— А ты как? — спросил Майкл.

— О!.. — с энтузиазмом начал Бран, сдирая шкурку с моркови какой-то футуристической херью. — Знаешь, кого я себе отхватил? Томаса Мюллера!

— Ммм, — сказал Майкл. — Это кто?

— Мужик, ты в своем Голливуде пропускаешь всю жизнь мимо себя, — с укором сказал Бран и ткнул в его сторону очищеной морковкой. — Это руководитель отдела разработки двигателей в SpaceX. Ты хоть слышал, что такое SpaceX?

— Ну… они ракеты запускают?.. — вспомнил Майкл. — Я слышал, слышал, многоразовые ракеты, Фальконы. И че с ним?..

— Им сейчас светит огромный контракт с NASA, а за NASA толкается ВВС США. Задешево летать на МКС и выводить спутники, знаешь, всем хочется.

— Ты же роботами занимаешься, а не двигателями.

— Угу, — таинственно ответил Бран и дернул бровями. — В общем, я пока не хвастаюсь, но если он сведет меня с Илоном Маском — вот тогда и посмотрим.

— Удачи, — искренне пожелал Майкл.

— С тебя баба, — строго напомнил Бран, закрывая крышку блендера, в который накидал овощей для своего утреннего смузи.

— Блондинка или брюнетка?.. — спросил Майкл.

— Брюнетка, — сказал Бран. — Все, вали. Ты трепло, а мне скоро выезжать и крутить хвост твоему Бобби. Еще собраться надо.

Они попрощались. Майкл словно вынырнул из солнечной Калифорнии, окунулся обратно в январь и Нью-Йорк. Крыши, дождь. Рисовая лапша с грибами. Она и так была холодной, а сейчас, кажется, остыла еще сильнее. Майкл ткнул в нее вилкой, покрутил, наматывая лапшу на зубцы. Есть не хотелось.

Он вернул ее в холодильник, устроился на диване. Включил телевизор. Позвонил Иберо, сказал ему, после обеда прилетит Бран. Спросил, как там Бобби. Посмотрел, как тот ныкает морду под диванные подушки и закрывает ее лапами, не давая себя осмотреть. Утешил себя разговором с Иберо, что если Бобби ведет себя, как обычно — наверное, он прямо сейчас не умирает. Поужасался на отчетливые следы крови, оставшиеся на диване. Велел Иберо не спускать с Бобби глаз.

Потом второй раз позвонил Зак.

— Значит, так, я поговорил с Боннаром, — энергично заговорил Зак. — Он повлияет на Сазерленда, тот не бросит проект. С тобой я тоже поговорил, ты тоже никуда не уходишь. Боннар — деловой мужик, умеет работать с творческими натурами. Мы сделали свою часть работы, теперь вы покажите, что не трехлетние дети и тоже умеете работать. Ты сегодня обедаешь с Сазерлендом в три часа. Я заказал тебе столик в «Даниэль».

— Ладно, — с неприязнью сказал Майкл. — Только я не понял, этот… этот его хер тут при чем?

— Кроме того, что этот хер с ним спит? Боннар — издатель Сазерленда, все права на книгу у него.

Майкл поморщился, но промолчал.

— Мы договорились? — напористо спросил Зак.

— Да. Мы договорились.

— Отлично! А теперь скажи, Майки, что ты вчера сделал с Кинман?..

— С кем?..

— Кинман, Кимберли Эл Кинман, — Зак явно зачитал имя с бумажки или с экрана, судя по его выразительной интонации. — Ведет блог на ПерецХилтон. Она накатала про вчерашнюю вечеринку «Киприани» такую статью, что у меня волосы на яйцах поседели. Что ты ей вчера сделал?

— Я даже не знаю, кто это.

— А она пишет, будто что знаешь. Она пишет, что вчера на вечеринке ты был пьян, как цирковой медведь. Оскорбил ее, напал на нее и назвал жирной шлюхой.

— Не помню. Я вроде ни с кем не дрался, — с сомнением сказал Майкл. — Статья уже вышла?

— Майки, ты думаешь, на тебя работает агентство лохов? Конечно, нет, блядь! Не вышла! Но выйдет, если ты не дашь ей эксклюзив, не извинишься и не снимешься в рекламном ролике парфюмерной линии ее сестры.

— Так, ну с роликом она оборзела!

— Оборзела, — согласился Зак. — Молодец. Не давай себя нагибать. Эксклюзив и извинения, с нее хватит. Позвони Кармен, пусть подберет вам время и вообще проследит, чтобы эта шлюха не зарывалась. И будь паинькой.

— Хорошо, — сказал Майкл.

— Не пей, высыпайся и держи себя в тонусе. На фотосессии ты должен излучать счастье и позитив.

— Буду, — сказал Майкл.

— Сазерленд, сегодня, в три, «Даниэль». Я буду следить за тобой, Майки. Будь с ним милым, или тебе пизда, — на прощание пригрозил Зак и повесил трубку.

— Добрый день, сэр. У вас забронирован столик? — спросила хостесс, шагнув Майклу навстречу, едва он прошел сквозь тяжелые стеклянные двери. Майкл снял солнечные очки, мельком оценил ее винтажную светлую стрижку и тоненькую фигурку в форменном костюме-двойке. Симпатичная.

— Да. Винтерхальтер.

В ее глазах не мелькнуло никакой радости узнавания, но она радушно улыбнулась:

— Конечно. Я вас провожу.

Даже сверяться ни с чем не стала. Знала фамилии гостей наизусть, что ли? Для таких заведений, наверное, хорошая память — пункт, который указывают в вакансии. Какой-нибудь сенатор или мэр не будет ждать, пока ты копаешься в блокноте или в компьютере, переспрашивая фамилию. Какая-нибудь капризная звезда — тоже.

Майкл шел за ней, бегло оглядываясь по сторонам. Дорогие интерьеры его больше не впечатляли. Это раньше он украдкой вертел головой, разглядывая потолки и люстры. Сейчас — попривык, пообвыкся. Ну, люстры. Ну, потолки. Ну, зеркала.

Кстати.

Он задержался у зеркала, оценивающе глянул на себя.

Одеться для встречи — это была целая, блядь, проблема. Что надеть? Принарядиться?.. Мол, смотри, мудак, и любуйся. Только это уже не твое. Упустил. Смотри-смотри. Теперь только смотреть и можешь. Мечтай теперь обо мне, как все остальные. Ты теперь среди них, ты никто. Помнишь, как я, дурак, расписывал тебе, что стану звездой? Так я стал. Без тебя, без твоей помощи, без подачек. Ты говорил — будешь смотреть мои фильмы и вспоминать тот разговор. Ну, как? Вспоминается, когда сидишь в кинозале и смотришь на огромном экране, как я лапаю очередную бабу? Или трахаю, как когда-то трахал тебя. Вспоминается?..

Или нет. Не наряжаться. Одеться просто. Небрежно. Сунуть руку в шкаф, не глядя взять первое, что попадется. Чтобы виднее было: ты для меня никто, я ради тебя даже стараться не стану. Мне на тебя хер положить. Я забыл тебя, мне все равно, видишь? Понял? Дошло? Мне плевать!

Майкл метался от одного варианта к другому. Перебрал все, что было — и хорошо, что было не много, иначе он потратил бы на сборы вдвое больше времени, чем Виктория — на свои платья.

Так и не определился. Время уже поджимало, и Майкл, махнув рукой на попытки выебнуться, остался, в чем получилось: темные джинсы, черная рубашка хенли с длинным рукавом. Поверх накинул бушлат. Посмотрел в зеркало, остался недоволен, но времени на переодевания уже не осталось. Поехал так.

В зеркале ресторана ситуация не улучшилась, хотя Майкл наивно надеялся, что другое освещение и другой интерьер все исправят. Ничего подобного. Он выглядел нормально, но так «нормально» мог выглядеть кто угодно, да хоть преуспевающий офисный планктон, да хоть фрилансер, который собирает у себя в мастерской какую-нибудь еботню вроде фанерных часов и продает на E-bay. Ни одного признака, что тут молодая голливудская звезда стоит.

Майкл недовольно скривился. Встреча и так должна была не задаться, но он надеялся, что хотя бы не с самого начала.

Блажен, кто верует.

Хостесс провела его через первый зал с аккуратными столиками и полутемный бар, наполненный негромкими голосами. Майклу рефлекторно захотелось задержаться у стойки, попросить шот, потом выскочить через заднюю дверь покурить. Он сдержался. Нашарил в кармане мятную жвачку, сунул в рот две пластинки. Хостесс остановилась в широком светлом проеме, дожидаясь его, чтобы провести дальше. Майкл глянул на разноцветные бутылки, выстроенные на зеркальной стене за барной стойкой. Желудок запротестовал при мысли об алкоголе, но Майкл встретил эту тошноту с каким-то внутренним удовлетворением. Она была лучше, чем страх переступить черту, выйти в светлый зал, к скатертям и живым цветам на столиках, и за одним из них увидеть Джеймса. Подойти к нему, заговорить с ним. У него было очень плохое предчувствие.