Злиться хотя бы было не скучно, и Майкл злился. Мысленно упражнялся в заковыристых обзывательствах в адрес сволочных тварей.

Темнело, в воде становилось мрачно и холодно. В отдалении, как обычно, маячила группа китов. Майкл так привык видеть их краем глаза, что даже не обращал внимания на движение длинных теней. Что-то странное он заметил только тогда, когда увидел, как Питер, еще недавно от скуки упражнявшийся в подводном балете, замер на месте, едва шевеля ластами.

От группы отделился один кит. И он плыл к ним.

Майкл заорал бы Питеру, чтобы готовился, если бы мог — но у них не было средств связи, только жесты. И Питер не смотрел в его сторону, махать руками было бесполезно. Майкл трясущимися пальцами включил камеру, направил ее на кита. Тот плыл — прямо к нему, на него, как приближающийся локомотив, беззвучно и устрашающе. Все ближе и ближе. Майкл думал, вцепившись в камеру: если столкнутся, главное — не выпустить ее из рук. Таким кадрам нельзя пропасть. Нельзя, просто нельзя. Он еле держал дыхание, помня, что он под водой, у него загубник во рту, так что никаких панических вдохов и выдохов. Он впился зубами в резину. Надо было убраться с дороги, но мысль пришла в голову слишком поздно — он бы уже не успел.

Но за несколько метров до столкновения кит вильнул в сторону. Майкл повернул за ним камеру. Огромное тело длилось, длилось, длилось и не кончалось. Майкл ощутил на себе турбулентность воды, взмах плавника совсем рядом отбросил его в сторону. Майкл удержался, не выпустив камеру — кит приближался к Питеру.

Майкл, молясь про себя, чтобы сейчас ничего не заело, не вырубился аккумулятор, хватило света — развернулся к ним.

Питер висел в ледяной пустоте, маленький, тощий. Еле перебирал ластами. Кит двинулся мимо по широкой дуге — но Питер, вопреки всем правилам и предупреждениям, снялся с места и мягко скользнул ему наперерез.

Майкл не дышал. Человек и кит оказались рядом. На короткое мгновение, казалось, замерли друг рядом с другом. А потом — грациозно, плавно — кит лег на бок и скользнул в сторону, показав полосатое белое брюхо. Ушел вниз. Питер остался на месте. Он не шевелился, даже не перебирал ластами — и медленно опускался в темноту.

Майкл рванул к нему, одной рукой придерживая камеру. Их разделяло всего метров пятнадцать. Он схватил Питера за плечо, встряхнул — тот не реагировал. Майкл схватил его за запястье и потащил на поверхность.

Когда они вынырнули, Питер очнулся. Вырвался из рук, выплюнул загубник, стащил с лица маску. Он тяжело дышал.

— Ты видел?.. Ты видел?.. — отчаянно повторял он. — Ты видел его?..

— Да, да, я все видел, — ответил Майкл. Его тоже немного трясло, голос срывался. — Я даже снял. Ты в порядке? Испугался?..

— Нет… нет, я…

Он задыхался, хватая ртом воду. Майкл подтянул его к себе, обнял, насколько мог.

— Я его видел, — шептал Питер, держась за его плечи и машинально отплевываясь от горько-соленой волны. — Он был здесь.

— Знаю, знаю, — Майкл придерживал его возле себя, заглядывал в лицо. Взгляд у Питера был диким, растерянным. Он постоянно озирался, будто мог еще раз увидеть того кита. — Все в порядке. Давай, на сегодня хватит. На борт — и к берегу.

Саманта подняла их на палубу, не спросив, как прошло — за долгие дни бесплодных попыток она отучилась спрашивать. Майкл суеверно молчал — боялся сглазить.

— Возвращаемся, — сказал он.

Саманта ушла в рубку, завела мотор. Питер сел на корме, скрючившись. Он трясся под шерстяным пледом, стучал зубами. Майкл сел рядом, начал энергично растирать по спине.

— Друг, да у тебя шок, — сказал он. — Все-таки испугался?

— Я просто… — выдохнул Питер, и его заколотило снова. — Я не знаю, что это было… Я его позвал, — он глянул на Майкла. Свел брови, будто сам не верил в то, о чем говорит. — Я подумал — почему нет?.. Закрыл глаза… я же постоянно их слушал. Наизусть помню. И я вспомнил. Представил… у себя в голове, — он лихорадочно постучал пальцем по виску. — Будто у меня в голове есть только звук. Будто я сам — звук. Это было… такое чувство. Очень холодно, но не мерзнешь. Только кричишь. Но не больно, а просто — это такой звук, его можно только кричать. И не чувствуешь ни рук, ни ног. А потом я открыл глаза, — выдавил Питер. — А он рядом!.. Закрывает собой… все!

— Знаю, — шепотом сказал Майкл, растирая ему плечи. — Я все понимаю. Правда.

— Ты думаешь, он услышал?.. — с отчаянием спросил Питер. — Или я псих?

— Я не знаю, — Майкл прижал его к себе, поцеловал в лоб. — Я не знаю, правда. Все может быть.

— Господи, это было так жутко, — прошептал Питер, закрывая лицо руками. — Такой огромный!.. Я подумал, он съест меня. У меня чуть инфаркт не случился.

— Все хорошо, — сказал Майкл. Взял у него с шеи мокрое полотенце, уголком подсушил ему волосы. — Все нормально.

— Ты снял?.. — неуверенно спросил Питер, когда его перестало трясти.

— Да, — негромко сказал Майкл. — Но я не знаю, что получилось. Посмотрим на берегу.

— Скажи мне потом, — попросил Питер. — Я не буду смотреть.

Они сидели на корме корабля, смотрели на береговые огни. Те становились все ближе и ближе. Лодку качало, ветер холодил мокрые волосы. Они сидели, прижавшись друг к другу, чтобы было теплее. А потом из чернильной темноты неожиданно появился причал.

Отсматривать снятое Майкл позвал только Арждуна. Пока они ловили кита, Арджун сидел в доме и делал первый монтаж. Говорил, ему лестно вспомнить свои первые шаги и вновь повторить их. Майкл отдал ему в помощники Иберо, и тот целыми днями систематизировал дубли, прописывая каждому название: «сцена 15, дубль 6», «сцена 15, дубль 7», «сцена 16, дубль 1». Их них Арджун выбирал лучшие, готовил первую грубую сборку — грязную, с плохим звуком, разностью в контрасте и цвете.

Работы еще была прорва, даже если сегодня удача улыбнулась им.

Пока Арджун готовился для просмотра, Майкл нервно ходил по комнате. Ему хотелось написать Джеймсу. Попросить — пожелай мне удачи. Скажи, что все получилось, пожелай, чтобы все можно было вытянуть — цвет, свет, чтобы все легло правильно. Пусть окажется, что я не слажал. Да просто скажи — «удачи».

Но Джеймс молчал, Майкл даже не знал, смотрит ли тот вообще новые фото Бобби.

Он свистнул пса в какой-то глупой надежде, что сейчас будет не так. Дал ему в зубы жесткий диск из камеры, велел сидеть смирно. Сделал снимок на телефон.

Подумал, как подписать. «Важный день»?.. «Держу кулаки, чтобы выгорело»?.. Все не то. Он не знал, как выразить свою надежду, что получится — и почему ему именно сейчас так важно, чтобы Джеймс в них верил.

«Пожелай нам удачи», — написал он.

«Пожалуйста», — добавил мысленно.

Вода, вода, снова вода. Синие тени в глубине синей воды, клубы пузырьков, летящих к поверхности. Питер плавал вокруг, уже не зная, как развлечься, застряв здесь на несколько часов.

Майкл напряженно смотрел на экран. Они перемотали запись на последние полчаса — все равно за весь день они не сняли ничего стоящего.

Майкл обновил ленту Инстаграма. Никаких изменений. Никаких оповещений. Пустота.

Из синей пустоты медленно вплыл в фокус кит. Приблизился, неспешный и величавый — и, будто в фигуре старинного танца, вильнул в сторону. Питера в черном гидрокостюме было почти не видно. Майкл разочарованно выдохнул. В его памяти этот эпизод был куда насыщеннее. Здесь, на экране, он совершенно не впечатлял. Не то. Все не то.

— Потрясающе!.. — вдохновенно выдохнул Арджун. — Отлично! Майкл, это великолепно!

— Что? — уныло отозвался тот. — Нет, это не то.

— Поверь мне, — убежденно сказал тот. — Ты сделал все так, как надо.

— Там же темно, ничего не видно…

— Вытянем, — уверенно сказал тот, разминая пальцы. — Все получится! Мы почти готовы.

— Ладно, — без энтузиазма сказал Майкл.

Глянул опять в Инстаграм.

Там было пусто. Как и всегда. Ни знака, ни звука.

Из дома, где они жили одной огромной семьей, начали разъезжаться люди. Сара и Томми вернулись в Лондон, без них и малышки Гагаты стало намного тише. Питер улетел в Нью-Йорк, Бран и Дакота уехали вскоре после него. Высоко над заливом проплывали в бездонной тиши самолеты, уносящие в разные концы мира любимых людей. Майкл остался до конца лета — жить здесь, в окружении высоких сосен, на берегу сумрачного залива. Монтировать фильм.