— Где ты разжилась деньгами для путешествия в Рим? — резко спросил Марко. — Я знаю, что у тебя не было ни гроша за душой!

— Я раздобыла достаточно, чтобы добраться сюда, — ушла я от ответа. Неважно, как я их добыла; это Марко не касалось. К тому же если бы он узнал, что у меня ещё кое-что осталось, то непременно бы захотел одолжить всё, чтобы в петушином бою сделать верную ставку на бойцового петуха, который обязательно победит. Марко всегда говорил, что знает, какой из петухов — «верняк».

— Что ж, я не знаю, почему ты явилась именно ко мне, но я ничем не могу тебе помочь. — Он тяжело осел на стуле, понурил голову и взъерошил пятерней свои чёрные кудри. — У меня даже работы теперь нет. Если мадонна Адриана ещё не успела меня уволить, то наверняка...

— Да, кстати, твоя работа. Скажи мне, Марко, куда ты подевался вчера? Где ты был, когда должен был трудиться не покладая рук, чтобы приготовить праздничный стол для свадьбы мадонны Джулии Фарнезе?

Он отвёл глаза. Взяв початую бутыль вина, которую я вчера закрыла пробкой, я снова откупорила её и разлила вино в два кубка, щедро добавив в него воды.

— Что на этот раз? Зара? — спросила я безразличным тоном. — Или собачьи бои?

— И то и другое, — пробормотал он. — Проиграл партейку или две в карты, вот и решил поиграть во что-нибудь другое. Только одну-две партии; ведь я не мог уйти просто так — удача как раз должна была повернуться ко мне лицом! Я вовсе не хотел, вовсе не собирался...

— Ты вовсе не хотел и вовсе не собирался, — сказала я без малейшей нотки раздражения. Сейчас не время сердить моего кузена. Я вложила в его руку кубок с разбавленным вином и стала смотреть, как он уныло отпивает маленький глоток. Марко не был пьяницей — единственным его пороком были азартные игры. За это мой отец его в конце концов и уволил, не посмотрев на то, что Марко состоял с ним пусть и в дальнем, но всё же родстве. — У тебя по-прежнему есть работа повара в доме мадонны Адрианы, — сообщила ему я, когда он обхватил кружку своими большими руками. — Я тебя прикрыла.

— Ты? — Он резко вскинул понуренную голову. — Но как?

Я пожала плечами и, чтобы спрятать невольную улыбку, тоже отхлебнула вина. Два года я не заходила в кухню, во всяком случае, для того, чтобы готовить по-настоящему, и всё-таки я приготовила свадебный ужин почти для сотни гостей. В незнакомой кухне, с незнакомыми помощниками повара и к тому же — без всякого предупреждения, вот как!

— Мой отец учил не только тебя, но и меня, Марко, — сказала я вместо того, чтобы хвастаться. — Мадонна Адриана так и не узнала, что тебя не было в кухне.

— Прими мою благодарность... — начал было он и тут же замолк. — Иисусе, я понимаю, к чему ты клонишь. Ты хочешь...

— Давай поговорим не о том, чего я хочу, а о том, что ты у меня в долгу, а долги надо платить. — Я произнесла это спокойно и мягко. — Ты у меня в долгу, и ты это знаешь.

Его могучие плечи ссутулились ещё больше.

Я пальцем начертила на отдраенной дочиста поверхности стола маленький круг.

— Ты же знаешь, я могу быть тебе очень полезной. Я бы стала помогать тебе в кухнях мадонны Адрианы. Я могла бы помочь тебе справляться с подмастерьями — взять хотя бы этого Пьеро, от которого только и жди беды; тебе стоило бы его уволить и взять на его место кого-нибудь, кто не будет воровать вино, что подают вместе с закусками, и лапать служанок. Я буду помогать тебе с большими банкетами, работать за двоих, когда тебе нужно будет нанимать работников со стороны.

— А что я должен сделать для тебя? — Он снова вскинул голову, щёки его покраснели от гнева. — Что требуется от меня, кузина?

— Просто позволь мне пожить у тебя. — Немного кротости не помешает, рассудила я, и хотя отец любил повторять, что кротости во мне не сыскать днём с огнём, я умела достаточно хорошо её изображать. — Дай мне угол, где спать. И еду. Вот и всё.

— Вот и всё? Да меня живо упекут в тюрьму, если кто-нибудь пронюхает, что я тебе помогаю. А может, случится и чего похуже. — Он сделал ещё один глоток вина. — Почему бы тебе просто не вернуться домой, маленькая кузина? Твой отец, наверное, покричит и поорёт, но не станет же он...

— Он никогда не примет меня обратно после того, как я вот так опозорила семью. — Я ударила по столу ребром ладони, словно мясницким топором, как бы навсегда отсекая всякую возможность примирения. Моя семья в Венеции: отец, мать, младшая сестра — они теперь для меня всё равно, что умерли, потому что я наверняка умерла для них. — Видишь ли, это теперь у меня.

Я засунула руку под передник и бросила Марко через стол сложенную вдвое потрёпанную книжицу.

Он знал эту прошитую пачку листков почти так же хорошо, как я.

— Где ты это взяла? — Он жадно схватил книжицу, быстро перелистал страницы и остановился на странице 112, где увидел такое знакомое жёлтое пятно — отпечаток большого пальца, испачканного смесью яичного белка и мускатного ореха. — Неужто это оригиналы рецептов твоего отца?

— Все до единого, которые он собрал за сорок лет работы поваром.

Увидев знакомую книжицу, Марко просиял, но, заглянув в неё, снова принял кислый вид.

— Но они зашифрованы — они всегда были зашифрованы, и он никому не открыл свой шифр...

— Я знаю его и могу тебя научить. Тогда у тебя будут все его рецепты. — За исключением одного-двух ингредиентов, которые отец не записывал, а держал в уме на тот случай, если кто-нибудь когда-нибудь украдёт его код. Да простит меня Бог, если я скажу, что мой отец — никому не доверяющий подозрительный ублюдок, но таково большинство поваров. И, конечно же, я знала все ингредиенты, которые он утаил.

Марко поднял на меня свои тёмные глаза и впился в меня взглядом.

— Как же ты их раздобыла? Он же всегда хранил их зорче, чем какая-нибудь церковь хранит свои Святые мощи.

Я не могла не вздрогнуть при слове мощи. Да, хорошо, что я не сказала ему о руке святой Марфы, которую прятала в кошеле под юбкой. Ни к чему моему пугливому кузену знать, что он даёт приют женщине, которая украла не только кулинарные рецепты, но и Святые мощи.

— Он иногда брал с собою эти рецепты, чтобы показать их потенциальным клиентам. Это производило на них сильное впечатление — то, что рецепты были зашифрованы, связанная с ними секретность. Он ловил себе клиентов повсюду, где только можно, — наводил их на разговор о свадебном пире, который они планировали устроить для племянницы, или о прощальном ужине, который они собирались дать в честь отъезда сына в университет. А потом вдруг доставал свою книжку с рецептами, чтобы доказать, что он может приготовить праздничные блюда лучше любого другого повара, которого они могли бы нанять. Так он приманил кучу клиентов. — Уверена, он стал бы агитировать потенциальную клиентуру даже на моей панихиде. — В последний раз, когда он приходил ко мне, я... в общем, я подождала, когда он повернулся ко мне спиной, как раз перед тем, как уйти, и стащила их из его заплечного мешка. — К тому времени в голове у меня уже наполовину сформировался план побега, и когда в моих руках оказалась книжка с рецептами, я придумала недостающие детали и начала не тосковать, а действовать. Вот тогда во мне и зародился страх — что со мною сделает мой отец, если меня поймают, и что со мною сделает венецианское правосудие, — но это меня не остановило.

— Твой отец убьёт тебя, — застонал Марко. — Он убьёт и меня, если поймает нас...

Очень может быть.

—Марко, у тебя что, вместо мозгов в голове творог? — Я придала своему голосу лишь чуток резкости, как в сладкий соус добавляют капельку лимонного соуса, чтобы прибавить ему чуточку остроты. — Забудь про моего отца и взгляни на то, что даю тебе я. Твоя должность в доме мадонны Адрианы сохранена — и к тому же с рецептами моего отца ты можешь стать лучшим поваром в Риме, как мой отец является лучшим поваром Венеции. И всё, что я прошу взамен — это дать мне приют. Место под солнцем для твоей одинокой, не имеющей ни отца, ни матери кузины Кармелины, которая перебралась к своему кузену, чтобы, само собой разумеется, работать в его кухне.