Откуда я это знаю?

Почему у меня оказалась одежда для нее?

Зачем были приготовлены деньги и билеты?

И паспорт на вымышленное имя?

Полисмен ждал.

– Не знаю… не уверена… – проговорила я.

Полисмен бросил быстрый взгляд по сторонам. Он уже достал свисток из поясного кармашка, но теперь выпустил из пальцев, и тот повис на цепочке.

– Вам не следует находиться на улице в таком расстроенном состоянии, мисс, – сказал он, наклонив ко мне голову. – Позвольте, я провожу вас в дом, и вы мне все расскажете там в тепле. Смотрите, у вас шея поранена, заболит на холоде.

Он подставил мне руку, но я попятилась и сказала:

– Не надо со мной ходить. Я ошиблась, не было никакой кражи, вообще ничего не было, в доме все в порядке.

Я повернулась и пошла прочь. Полисмен шагал рядом, повторяя: «мисс Прайер… мисс Прайер…», протягивая руку к моему локтю, но не осмеливаясь до меня дотронуться. Когда я закрыла перед ним калитку, он замялся в нерешительности, а я тем временем вбежала в дом, захлопнула дверь и, задвинув засов, привалилась к ней плечом.

Немного погодя полисмен поднялся на крыльцо и дернул за колокольчик, зазвеневший в темной кухне. Потом я увидела его лицо, окрашенное в малиновый цвет стеклом придверного окна: сложив ладони трубой у глаз, он вглядывался в темный холл и громко звал сначала меня, затем служанку. Минуту спустя он отошел, а я еще с минуту стояла у двери, после чего на цыпочках прокралась в папин кабинет и сквозь кружевную занавеску увидела, что полисмен стоит у калитки и пишет в блокноте. Дописав строчку, он сверился с часами, еще раз взглянул на погруженный во мрак дом, потом осмотрелся по сторонам и медленно двинулся прочь.

Только тогда я вспомнила про миссис Джелф. Ее и след простыл. Но когда я тихо прошла в кухню, то обнаружила, что задняя дверь отперта: вероятно, через нее она и скрылась. Должно быть, она видела, как я бегу по улице, хватаю полисмена за рукав и что-то возбужденно говорю, показывая на дом. Бедняжка! Наверняка всю ночь сегодня просидит без сна, покрываясь холодным по́том каждый раз, когда за дверью раздается поступь патрульного констебля, – так же, как просидела всю предыдущую ночь, проливая слезы в тщетном ожидании. Как и я.

Сегодня на круговом сеансе вышло шумное происшествие! Собралось всего 7 человек: я, миссис Бринк, мисс Ноукс и 4 новеньких – дама с молоденькой рыжей дочерью и 2 джентльмена, судя по всему пришедших единственно позабавиться. Я заметила, как они шарят глазами – не иначе, искали потайной люк или колесики на ножках стола. Мне показалось, они из тех негодников, которые запросто могут стянуть что-нибудь смеха ради. Отдавая Рут свои сюртуки, они сказали:

– Вы уж, мисс, присмотрите хорошенько за нашими вещами, чтобы духи не умыкнули, и мы вознаградим вас полукроной.

Увидев меня, они поклонились и рассмеялись. Потом один из них взял мою руку и сказал:

– Должно быть, мы выглядим ужасными невежами, мисс Доус. Но знаете, хотя нам и говорили, что вы красавица, я все-таки ожидал встретить здесь жирную старуху. Ведь согласитесь, большинство женщин-медиумов отвечает именно такому описанию.

– Я вижу людей лишь духовными глазами, сэр, – ответила я, а он сказал:

– В таком случае, боюсь, вы очень много теряете каждый раз, когда смотритесь в зеркало. Позвольте же нашим плотским глазам восполнить упущенное.

У него самого были жиденькие бакенбарды и по-женски узкие плечи. Когда мы стали рассаживаться, он ухитрился занять место рядом со мной; а когда я попросила всех соединить руки для молитвы, он спросил:

– Мне обязательно держать руку Стенли? Нельзя ли взять обе ваши милые ручки?

Мать рыжей девушки неодобрительно нахмурилась, а миссис Бринк сказала:

– Похоже, круг у нас сегодня не гармоничный. Наверное, вам не стоит трудиться для нас, мисс Доус.

После такого я уже нипочем не отказалась бы.

Пока мы ждали, джентльмен все норовил прижаться ко мне плечом и один раз шепнул:

– Вот это и называется духовной близостью.

В конце концов он вынул другую свою руку из руки приятеля и положил ладонь на мое голое запястье.

– Круг разорван, – тотчас сказала я, а он воскликнул:

– Ну, мы со Стенли здесь ни при чем! Я по-прежнему чувствую его крепкую руку: он держит меня за рубашку.

Когда я встала и направилась в кабинет, он вскочил с места, выражая желание мне пособить, но мисс Ноукс сказала, что сегодня сама обо всем позаботится. Она застегнула на моей шее бархотку и вернулась на свое место, держа конец бечевки.

– О господи, а без этого нельзя обойтись? – спросил мистер Стенли. – Разве обязательно привязывать ее, как гусыню?

– Именно для таких, как вы, это и делается, – ответила мисс Ноукс. – Думаете, кому-то из нас это нравится?

Когда Питер Квик явился и возложил на меня руку, все затихли. Однако, когда он вышел из кабинета, один из джентльменов рассмеялся:

– Дух забыл переодеться из ночной сорочки!

Когда Питер спросил, есть ли у присутствующих вопросы к духам, джентльмены сказали, что вопрос у них имеется – и вот какой: могут ли духи хотя бы намеком указать местонахождение какого-нибудь ценного клада?

Питер рассердился:

– Похоже, вы пришли просто посмеяться над моим медиумом. Думаете, она вызвала меня из запредельных областей для вашей забавы? Думаете, я проделал трудный путь для того лишь, чтобы надо мной потешались два хлыща вроде вас?

– Лично я понятия не имею, зачем ты явился, – сказал первый джентльмен, а Питер ответил:

– Я явился, чтобы принести вам чудесную весть об истинности спиритизма. А также чтобы принести вам подарки. – Он приблизился к мисс Ноукс. – Вот вам роза, мисс Ноукс. – Потом перешел к миссис Бринк. – Вот вам плод, миссис Бринк. – (Это была груша.)

Таким образом он обошел всех по кругу и наконец остановился перед джентльменами.

– А мне что, цветок или плод? – спросил Стенли.

– Вам ничего, сэр. Но у меня есть подарочек для вашего друга – вот он!

Раздался дикий вопль и грохот отодвигаемого стула.

– Черт бы тебя побрал, негодяй, что за гадость ты мне подкинул?

Оказалось, Питер бросил ему на колени живого краба, и джентльмен, почувствовав, как что-то ползет по нему в темноте, вообразил, будто это какое-то чудовище. Краб был огромный, Питер взял его с кухни, там 2 таких сидели в ведерках с морской водой, придавленные тарелками с 3-фунтовыми гирями, чтоб не выбрались. Конечно, это я узнала позже, а сперва только догадывалась, потому что, когда Питер вернулся в кабинет и положил ладонь мне на лицо, она пахла ужасно странно. Джентльмен все вопил в темноте, и мистер Стенли встал, чтобы найти и зажечь лампу. Когда меня наконец вывели из кабинета, я увидела, что краба раздавило опрокинутым стулом: под проломленным панцирем виднелось розовое мясо, но клешни еще подергивались. Джентльмен отряхивал брюки, в пятнах от соленой воды.

– Да уж, славную шутку сыграл со мной ваш дух! – сказал он мне, а миссис Бринк тотчас строго сказала:

– Вам не следовало сюда приходить. Питер расшалился по вашей вине, от вас исходят низменные влияния.

Однако, когда 2 джентльмена ушли, мы рассмеялись.

– Ах, мисс Доус, как же Питер вас ревнует! – воскликнула мисс Ноукс. – Мне кажется, он убить за вас готов!

Потом, когда я стояла, прихлебывая вино из бокала, ко мне подошла другая дама и отвела в сторонку. Она выразила сожаление по поводу непристойного поведения джентльменов. Сказала, что встречала молодых спириток, которые принимались кокетничать с подобными мужчинами, и она рада, что я до такого не опустилась. Затем она сказала:

– Нельзя ли попросить вас взглянуть на мою дочь, мисс Доус?

– А что с ней? – спросила я.

– Она постоянно плачет. Сейчас ей 15, и с 12 лет она плачет практически каждый день. Я говорю ей, что она все глаза выплачет!

Я сказала, что надо бы посмотреть на нее поближе, и дама позвала: