День второй

Пока мы шли к главному корпусу, как я мысленно называла замок, Унрек попросил:

— Не рассказывай никому о том, что сегодня случилось.

— Почему? — нет, бежать и ябедничать я не собиралась, было просто интересно.

— Эти глупышки и так наказаны. Да, они сделали то, что запрещено, но… Это же ведьмочки, что с них взять?

— Что ты имеешь в виду?

— Понимаешь, в академию берут с восемнадцати, но многим первокурсникам ещё больше — нет возрастных ограничений, хоть в тридцать поступай, хоть в триста, а сила порой просыпается с запозданием. Но, в любом случае, к восемнадцати годам большинство студентов уже… я бы не сказал, что совсем взрослые, но более-менее соображают уже. А вот ведьмы — они другие.

— Глупенькие они, — подхватил Шолто. — Не то чтобы дуры, нет, таких не взяли бы, тут мало определённый уровень силы иметь, требуется пройти экзамен и по основным общеобразовательным предметам, и хорошо пройти, иначе здешнюю программу просто не вытянуть. Интеллектуально-то они нормальные, а вот эмоционально…

— Они вспыльчивые, порывистые, взбалмошные, несдержанные. Сначала делают, чаще на эмоциях, потом уже думают. И обычно, видя, что натворили, раскаиваются, пытаются исправить. Но сначала всё же творят. Но не со зла. Ты заметила, чем именно они пытались тебя наградить?

— Ерундой всякой, — фыркнула я. Проклясть ведь можно так, что света белого не взвидишь, а они… Заикание на уроках, однократное расстройство желудка. А уж что Мабелла отмочила! — Смешно просто. И так по-детски.

— Вот именно, — Унрек явно был рад, что я уловила его мысль. — Они ж проклятийницы, им плевать, что это запрещено, им эмоции выплёскивать нужно. Вот и учат их старшие родственницы всякой ерунде, чтобы и душу отвели при случае, и не навредили никому особо. Но это всё равно запрещено, узнай преподаватели, что девушки сорвались — накажут. Не сильно, скорее для профилактики, но накажут. И было бы лучше, чтобы узнали они об этом не от тебя.

— Проболтаются — сами виноваты, — пожал плечами Шолто. — Но не ты. Зачем их против себя настраивать? Конечно, ты зеркальщик, и проклинать тебя — себе дороже. Но поверь, можно придумать кучу пакостей и без всякой магии. А тебе это надо?

— Не надо, — я даже головой замотала, впечатлённая. — Нет уж, я лучше промолчу. Тем более — они наказаны уже.

— Эта Рына, похоже, готова взять тебя под своё крылышко, но она не всегда будет рядом. Мы тоже. А зачем тебе лишние конфликты?

— Незачем.

— Вот и молодец. Кстати, повезло девчушкам, что среди них орчанка оказалась, она им быстро дисциплину наладит, уже видны заметные подвижки.

— Ага! — поддакнул Шолто. — Я впервые видел, чтобы платник без возражения отдавал деньги на общее дело. В долг, но всё же!

— Да, строит она их беспощадно, — усмехнулся старший принц. — Сейчас девочки даже не понимают, насколько им повезло, и от скольких бед она их убережёт. Орчанка — проклятийница, подумать только! Я о таком и не слышал прежде.

— Всё когда-то бывает в первый раз, — повторила я слова Рыны. — Ты прежде и зеркальщика не видел, а вот она я. Но о том, что зеркальщики — не сказка, вы оба знали, верно?

— Знали, — кивнул Унрек. — Мы живём очень долго, и когда-то наши старшие родственники бывали в вашем мире и видели зеркальщиков. Собственно, они и принесли эти истории в наш мир, которые здесь считают легендами, сказками. Но когда лично знаешь того, кто сам видел эти «легенды» — в них веришь.

— А ты ведь совсем не удивлена нашему долголетию, — прищурился Шолто. — Ты из другого мира, но знаешь о нас слишком много. Помнишь, Унрек, она знала, что ты уже перерождённый, а я нет, а это и здесь далеко не всем известно, а уж тем более — чтобы так, с ходу определить.

— И правда, — чуть нахмурился Унрек. — В тот момент я отвлёкся на то, что ты видишь сквозь наши личины, но теперь вспомнил.

— Точнее — я напомнил.

— Пусть ты. Это дела не меняет. Тебе о нас Рик рассказал?

— Кто?

— Лорд Линдон.

— Аааа… Нет, он только сказал, что вы к императорской семье принадлежите, то есть, что императорская семья вместе с драконьей опекает эту академию, но без подробностей. А про оборотней-пантер я и так знала, они и в нашем мире есть. И знаете, по закону параллельных миров, удивительно похожи на вас внешне.

— Что это за закон? — удивился Шолто.

— И что такое «пантеры»? — а это уже Унрек.

Я даже остановилась от неожиданности. Ладно, про двойников параллельного мира — никакой это не закон, просто в фэнтези частенько встречается. Но не знать, в кого превращаются, оборотни… то есть, перевёртыши, не могли. Или они в кого-то другого превращаются? Потому и называют себя иначе? А я лишь из-за одного внешнего сходства решила, что наши семьи одинаковые во всём.

А вот не во всём. Хотя бы потому, что у моих родных нет магии. Дар у некоторых есть, а магии в местном понимании — нет. Неужели и в остальном мы разные? Нужно уточнить.

Оглянувшись, я заметила, что мы почти подошли к широким ступеням главного входа в замок. Главного — просто потому, что у такого огромного здания не может не быть ещё и запасных ходов, раз они есть даже у общежитий. Просторный двор, по которому мы шли, был сейчас почти пуст, а вот внутри могли быть люди.

— Может, здесь не самое подходящее место, чтобы говорить о вас? — понизив голос, я осторожно огляделась.

— А ты не о нас, ты о своём мире рассказывай, — Унрек улыбнулся одними глазами.

— И о ваших перевёртышах. А мы тебе — о нашем мире. И немножко — о семье нашего ректора, — Шолто тоже хитро улыбнулся.

— Договорились, — кивнула я. Просто не нужно говорить «вы», а нужно «они» — и можно болтать о чём угодно, не выдавая личности парней.

— Только сначала давайте за стол сядем, а то я голодный, как орк! — жалобно попросил Шолто.

— Хорошая идея, — согласился Унрек и открыл передо мной огромную входную дверь. — Прошу!

Столовая находилась на втором этаже и представляла собой огромное пространство, размером, наверное, с половину площади замка. Во всяком случае, окна у неё были с одной стороны целиком и ещё с двух, примыкающих к ней — частично. Рухнуть на неё верхним этажам не позволяли толстенные колонны, расположенные рядами и делящие просторное помещение на что-то вроде зон.

В саму столовую не было никаких дверей, мы попали в неё, как в холл первого этажа, прямо с лестницы, которая прошивала её насквозь и была огорожена с трёх сторон ажурной металлической решёткой, чтобы никто случайно не свалился. В самой столовой, в той стене, где окон не было, располагалось несколько дверей, как пояснил Унрек — за ними были кухня, столовая для преподавателей и кое-что ещё, что он обещал мне показать после обеда. При этом у него был такой загадочный вид, что я еле удержалась, чтобы не попросить показать прямо сейчас.

А дальше располагались прилавки, точнее — нечто вроде открытых витрин и прозрачных стеллажей, и этот «прилавок» растянулся на всё пространство от дверей до стены с окнами. Взяв с крайнего пустой поднос и жестом предложив мне сделать то же самое, Унрек, всё так же в роли предводителя, повёл нас вдоль витрин, время от времени ставя себе на поднос что-то приглянувшееся из разложенного на них.

Чего там только не было! Наверное, в самом роскошном ресторане не было такого разнообразного меню. Хотя, не сказать, чтобы сами блюда были особо изысканны, просто тут было всё для сытного и вкусного обеда. С десяток видов супов, несколько десятков мясных блюд, гарниры, салаты, молочные продукты, выпечка, напитки, десерты и… Вот здесь я слегка содрогнулась — на одной из витрин, стоящей немного в сторонке, располагались тарелки и миски с кусками сырого мяса, трупиками мышей, какими-то насекомыми и личинками. Там было ещё что-то, такое же «аппетитное», но я отвела глаза, мечтая развидеть эти кулинарные изыски.

— Это тоже кто-то ест? — шёпотом выдавила я из себя.

— Это тоже кто-то ест? — шёпотом выдавила я из себя, обращаясь к Шолто, выбирающему, какой десерт — заварное пирожное или рулетик, — поставить себе на поднос. Унрек задержался возле прилавка с жареным мясом, и сейчас именно я возглавляла наш «паровозик».