— Я решил предупредить заранее, сказать, что уже в аэропорту, беру такси. Буду в отеле через час. Ты сможешь ему передать?

Майкл смотрел на косматую голову Джеймса на соседней подушке, пытаясь проснуться. Протер глаза, кашлянул, чтобы прочистить горло.

— Э… да.

— Хорошо, — удовлетворенным голосом сказал Винсент. — Спасибо. С ним все в порядке? Он сейчас с тобой?

— Э… что? — спросил Майкл, пытаясь себя ущипнуть и не понимая, то ли это какой-то сюрреалистичный сон, то ли он бредит.

— Он сейчас с тобой? — повторил Винсент.

— Он спит, — сказал Майкл. — Он очень устал. Вчера.

— Я так и подумал, — успокаивающим тоном сказал Винсент. — Просто у него выключен телефон, я волновался, поэтому решил позвонить тебе.

— Почему мне? — заторможенно спросил Майкл. — Почему не Заку? Он у него все координирует.

Винсент издал тихий смешок.

— Знаешь, как говорят?.. Глупый муж не знает о любовнике, умный муж знает о любовнике, а мудрый муж знает телефон любовника.

— А откуда ты знаешь мой телефон?.. — чувствуя себя до странности тупым, спросил Майкл.

— Ты, наверное, тоже очень устал, — с сочувствием сказал Винсент. — Я один из продюсеров фильма, Майкл — конечно, я знаю твой телефон.

Майкл замолчал. Винсент подождал немного, потом спросил:

— Алло?

— Да, я… — ошеломленно отозвался Майкл. — Здесь. Ты в аэропорту?

— Беру такси, — отозвался Винсент.

— Это похоже на какой-то бред, — вполголоса сказал Майкл. — Ты звонишь мне вот так — и что, ты скажешь, что тебе это… нормально?

Винсент глубоко вздохнул в трубку.

— Майкл, я взрослый человек. У нас с Джеймсом нет секретов. Ты всегда был особенным в его жизни, ему просто нужно время. Вы сейчас очень плотно общаетесь, я все понимаю. Пожалуйста, передай ему, что я скоро буду.

— Хорошо, — повторил Майкл. — Я… могу его разбудить?.. — предположил он.

— Нет, не надо, пусть отдыхает, — тут же сказал Винсент. — Скажешь позже.

Майкл положил обратно погасший телефон — осторожно, будто тот мог взорваться у него в руках. Взъерошил волосы, моргая в одну точку.

— Кто тебе звонил?.. — сонным и хриплым голосом спросил Джеймс, поворачиваясь на спину.

Майкл посмотрел на него сверху вниз — на его лицо, бледное и осунувшееся, усталое после нескольких часов сна.

— Твой муж, — сказал он.

— Ха. Ха, — отозвался Джеймс, морщась. — Это тупо, Майкл.

— Это правда, — сказал тот, сам не веря в то, что говорит. — Он сказал, у тебя выключен телефон. Он не смог до тебя дозвониться.

— Какое сегодня число? — со стоном спросил Джеймс.

— Шестое января, — сказал Майкл, сверившись с телефоном. И вспомнил: — Завтра «Золотой Глобус»!.. А, вот почему он здесь. Он же твой «плюс один».

Джеймс растер лицо ладонями, уронил руки, уставился в потолок. Майкл наклонился, чтобы поцеловать его — но Джеймс закрылся локтем, отвернулся:

— Нет… нет. Мы не будем, Майкл. Он же почти здесь.

— По-моему, он не против.

— Я против! — уверенно сказал Джеймс, вдруг обретя голос, и глянул на Майкла внизу вверх. — Я не могу так цинично!.. Он прилетел ко мне, и я хочу побыть с ним. Пока он здесь… просто забудь обо мне.

Майкл недовольно фыркнул, спустил ноги на пол.

— Как будто расстояние что-то меняет.

— Меняет! — сказал Джеймс. — И очень многое.

Майкл пожал плечами.

— Он потом улетит, а ты останешься здесь, со мной.

— Да, он улетит, потому что он не может надолго оставить бизнес! Майкл, я прошу тебя — не делай ситуацию еще сложнее, чем она есть! Если бы я мог…

Он оборвал себя, на мгновение закрыл лицо руками. Потом продолжил, мучительно, будто через силу:

— Если бы я мог выбрать его, если бы я мог хотеть его — или не хотеть тебя — я бы сделал этот выбор сегодня, сейчас! И все бы решилось! Но я не могу. Он любит меня, я люблю его, он прекрасный, тонкий человек. Я никогда не изменял ему — до тебя! Ты не можешь себе представить, как меня это мучает. Как я противен себе за свою слабость. Поэтому, пожалуйста, просто уйди сейчас и не приближайся ко мне, пока он не уедет.

Джеймс поднял на него страдальческие глаза, покрасневшие от недостатка сна. Майклу хотелось сказать ему что-то резкое. Что-нибудь про него самого и его прекрасного, тонкого Винсента. Но в голову ничего не пришло, и он промолчал. Просто ушел, одевшись, молча закрыл за собой дверь.

До поры до времени им удавалось прятаться. Но в мире мобильных телефонов с камерами ты никогда не знаешь, с какого угла тебя сейчас снимают, особенно когда ты набираешь критическое число фанатов, особенно когда ты участвуешь в гонке на выживание, где за каждым твоим шагом следят не только те, кто в тебе лично заинтересован, но и те, кому хочется вытащить на свет какую-нибудь неприглядную историю из твоего прошлого.

Конечно, Академия прямо запрещала нападки на конкурентов. Конечно, этот запрет можно было обойти сотней различных способов. Фильм обвиняли в расизме, поскольку у Терренса был слуга индус. Его обвиняли в отсутствии репрезентации афроамериканцев, хотя какое отношение афроамериканцы имели к Ирландии девятнадцатого века, толком никто не мог объяснить. Снова зашуршали скандалом о романе Майкла и Питера, а потом всплыла настоящая бомба.

Это было случайное фото с какой-то чужой вечеринки. Там была спина Майкла, его лицо в полумраке, вполоборота — его узнаваемый профиль. И второй человек, различимый довольно смутно — слегка ниже ростом, определенно мужчина, прижавшийся к Майклу не вполне дружеским образом. И рука, обнимающая Майкла за талию — рука с татуировкой по запястью.

Джеймса определили быстро: татуировки были приметными, нашлось не одно фото со съемок «Баллингари» или с самой оскаровской кампании, где они были отчетливо видны. Майклу пришлось объясняться — непринужденно публично врать, что это было обыкновенное дружеское объятие, что они оба были слегка пьяны, а Джеймс просто оступился и схватился за Майкла, чтобы не упасть — обычное дело. Просто неудачный кадр в неудачный момент.

Но тут всплыли старые материалы — кто-то выкинул вырезку из новостной программы о «Глории Дэй», где Майкл и Джеймс вместе засветились в больнице, кто-то собрал десяток фотографий с благотворительного вечера «Эмнести Интернэшнл», где они появлялись, потом посыпались фото со съемок, фестивальные промо-ролики. Их собирали, сопоставляли, изучали под лупой взгляды, жесты, выражения лиц.

В поднятой шумихе кто-то вспомнил, что видел их в парке с собакой, в кафе, в казино, в ресторане. Кто-то начал рассуждать, не странно ли, что Джеймс, вдохновившись своими родителями, сделал парой Эрика и Терренса, а не Эрика и сестру Терренса, что было бы куда более логично, и не является ли эта история, на самом деле, учитывая удивительную похожесть по типажу Джеймса и Питера, на самом деле завуалированной историей Джеймса и Майкла? И чьи же это на самом деле инициалы, вокруг которых Майкл устраивает такую таинственность? Майклу вспомнили ляпнутое «мой любимый писатель», им обоим припомнили, что они «давно знакомы» и задались вопросом, при каких обстоятельствах они познакомились.

Обсуждения были горячими. Питер, невинная душа, сочувствующе вздыхал и предлагал Майклу не обращать на все это никакого внимания, ведь это просто высосанная из пальца чушь. Майкл кивал и говорил — да, чушь, конечно, происки конкурентов, бред.

Джеймсу пришлось, делая вид, что из него вытаскивают сокровенные творческие секреты, врать, что на самом деле их с Майклом связывают творческие планы, и что их встречи объясняются тем, что еще летом, вдохновившись фильмом, он задумал продолжение «Баллингари» и сейчас работает над ним, но деталей раскрывать не может.

Винсент, прилетая на очередное награждение, чтобы выполнить роль «+1» рядом с Джеймсом, охотно подтверждал, что все эти слухи ничего не стоят — они с Джеймсом давно вместе, они с Джеймсом счастливы в браке, Джеймс работает над новой книгой, а видеть в любой дружеской встрече сексуальный подтекст — скрытая гомофобия, и что реакция общества на этот фильм отчетливо демонстрирует, как сильны в в головах людей предрассудки: если мужчина не скрывает свою гомосексуальность, подразумевается, что он сексуально заинтересован в каждом мужчине, с которым общается.