В чём-то он был прав — это мне повезло попасть в другой мир в полном обмундировании, в том числе и с двумя солнечными батареями. А если бы Хонстейну удалось запихнуть сюда Хизер — её мультибраслет разрядился бы спустя несколько дней, а с ним и калькулятор. И не умей она считать «вручную» — эту контрольную решить бы не смогла, хотя нет, на эту заряда батареи браслета у неё хватило бы. Но была бы следующая контрольная — и тогда она точно получила бы низший балл.

Впрочем, Хизер не пришлось бы решать эту контрольную — она погибла бы ещё в лесу, потому что, зеркальщиком не была. И как бы мне ни хотелось быть сейчас дома, всё же очень хорошо, что сюда попала именно я. Тем более, с двумя рюкзаками.

В итоге всё заняло у меня меньше половины урока. И три с половиной исписанных ручки. Когда я отложила вторую, у которой закончился заряд, Шолто поднял руку.

— Магистр Кензия, разрешите зарядить Габриель ручки.

— Студент Шолто, решайте, пожалуйста, контрольную, не отвлекайтесь, — строго осадила его преподавательница, и когда я уже мысленно попрощалась с парой зарядов в своём перстне, она подошла и сама зарядила мои ручки. Потом заинтересованно вгляделась в мои расчёты. — Что это?

— Деление столбиком.

— Позже объясните мне принцип с нашими цифрами?

— Конечно.

— Благодарю, студентка, — и магистр вернулась к своему столу, продолжая зорко наблюдать за старательно решающими контрольную студентами.

Вот только пока она стояла, склонившись над моим столом, у неё за спиной Унрек, сидевший с другой стороны от Шолто, быстро подменил его листок на свой. А заметив, что я это вижу, заговорщицки подмигнул. Да, иметь няньку порой очень удобно.

Дописав контрольную и получив высший балл, оставшуюся часть урока я показывала магистру Кензии принцип деления столбиком. Я уже довольно легко оперировала местными цифрами, возможно, вскоре мне не понадобится переводить их в арабские и обратно. Кажется, математика станет моим любимым предметом хотя бы потому, что по ней я точно не буду отстающей.

Когда мы шли на следующий урок, я спросила у парней насчёт звонка — кроме двух, после завтрака, я ни одного больше не слышала. И узнала, что первое занятие у всех начинается одновременно — отсюда и звонки, которые слышат все. А вот дальше возможны варианты, поскольку длина разных уроков колеблется, и расположены они тоже в разном порядке, и у разных факультетов не совпадают. А о начале и конце занятий извещает освещение над входом в кабинет — причём, с обеих сторон.

Мне показали тонкую полоску «лампы дневного света» над косяком, как раз немного выше таблички «121», и точно такую же с обратной стороны. Я прежде на них и внимания не обращала — похожая подсветка здесь везде, именно полосками, а не привычными мне светильниками, но именно эта полоска несла в себе определённый смысл.

— Смотри, сейчас она почти белая, но когда начнётся урок — станет слегка желтоватой. Урок окончится — снова побелеет. А за минуту до того, как сменить цвет, начнёт меняться туда-сюда каждую секунду. Если не смотреть специально — то и не заметишь.

— Так вот почему о моём опоздании лорд Линдон узнал лишь возле двери! — дошло до меня. Он ведь никуда не смотрел — ни на местный аналог карманных часов, если они здесь были, конечно, ни на артефакты, ни даже на положение солнца — в коридорах башен не было окон, — а узнал. Теперь и я буду знать.

Следующий урок я предвкушала с нетерпением. «Расоведение» — идеальный предмет, чтобы узнать много нового и интересного, не чувствуя себя при этом полной тупицей, как на спецкурсе. И какое же жестокое разочарование меня ждало! Это же надо — перенестись в другой мир и попасть в магическую академию лишь за тем, чтобы целый час, едва ли не зевая, выслушивать лекцию по теме «Размножение человека»! У них здесь, оказывается, именно с человеческой расы начинают изучение всех местных обитателей. Называется — повезло… Пока до кого-то интересного дойдём — я уже домой вернусь.

Кажется, вместе с сапогами придётся свистнуть и учебник тоже. Впрочем, я могу его отсканировать, чтобы совсем уж на преступную стезю не вставать. Надеюсь, после возвращения домой способность понимать местный язык у меня не пропадёт.

Целый час, во время которого я могла бы заниматься чем-то более интересным, мне пришлось выслушивать лекцию о том, с какого возраста человеческая женщина способна к зачатию и как часто может забеременеть, сколько длится беременность, срок женской фертильности и способности мужчин к оплодотворению, срок выкармливания грудью, и ещё много не менее «познавательных» фактов.

Единственное, что меня вывело из почти летаргии — это известие о том, что человеческая раса в этом мире самая маложивущая, и при этом самая плодовитая, в семьях рождается минимум пять детей, в среднем — восемь-десять. Правда, выживаемость потомства далеко не на высоте, но человеческая раса берёт числом, чего не могут себе позволить многие другие расы, а потому уверенно завоёвывает лидирующее место по количеству населения в империи.

Я даже некоторую гордость почувствовала. В конце концов, обе мои бабушки были чистокровными человечками, все прабабушки — тоже. И хотя сама я человеком не была, по крайней мере — у себя дома, здесь именно им и считалась. Хотя, по сути, была перевёртышем до перерождения, но этого я пока никому рассказывать не планировала.

Преподаватель, сухонький седой старичок в жёлтой с золотым мантии, сохранивший, несмотря на возраст, пышную шевелюру а-ля Эйнштейн, чьего имени я так и не узнала, поскольку никто к нему ни разу не обратился, закончил начитывать лекцию за несколько минут до окончания урока и отпустил нас на обед чуть пораньше — чему я очень обрадовалась, — напомнив, что следующая лекция в понедельник, и на ней мы узнаем о физиологии человека — и моя радость куда-то исчезла. Нет, это нечестно…

Во время большого обеденного перерыва, парни показали мне, где находится женский туалет в главном корпусе, точнее — туалеты, они тут через этаж расположены, — что было весьма актуально. А заодно объяснили, что в главном корпусе кроме апартаментов и кабинетов преподавателей, общежития для обслуживающего персонала, разных административных помещений, кладовок, запасников и того, о чём я уже знала — столовой, библиотеки, склада и раздевалок, — расположено всё то, что используется не только каким-то одним факультетом, а разными. Лаборатории, спортивные залы, защищённые помещения для занятий магией, и прочия, и прочия…

Даже Унрек не знал и половины того, что там находится, а уж простые студенты — тем более.

За обедом я не знала, о чём расспрашивать в первую очередь, поэтому спросила первое, что в голову пришло:

— А почему все студенты были на математике уже сухие? Половина же промокла.

— Так мастер Хартер нас и высушил, — пожал плечами Унрек.

— А его студенты сушились сами, — хихикнул Шолто. — И получилось не у всех.

— Так они же первокурсники, конечно, у кого-то ещё не получается.

— Нет, это был третий курс, — покачал головой старший принц.

— Третий? — я вспомнила, что не у всех из водников даже лёгкий дождик нормально получался, не говоря уж о водяных шарах. — Какие-то они… неуверенные для третьего. Я, конечно, многого не знаю о здешней системе обучения, но неужели за два года они почти не научились водой управлять? И это сильнейшие молодые маги империи?

— Водой-то они управляют хорошо, — с усердием разрезая отбивную, хмыкнул Шолто. — Если она есть.

— Первые годы стихийники учатся управлять уже существующими стихиями. А вот призывать их — гораздо сложнее, потому третий курс выглядит так неумело. Но дай им хотя бы ведро воды — и они покажут класс.

— А здорово ты Киллиана облила, — расплылся в улыбке Шолто.

— Я разозлилась сильно, — пожала я плечами. — Не нужно было меня в парни записывать только потому, что не желает учить девушку.

— У него есть на то причины, — посерьёзнел Унрек. — Это печальная история, я тебе как-нибудь расскажу. Кил не всегда был таким, я помню его другим, мы дружили в детстве. Хотя даже я от него такого не ожидал — сознательно назначить тебя парнем. Мне кажется, Фил с Риком нарочно ему всё о тебе не рассказали, чтобы хоть немного встряхнуть. Как педагог он великолепен, но словно не живой. Жалко парня…