Я не особенно расстроюсь, если Эллис сломала медальон; и если теперь его носит жена мусорщика – пускай носит на здоровье, хоть это и папин подарок! В конце концов, сотни вещей в доме напоминают мне об отце. Я убиваюсь единственно из-за локона Хелен, который она сама срезала и велела мне хранить, покуда жива наша любовь. Только его я боюсь потерять, ибо – видит бог! – и так уже потеряла слишком многое.

Я думала, сегодня никто не придет. Погода держится до того скверная, что вот уже целых 3 дня вообще никто не приходит, даже к мистеру Винси и мисс Сибри. Мы тихонько общались только промеж собой: устраивали темные круги в гостиной. Пробовали вызывать духов в телесной форме. Говорят, нынче каждый медиум должен владеть таким умением, в Америке всем клиентам непременно подавай телесную форму. Вчера до 9 вечера пытались, но ни один дух так и не явился; в конце концов мы зажгли лампы и попросили мисс Сибри спеть. Сегодня опять пробовали, но опять ничего не получилось, и тогда мистер Винси показал нам, как можно создать у клиента впечатление, что до него дотрагивается дух, когда в действительности это рука медиума. Вот как он это сделал.

Я держала его за левое запястье, а мисс Сибри как будто бы за правое. Но на самом деле мы с ней держали одну и ту же руку, просто мистер Винси устроил в комнате такую темноту, что ничего не видать.

– Свободной рукой, – сказал он, – я могу делать что угодно, вот например… – Он коснулся пальцами моей шеи, и от неожиданности я взвизгнула. – Ну вот, сами видите, мисс Доус, как недобросовестный медиум может одурачить клиента. А если б я сперва сильно нагрел руку, или остудил льдом, или намочил в воде – представляете, насколько нереальной она показалась бы?

– Это вы лучше мисс Сибри продемонстрируйте, – сказала я и пересела от него. Впрочем, я была рада узнать про такой трюк с рукой.

Мы просидели в гостиной до 4 или 5 часов и – поскольку дождь все усиливался – наконец решили, что сегодня уже точно никто не придет.

– Да, не позавидуешь нашему ремеслу! – проговорила мисс Сибри, глядя в окно. – Мы всегда должны быть на месте – в ожидании живых и мертвых, которые могут явиться в любую минуту, когда заблагорассудится. А знаете ли вы, что сегодня в 5 утра меня разбудил дух, хохотавший в углу комнаты? – Она потерла глаза.

«Ага, слышала я твоего духа, – подумала я. – Он вылез из бутылки вчера вечером, а ты с хохотом загоняла его в ночной горшок». Но мисс Сибри была очень ко мне добра, когда я горевала по тетушке, а потому мне никогда и в голову не придет высказать подобную мысль вслух.

– Спору нет, ремесло у нас тяжелое, – согласился мистер Винси. – Правда же, мисс Доус?

Затем он поднялся со стула, зевнул и сказал, мол, раз посетителей сегодня не предвидится, мы вполне можем постелить на стол скатерть и сыграть в карты.

Однако, едва он достал колоду, прозвенел колокольчик.

– Увы, милые дамы, карты отменяются, – вздохнул мистер Винси. – Это наверняка ко мне.

Но когда Бетти вошла в комнату, она посмотрела не на него, а на меня. С ней была пожилая дама в сопровождении своей собственной служанки.

Когда я встала, дама схватилась за сердце и воскликнула:

– Вы – мисс Доус? О, я знаю, вы – мисс Доус!

Миссис Винси, мистер Винси, мисс Сибри и даже Бетти – все удивленно воззрились на меня. Однако я удивилась не меньше их, и единственное, что пришло мне в голову: наверное, это мать той женщины, которой месяц назад я предсказала смерть детей. Вот что выходит, когда ты слишком честная, подумала я. Нет, все-таки надо быть как мистер Винси. Не иначе, женщина от горя что-нибудь над собой сотворила и теперь мать намерена во всем обвинить меня.

Всмотревшись в лицо посетительницы, однако, я увидела в нем не только душевную муку, но и некую радость.

– Полагаю, нам с вами лучше уединиться в моей комнате, – сказала я. – Но она на верхнем этаже. Вы не против подняться по лестнице?

Дама с улыбкой взглянула на свою служанку, а потом ответила:

– Не против ли я? Да я вас искала целых 25 лет. И разве теперь какая-то лестница меня остановит?

Тогда я решила, что она нездорова на голову. Но тем не менее привела ее сюда, в свою комнату, и она внимательно осмотрелась вокруг, затем взглянула на свою служанку и вновь пристально уставилась на меня.

Истинная леди, холеные белые руки, унизанные красивейшими перстнями, даром что старомодными. На вид лет 50–51. Платье густо-черное, даже чернее моего.

– Похоже, вы не понимаете, почему я пришла к вам. Странно, я думала, вы сразу поймете.

– Вас привела сюда какая-то печаль, – сказала я.

– Меня сюда привел мой сон, мисс Доус, – ответила она.

И затем пояснила: 3 ночи назад ей приснилось мое лицо, мое имя и адрес отеля мистера Винси, но она даже не предполагала, что все это существует в реальности, покуда сегодня утром не заглянула в журнал «Медиум и Рассвет Нового Дня» и не увидела там объявление, размещенное мной еще два месяца назад. Оно-то и заставило ее отправиться в Холборн на мои поиски, и вот теперь, увидев меня, она ясно поняла, чего от нее хотели духи.

«А вот я ничегошеньки не понимаю», – подумала я, выжидательно глядя на даму и служанку, но не произнося ни слова.

Тогда дама сказала:

– Ах, Рут, ты видишь, это лицо? Видишь? Показать ей, как думаешь?

– Думаю, надо показать, мэм, – отозвалась служанка.

Дама извлекла из-под плаща какой-то предмет, завернутый в бархат, развернула его, поцеловала, а потом, чуть не плача, протянула мне миниатюрный портрет в рамке. Я пристально уставилась на него, а дама и служанка равно пристально уставились на меня.

– Теперь вы видите, да? – спустя несколько секунд промолвила дама.

На самом деле я видела только лишь золотую рамку и дрожащую белую руку в перстнях. Когда дама наконец вложила портрет мне в пальцы, я испуганно охнула.

А она кивнула и опять прижала ладонь к сердцу:

– Нам столько предстоит сделать. Когда начнем?

Прямо сейчас, сказала я.

Тогда она отослала служанку ждать на лестничной площадке и оставалась со мной час. Зовут ее миссис Бринк, она живет в Сиденхаме. И проделала весь путь до Холборна только ради меня.

Ислингтон, миссис Бейкер, сестра ст. духом в марте 68 г., воспаление мозга. 2 шил.

Кингз-Кросс, мистер и миссис Мартин, сын Алек упал с прогулочной яхты – Обрел Великую Истину в Великом Океане. 2 шил.

Миссис Бринк, особый дух. 1 фунт.

Миссис Бринк, 2 часа. 1 фунт.

Когда я вышла из транса сегодня, меня всю трясло, и миссис Бринк заставила меня прилечь на кровать и положила ладонь мне на лоб. Она послала свою служанку к мистеру Винси за стаканом вина, но принесенное вино назвала дешевым пойлом и велела Бетти сбегать в ближайшее питейное заведение и купить чего-нибудь поприличнее.

– По моей милости вы перенапрягли свои силы, – огорченно сказала миссис Бринк.

Нет-нет, она здесь совершенно ни при чем, ответила я; головокружения и слабость у меня обычное дело. Тогда она огляделась вокруг и сказала, мол, оно и неудивительно: любой сделается нездоров, коли поживет в такой комнате. Затем обратилась к служанке:

– Ты только посмотри на эту лампу! – Она имела в виду лампу, которую мистер Винси покрасил красной краской, дымящей и воняющей при нагревании. – На этот грязный ковер, на это постельное белье! – Она имела в виду старое шелковое покрывало, сшитое моей тетушкой, которое я привезла из Бетнал-Грин.

Миссис Бринк покачала головой и взяла мою руку. Столь редкое сокровище, как я, негоже хранить в такой дрянной шкатулке, сказала она.

Сегодня вечером произошел прелюбопытный разговор касательно Миллбанка, спиритизма и Селины Доус. К обеду явился мистер Барклей, позже прибыли Стивен с Хелен, а также миссис Уоллес – играть с матерью в карты. Поскольку до свадьбы осталось всего ничего, мистер Барклей попросил всех нас называть его по-семейному, Артур, и теперь Присцилла, исключительно из духа противоречия, зовет его просто Барклей. Они двое постоянно говорят о своем доме и поместье в Маришесе и о том, как все будет, когда Прис станет там хозяйкой. Она выучится ездить верхом и править коляской. Я словно воочию вижу, как она восседает на высоком облучке, с кнутом в руке.