— Когда я в последний раз слышал о нём от тех, кто делает ставки на то, кто станет следующим Папой, он был на третьем месте — и к тому же с большим отрывом. Кажется, после кардинала Сфорца и кардинала делла Ровере.

— Мой отец уже подкупил Сфорца, — молвил молодой епископ. — Прислал ему четырёх мулов, груженных серебром.

— Оказывается, власть над всем христианским миром ценится дешевле, чем я думал.

— К счастью для моего отца. Я вернулся из Пизы, чтобы помогать его высокопреосвященству всеми правдами и неправдами добывать нужные голоса, пока он находится у смертного одра Папы. Сегодня, перед тем как отправиться в спальню Папы, у него выдалась свободная минутка, чтобы дать мне инструкции. Он хочет, чтобы я кое-кого нанял.

Я рассмеялся.

— Ну не меня же.

— Я могу действовать на своё усмотрение. У моего отца есть враги. После того, как начнётся конклав, они уже не смогут добраться до него лично, но они могут попытаться напасть на его семью. Мой брат Хуан и я сможем сами за себя постоять, но у нас есть ещё один брат, которому ещё нет и одиннадцати. — Его лицо на мгновение смягчилось. — И сестра.

— Dio, — сказал я. — А его высокопреосвященство ваш отец времени зря не терял.

— Моя семья уязвима. У нас есть охранники, но посетители, которых эти охранники пропустят, могут оказаться переодетыми наёмными убийцами. Мой отец хочет, чтобы я нанял телохранителя, который будет всегда находиться рядом с его семьёй, как последний заслон. Такого, на которого вряд ли обратят внимание.

— Вы могли бы нанять кого-нибудь повыше меня.

— Я бы так и поступил, — спокойно сказал Чезаре Борджиа. Из-за окна в свинцовом переплёте доносился далёкий звон колокола. — Но мой отец хочет защитить также и свою любовницу. Он совсем потерял голову от этой восемнадцатилетней девчонки, и ему вовсе не хочется, чтобы её и день и ночь охранял какой-нибудь рослый телохранитель. Карлик вроде вас подошёл бы ему куда лучше, когда речь идёт о ней. А ваше умение метать ножи, — и он со стуком бросил мои клинки на стол, — очень мне по вкусу. Никто из тех, кто может явиться, чтобы причинить вред любовнице моего отца или моей сестре, не станет принимать вас в расчёт, он решит, что вы что-то вроде шута, который смешит Лукрецию, или же слуга, который носит шлейф Джулии Фарнезе. И они будут продолжать так думать, пока им в горло не вонзится нож.

— Так, так. — Во рту у меня вдруг пересохло. Звон колоколов стал громче, как будто к нему присоединилась ещё одна колокольня. — А это задание, которое вы желаете мне дать — оно спасёт меня от виселицы?

— Если вы хорошо его выполните, то да. Возможно, это даже станет вашей постоянной работой, уже после выборов нового Папы. Я не имею ничего против того, чтобы нанимать на службу убийц, и его высокопреосвященство мой отец тоже. — Чезаре Борджиа сгрёб со стола мои ножи, осторожно, чтобы не порезаться об острые лезвия. — Они полезные люди.

— О да. — Вся тщательно рассчитанная мною вероятность моей смерти на виселице рассыпалась, как карточный домик. Колокола за окном теперь трезвонили вовсю. — Мы люди полезные.

— Кстати, как вас зовут? Вы так и не сказали своего имени моим охранникам. Даже Микелотто, а у него весьма пугающий вид.

— Меня зовут Леонелло, и я никого не боюсь. Но ради бога, почему трезвонят все эти колокола?

— Эти? — Чезаре Борджиа с непринуждённым видом пересёк комнату и распахнул окна. Тотчас на мои уши обрушилась бешеная какофония. Было очевидно, что звонят все колокола Рима. — Полагаю, Папа, наконец, умер, хвала Создателю. Это означает, что моему отцу предстоит поприсутствовать на похоронах, а мне — соответствующим образом настроить конклав. — Резко повернувшись ко мне, так что разлетелась его фиолетовая сутана, он протянул мне мои ножи рукоятками вперёд, словно некий стальной букет. — Так что вы скажете на моё предложение, Леонелло?

— У меня есть условие.

Он нахмурил брови.

— Не думаю, что вы можете ставить условия.

— Этот дом, о котором вы говорили, — тот, где живёт ваша сестра и любовница вашего отца, — продолжал я, не обращая внимания на его слова. — Там есть библиотека? И смогу ли я ею пользоваться?

Он рассмеялся.

— На оба вопроса ответ — да.

— Тогда, ваше превосходительство, — молвил я, отвешивая ему церемонный поклон, достойный придворного, — я всецело в вашем распоряжении.

— Жареный павлин, — мечтательно произнёс Марко. — С позолоченными клювом и грудкой. А на десерт — фигурка быка из сахара — ты понимаешь, бык Борджиа, выкрашенный красным...

— Нет, нет и нет, — твёрдо сказала я. — Кардинал Борджиа и в лучшие времена не любил изысканных блюд, а сейчас отнюдь не лучшее время. Ты готовишь для конклава, а не для гостей на свадьбе.

Но Марко был погружен в свои мечты, и совершенно меня не слушал. После пышных похорон Папы Иннокентия, готовя в безумной спешке конклав, который изберёт нового Папу, кардинал Борджиа вдруг обнаружил, что ему требуется повар, чтобы готовить ему еду во время многочисленных голосований. А поскольку он был слишком осторожен, чтобы нанимать незнакомого повара, когда его собственный заболел, он попросил мадонну Адриану одолжить ему своего повара — маэстро Марко Сантини.

— Подумать только! — Марко ходил взад и вперёд по кухням, размахивая руками. — Я буду готовить для коллегии кардиналов!

— Только для одного кардинала. Все остальные тоже будут пользоваться услугами собственных поваров, чтобы уберечься от яда. Кроме разве что тех кардиналов, которые уже объявили о своей вере в Бога, силу молитвы и честность их собратьев-церковников и ели еду из папских кухонь. Иными словами, тех кардиналов, которые не имели шансов быть избранными Папой, и потому могли не опасаться, что их отравят.

— ...которые будут ужинать с кардиналом Борджиа каждый вечер после окончания голосования, и все как один будут восхищаться моим жареным павлином...

— Все они будут слишком заняты плетением интриг, чтобы обратить внимание на твоего жареного павлина.

— ...и заметят, как вкусны мои горячие тосты, пропитанные соусами...

— Я бы на твоём месте не рассчитывала, что они будут очень горячими, если учесть, через сколько ворот их пронесут, сколько лакеев будут передавать их из рук в руки и сколько слуг будут их пробовать, проверяя, не отравлены ли они. Марко, я тебе советую подать холодные мясные блюда, охлаждённые салаты и соусы, которые, остывая, не покроются плёнкой.

— А потом, если хоть один из них запомнит моё имя и еду, которую я приготовил... — Глаза Марко блеснули, и он звонко ударил кулаком в ладонь другой руки. Я видела, о чём он думает — о том, что он может стать не просто поваром кузины кардинала, а поваром одного из кардиналов. Может быть, даже, поваром будущего Папы римского, кто бы им ни стал. Это будет решать конклав, начиная с завтрашнего дня и до того момента, когда голосование завершится. Я оперлась подбородком на руку, уныло глядя на своего кузена.

— Фаршированные крокеты с осетриной. — Марко щёлкнул пальцами. — Кармелина, рецепт, дай мне взглянуть на него. В начинке там мята, майоран и кровохлёбка?

— Я предпочитаю добавлять к ней ещё немного дикого тимьяна. — Я перелистала несколько страниц в рецептах моего отца, пока не добралась до страницы 311 параграф «Выпечка». — И не забудь — их надо свёртывать, как вафельные рожки, вот, смотри... но крокеты с осетриной слишком жирные, на твоём месте я подала бы просто хорошую жареную птицу.

Но Марко был слишком поглощён своими грандиозными мечтами, чтобы слышать, что я говорю, и в конце концов я не могла не заразиться его воодушевлением, и мы провели всю ночь, читая рецепты моего отца и запаковывая требуемую посуду, припасы, специи и кухонные принадлежности, которые он сможет взять с собой в дом кардинала Борджиа.