зверюшек, тем более что многие из них для меня и правда были экзотическими, и не только динозавры, но и из обезьянок я только капуцинов опознала. Лорд Линдон сказал, что здесь представлены животные из южных областей Империи, где большинство местных жителей никогда не были и не будут. В принципе, клетки, хотя и не большие, были чистыми, звери выглядели здоровыми и сытыми, за ними явно хорошо ухаживали. А «спаси» их какие-нибудь активисты-экологи, они просто погибнут, оказавшись в дикой природе, к которой совершенно не приспособлены.

— Здесь есть ещё и нечисть, в том числе и хищная. Хочешь поглядеть?

— Конечно, — с энтузиазмом закивала я, и мы направились в дальний угол зоопарка.

Увиденное меня разочаровало. Даже и не знаю, кого именно я рассчитывала увидеть, вряд ли чёртиков или леших, но определённо не ожидала, что нечистью окажутся самые обыкновенные животные, причём даже не экзотические, а очень даже местные. Видимо, мой переводчик сыграл со мной очередную шутку, выбрав именно это слово.

Ладно, позже расспрошу лорда Линдона или Унрека с Шолто, чем конкретно эти звери отличаются от обычных, поскольку лично я разницы не видела. Эта часть зоопарка была совсем небольшой, в клетках здесь сидели медведь-гризли, волк, рысь, три койота и дикобраз, а по огороженной полянке разгуливали олень-карибу, бизон и небольшой динозавр, немного похожий на велоцераптора, только ростом мне по плечо. Посетителей здесь было мало — несколько местных жителей да с десяток студентов, вежливо кивнувших нам. Кое-кто из них кидал в клетки какие-то вкусняшки, которые животные ловко ловили.

Проходя мимо клетки с гризли, я вдруг услышала:

— Эй, красавчики, не дадите пряничка, а?

— Что? — я обернулась на голос и поняла, что смотрю на медведя, больше с той стороны говорить было некому.

— Пряничка, говорю, дай. Пришли ж на нечисть полюбоваться, так угостите.

— Это… это что? Медведь говорит? — я в шоке оглянулась на дракона.

— Конечно, я, кто ж ещё, — донеслось из клетки. — Ты, парень, челюсть-то подбери. Словно впервые нечисть увидел.

— Впервые, — пробормотала я, пытаясь осознать, что нечисть — это говорящие звери. Нет, я помню говорящих фамильяров, но им как бы положено, а тут — нечисть…

— Совсем ты, старый, нюх потерял, — раздалось из соседней клетки с койотами. — Какой же это парень, это самка. Дамочка, а я вот конфетки уважаю очень, не угостите?

— Габриель, подожди минутку, — и лорд Линдон вышел в основную часть зоопарка.

— Значит, нечисть — это говорящие звери? — сделала я наконец-то очевидный вывод. — И фамильяры — тоже?

— Конечно, — медведь, похоже, был не прочь поболтать. — Только они мелкие, и там привязка на крови. А в целом им, конечно, повезло.

— Нам тоже жаловаться не стоит, — вступил в разговор другой койот, при этом голос был женский. Видимо, это была самка.

— Тут ты права, нам повезло. Но я в целом. Сама посуди, сколько в Империи ведьм и сколько зоопарков? К кому проще прибиться?

— То есть, вы не против, что живёте в зоопарке? — уточнила я. Вот не подумала бы, что звери, да ещё и разумные, сами захотели бы в клетках сидеть.

— Мы не то чтобы не против, мы рады до невозможности, — снова медведь. — Такой шанс выпадает одному из сотни, а то и реже. Сама посуди — охотиться не надо, кормёжка регулярная, сытная. Посетители пряничками угощают. Им весело нечисть покормить, нам вкусно, Хозяину — лишний доход.

— А на воле пока поймаешь того зайца — живот к спине прилипнет, — первый койот. — А бывает, только схватишь, так свои же и отберут.

— И крыша над головой, — снова медведь. — Солнце не печёт, дожди не мочат, талая вода не заливает.

— А когда на ферме зимуем, хозяин молочка даёт, — вступила в разговор рысь, чья клетка находилась с другой стороны от медведя. — Где бы я в лесу молочка попила?

— Хозяин хороший, — подал голос волк, его клетка находилась возле койотов. — Меня подобрал, выходил. На воле я б долго не протянул. Раненный, без стаи — лёгкая добыча для остальных хищников.

— А куда делась ваша стая? — не удержалась я от вопроса. А в голове крутилась только одна мысль — обалдеть! Вот просто О-БАЛ-ДЕТЬ! Я беседую с животными! С настоящими, но разумными, говорящими животными. Обалдеть! Хорошо, что мультибраслет исправно всё снимает, а то не поверят же!

— Никуда не делась, где была, там и осталась. Это меня из неё вышвырнули. Мы с вожаком за самку сражались, я-то её первым присмотрел и ей вроде как тоже нравился. Ну, или мне так казалось. А вожак её захотел, я ему вызов бросил. Проиграл. Он добивать меня не стал, но из стаи изгнал. Знал, что долго не протяну с перекушенной лапой и разорванным боком. И я это знал. Решил к людям выйти, чтобы прибили, приняв за дикого, чтоб долго не мучиться. На дорогу вышел, а тут Хозяин едет. Повезло мне.

Если посмотреть под таким углом, наверное, и правда, повезло волку. А может, и у остальных истории не менее трагичные. Но всё же клетка есть клетка.

— А вам никогда не хотелось… ну… размяться? Побегать? А то всё время в клетке сидеть, наверное, тяжело?

— А вам никогда не хотелось… ну… размяться? Побегать? А то всё время в клетке сидеть, наверное, тяжело?

Звери дружно рассмеялись. И смеялись довольно долго. Потом медведь всё же объяснил причину такого веселья:

— Так кто ж нам не даёт-то? Ночью, когда зоопарк закрывается, хоть оббегайся! Да и когда переезжаем — тоже. Клетки — это ж для посетителей, чтобы не боялись. Многие ж не видят разницы между нами, одичавшей нечистью и просто дикими животными. Мне вот интересно, ты-то почему так спокойно всё восприняла? Откуда ты такая взялась? Про нечисть не слышала, но с нами разговариваешь, как с равными.

— Из другого мира я. А почему я должна как-то иначе разговаривать, если вы разумные? — ну и чувство нереальности происходящего пока никуда не делось. Это как во сне, когда понимаешь, что спишь, и ничему не удивляешься.

— Непуганая совсем, — заговорил третий койот, тоже женским голосом, только более взрослым, скорее даже старческим. — Про одичавшую нечисть тоже не слыхала?

— Вроде слышала что-то, но без подробностей, — лорд Линдон упоминал, и, кажется, в отряде капитана Лорни. — Кто это?

— Да, собственно, тоже нечисть, как и мы, только…

— Свихнувшаяся, — подсказал ей самец.

— Не совсем. Разум в них остался, да во зло они его используют. Сложно это, когда разум дан телу, для него не приспособленному.

— Я не очень понимаю, — честно призналась.

— Представь, что ты оказалась в теле животного, причём дикого, лесного. И твои лапы не приспособлены ни для чего, кроме бега.

— Ну, ещё за ухом почесать можешь, — хмыкнул волк.

— Ты не можешь построить себе жилище, разве что нору выкопать. Ты не можешь развести костёр, чтобы согреться, не в состоянии помочь раненому сородичу как-то залечить его рану — только зализывать. Ты не можешь ничего, только бегать за добычей, словно обычное животное. Но обычные животные не задумываются о своей участи, они просто живут. А у тебя есть разум, но твоё тело ему не соответствует.

— Мне ещё повезло, — медведь вытянул огромные лапы. — Я хоть что-то могу ими делать. А вот им каково?

— Если человека поместить в нечеловеческие условия, он либо смирится с этим, либо озлобится так, что начнёт кидаться на своих же, выплёскивая злобу. Одичает. И такая вот, одичавшая нечисть страшнее простых бешеных хищников, поскольку опаснее и хитрее. И именно с ними люди чаще всего сталкиваются, поскольку те, в ком разум не угас, стараются держаться от них подальше. И люди истребляют таких безумцев без жалости — потому что слишком опасны, слишком много бед могут натворить. А заодно и остальных. Если в округе завёлся хоть один одичавший — уничтожат всех. И нечисть, и простых хищников. Боевики пройдутся карающей волной по лесу, а люди ещё долго будут пугать непослушных детей рассказами о дикой нечисти.