Потом они лежали в полудреме, обнявшись. Молча. Разговаривать было не о чем, незачем. Майкл иногда соскальзывал в невнятный полубредовый сон, вздрагивал, выныривая из него. Джеймс только прижимался теснее и целовал его в затылок, потираясь о него носом. Потом в тишину отельного номера проник какой-то непонятный звук. Мелодия телефонного звонка. Джеймс откатился в сторону, нашарил в полутьме на тумбочке у кровати свой телефон.

— Oui.

Винсент.

Джеймс не вставал с кровати, и Майкл слышал весь разговор, даже голос Винсента. Правда, не понимал ни слова. Только однажды уловил свое имя. Хмыкнул, развернулся — тихо, чтобы не помешать. Джеймс, не запнувшись, продолжал что-то говорить сонным голосом. Потом они попрощались.

Майкл приподнялся на локте, подпер голову ладонью. Джеймс отложил телефон в сторону, коротко улыбнулся.

— Он спрашивал, как прошла премьера.

— Что ты сказал?

— Сказал, что я очень устал и все расскажу завтра.

— Он спрашивал про меня? — уточнил Майкл. — Он знает, что ты со мной?

Джеймс опустил глаза.

— Нет. Он знает, но… не все.

— В каком смысле?

— Он знает, что было на съемках, — уклончиво ответил тот. — Что ты приезжал ко мне.

— А то, что было на свадьбе?..

— Я уверен, что он догадался, но мы об этом не говорили.

— А про Лос-Анджелес?.. Вегас?

Если бы это было возможно, Джеймс опустил бы глаза еще сильнее. А так он лишь покраснел.

— Нет. Он относится к этому иначе, он предпочитает знать, — сказал он, будто оправдываясь. — Мы договорились, что я буду рассказывать. Я должен был, но… я не смог. Я… не знаю, как ему рассказать об этом.

— А про то, что было сегодня? — с каким-то странным спокойствием спросил Майкл. — Тоже расскажешь? В подробностях?

— Я ничего не рассказываю в подробностях! — гневно воскликнул Джеймс. — Я просто говорю, что был с тобой, и он понимает.

— Так ты расскажешь?

— Я должен, — мучительно сказал Джеймс и сел. Провел руками по спутанным волосам. — Я должен ему рассказать, я обещал, что ничего не буду скрывать от него!.. Он заслуживает знать правду, знать, что происходит!

— Что мы снова любовники?..

— Да!..

Он закрыл руками лицо, потер его, глубоко вздохнул.

— Я не жалею ни об одном дне, что провел с тобой, — сказал Джеймс. — Но я не знаю, как ему об этом сказать.

— Ну, — задумчиво сказал Майкл, гладя его по согнутой спине, — теперь ты наконец понимаешь.

Джеймс повернул голову, вопросительно посмотрел на него сквозь отросшие волосы, упавшие на лицо. Майкл пальцем отвел челку с его глаз.

— Теперь ты понимаешь, — повторил Майкл, — каково это — когда ты знаешь, что должен сказать — но не можешь. Потому что тебе стыдно. Теперь ты знаешь, что чувствовал я, когда не сказал тебе про машину.

Джеймс отвернулся, подтянул колени к груди, уронил на них лоб.

Утром позвонил Зак: Ларри видел фильм, Ларри его одобрил, и у них есть всего три с небольшим месяца, чтобы подготовиться к «Оскару», а значит, все дни Майкла, начиная с сегодняшнего, расписаны по часам.

— И кстати, — интимным тоном сказал Зак, — я возьму на себя посредничество между студией и Сазерлендом. Ларри хотел приставить к нему одного из своих щенков, но ты же понимаешь, что детали ваших с ним отношений никогда и нигде не должны всплыть. Так что я прикрою твою задницу и сделаю так, чтобы все твои секреты оставались секретами.

— Только не говори мне, что ты сам не пытаешься выслужиться перед Ларри, — со вздохом ответил Майкл.

Было раннее утро. Джеймс уже встал, и, судя по звукам из ванной комнаты, чистил зубы. Майкл валялся, наслаждаясь последней возможностью побездельничать в свете занимающегося дня. Если Ларри всерьез решил взяться за продвижение фильма, покоя ему не видать до самой церемонии награждения.

— Ларри хочет попасть в максимум номинаций, — сказал Зак. — У нас тут щекотливое положение: две главные мужские роли, вас обоих с Лейни номинировать нельзя, придется вычеркнуть кого-то одного.

— И кого же? — с сарказмом спросил Майкл.

— Тебя, идиота! — экспрессивно воскликнул Зак. — Лейни, конечно же! Он теперь мало кому интересен, так что пусть будет благодарен, что его вообще зацепит эта волна. А ты — фигура. Так что готовься сиять.

— Угу, — сказал Майкл.

— Мы уже сутки не спим, подгоняя ваше расписание, — сказал Зак. — Хорошо, что ты сейчас в Ирландии — сначала засветитесь там, у мемориала голоду в Дублине. Твоя главная задача сейчас — быть везде на виду: и в телевизоре, и на радио, и в журналах — чтоб даже в бесплатных газетах объявлений печатали твое фото! Готовься, — с ноткой сочувствия сказал он. — График будет плотным.

— «И сбудется по словам его», — со вздохом отозвался Майкл. — Ладно.

Джеймс вышел из ванной комнаты, досушивая голову полотенцем, когда Майкл набирал Виктории сообщение с извинением по поводу своего внезапного бегства — формальная вежливость без объяснений, но хотя бы ее она заслуживала.

— Сейчас тебе позвонит Зак, — не отрывая взгляда от экрана, сказал Майкл. — И проинструктирует насчет твоей жизни в ближайшие три месяца.

— В каком смысле? — удивился Джеймс, опуская полотенце на шею. Он был босиком, только в футболке и цветных боксерах. Почти домашний. Майкл видел его краем глаза, но старался не пялиться на его выпуклый пах и голые ноги с темными волосками от бедер и ниже, так что в сообщении Виктории пошел по второму кругу извинений.

— Ларри впечатлился нашим фильмом, так что мы вливаемся в гонку за «Оскаром».

— Разве меня это касается? — Джеймс пожал плечами и сел на кровать, подобрав под себя ногу.

— Еще как, — напряженно, сквозь зубы сказал Майкл, сосредоточенно думая, что бы еще дописать. Мыслей в голове не было ни одной. — Участвовать будет вся основная команда. Но ты успеешь слетать домой за вещами, я думаю, — добавил он, отправив сообщение и уронив телефон на грудь.

Джеймс встряхнул влажными волосами, которые сейчас выглядели курчавее прежнего, и с сомнением посмотрел на него.

— Главный продюсер фильма — «Нью Ривер», — объяснил Майкл. — Ларри будет пытаться получить «Лучший фильм», но награды помельче тоже упустить не захочет. В том числе, — он указал пальцем на Джеймса, — «Лучший сценарий».

— Да ладно, — улыбнулся Джеймс. Посмотрел на серьезное лицо Майкла и перестал улыбаться. — Почему ты так уверен?

— Потому что Зак намерен быть твоим посредником со студией, чтобы, понимаешь, вот это все, — Майкл обвел номер взглядом, — не выплыло наружу. Так что слетай домой, обрадуй мужа — вплоть до весны ты будешь очень сильно занят. Был бы ты просто сценаристом, — честно признался он, — ты был бы публике не так интересен. Но ты автор книги. На месте твоего мужа я бы готовил тебе переиздание — ты взлетишь.

Ему доставляло странное, почти неприятное удовлетворение называть Винсента именно так. Будто он напоминал сам себе, что Винсент, конечно, муж, но Джеймс — здесь, с ним, и будет с ним еще очень долго. И пусть у них в бешеном графике будет мало времени, чтобы побыть вдвоем — а всего вероятнее, этого времени вообще не будет — но все же Джеймс будет рядом.

Зазвонил телефон.

— Это Зак, — уверенно сказал Майкл и откинул одеяло, чтобы встать. — Постарайся с ним меньше спорить — он очень нервный.

— Я тоже нервный, — усмехнулся Джеймс.

Майкл, проходя мимо, не удержался — наклонившись, поцеловал его возле уха.

Гонка за «Оскаром» — почти что гонка за право занять президентское кресло, с той лишь разницей, что ты не можешь открыто заявить, что тебе нужны голоса. Ты тут не ради того, чтобы восемь с лишним тысяч человек выбрали тебя из других кандидатов: ты просто хочешь потрепаться об искусстве, кинематографе и пожать руки уважаемым людям. Ты вовсе не жаждешь, чтобы они вспомнили о тебе, заполняя бюллетень голосования. Не, ни в коем случае! Иногда ты просто случайно оказываешься рядом и думаешь — «хмм, а не заглянуть ли мне на коктейльную вечеринку к мистеру Смиту, чтобы выразить свое уважение к его прошлым работам и рассказать, какое неизгладимое впечатление они на тебя произвели»?