— Он звонил мне пять раз!.. — отчаянно воскликнул Джеймс из соседней комнаты. — Я не знаю, как я ему это объясню, я же должен был его встретить!.. Майкл, выметайся! — потребовал он, заскакивая в спальню с телефоном в руке и торопливо вороша сброшенную на пол одежду. Кинул в Майкла его футболкой, носками, джинсами: — Немедленно! Прямо сейчас! Он будет здесь через две минуты! Он уже поднимается!

— Хорошо-хорошо, — тот поднял руки в знак покорности, рывком сел на постели. — Я одеваюсь, видишь?..

Он не хотел сталкиваться с Винсентом, это было бы уже чересчур. Он оделся быстро, не заботясь о том, чтобы прилично выглядеть. Наизнанку натянутую футболку можно будет поправить потом, перезастегнуть ширинку — тоже. Это же Париж, тут каждый кому-то любовник, разве нет?.. Он на ходу влез в ботинки, смяв задники, поймал брошенный комом пиджак.

— Я тебе позвоню, — Джеймс вытолкнул его из квартиры, — иди.

Внизу со звоном хлопнула тяжелая дверь. Майкл усмехнулся, спустился на один пролет. Загудел лифт. Майкл снял и заново надел футболку, поправил волосы. Перетянул ремень на джинсах, побежал по ступеням вниз, едва касаясь рукой перил. На ходу сунул сигарету в зубы, чтобы прикурить сразу после выхода из подъезда. Когда между третьим и вторым этажом он встретил Винсента, пятиться было уже поздно. Они встретились глазами. Майкл сжал сигарету зубами, улыбнулся. Было неловко.

— А что, лифт не работает?.. — спросил Майкл, кивнув на стеклянную шахту. Мимо них проплыла вниз кабина с четвертого этажа.

— Я хожу пешком, — отозвался Винсент, поставив чемоданчик у ног. Он смотрел на Майкла, улыбаясь сжатыми губами.

— На пятый этаж?.. — удивился Майкл. — Зачем?..

— Говорят, это полезно, — сказал Винсент. — Я не знал, что ты в Париже. Уже уходишь?

— Я просто заглянул выпить кофе, — отозвался Майкл, поражаясь его самообладанию. — У Виктории здесь съемка, вот, болтаюсь, пока она занята.

— Понятно, — сказал Винсент и снова взялся за ручку чемоданчика. — Приятно было тебя увидеть.

— Ага, — сказал Майкл.

Он посторонился, пропуская его, каждый продолжил свой путь, но через пару ступеней Майкл оглянулся, посмотрел на Винсента снизу вверх. На его широкую, основательную спину — такую надежную, что казалась спиной атланта.

— Я его заберу у тебя, ты же знаешь? — с вызовом спросил Майкл. — Я его отобью. Он мой.

— Джеймс — не вещь, чтобы так о нем говорить! — резко отозвался Винсент, мгновенно разворачиваясь на лестнице.

— Ты такой вежливый, — с ненавистью сказал Майкл. — Такой правильный, аж тошнит от твоего лицемерия.

— Ты заигрался в плохого мальчика, — резко ответил Винсент. — На экране это выглядит хорошо, но жизнь — это не кино. Тебе стоит наконец повзрослеть. И открыть глаза.

— Я только что с ним трахался!.. — Майкл повысил голос, хлопнул ладонью по перилам. — Может, это тебе стоит открыть глаза?..

Винсент сдержанно выдохнул, поджав губы. Потом ответил:

— У нас открытые отношения. Я не требую от Джеймса воздержания. Он свободный человек. У него есть право заниматься сексом, с кем он хочет. С любыми другими людьми.

— Я — не другие люди, — тихо сказал Майкл. — Ты это знаешь. Его всегда будет тянуть ко мне. Ты его не удержишь.

Винсент шевельнул челюстью, сжал кулак на ручке чемодана.

— Что, хочешь мне врезать?.. — с какой-то мальчишеской радостью спросил Майкл. — Давай!.. Побудь наконец мужиком, а не тряпкой! Я трахался с ним у тебя в квартире, а ты говоришь — «приятно было тебя увидеть»?.. Тебе — приятно? Кто ты после этого, где твои яйца?..

— Я не играю по твоим правилам, Майкл, — с превосходством сказал Винсент. — Ты от меня этого не дождешься. Я цивилизованный человек и ничего не решаю дракой.

Развернувшись, он продолжил подниматься по лестнице.

— И очень зря! — бросил Майкл, нащупывая в кармане зажигалку. — Попробуй как-нибудь!.. Многое упрощает!

Винсент не стал отвечать.

В конце августа Бран огорошил Майкла новостью, что Дакота перебирается в Лос-Анджелес, чтобы быть поближе к нему. Майкл переваривал эту новость с полминуты, занимая телефонное время длинным «эээ… ага», потом все же спросил:

— Отсюда, конечно, до тебя ближе, чем из Нью-Йорка, но почему не сразу в Сан-Франциско?..

— Она хочет держать дистанцию, — объяснил Бран. — Мы будем видеться по выходным, ну и на неделе иногда, тут лететь — полтора часа. Она вообще сама предложила, прикинь? — радостно сказал он. — Говорит, чего мы мотаемся с побережья на побережье, сдохнуть можно от перелетов. А так и часовой пояс один, ну и близко.

— Ясно, — сказал Майкл. Его распирало любопытство, и он не удержался: — Вы, значит, так и дружите?..

— Ага, — уверенно сказал Бран.

— Ясно, — опять сказал Майкл. — Ну, ты рад, значит?..

— Конечно, рад! — возмутился Бран. — Так я ее пару раз в месяц видел, а теперь она все время под боком будет!

В понимании Майкла, расстояние между Лос-Анджелесом и Сан-Хосе не называлось «под боком», но, по сравнению с расстоянием между Сан-Хосе и Нью-Йорком… Наверное, Бран был прав.

— Ну, круто, мужик, — искренне сказал Майкл. — Поздравляю. Если что, всегда ко мне зарулить можете, я буду рад вас видеть. Как вы вообще?

Бран неожиданно замялся.

— Ну, мы общаемся, — уклончиво сказал он. — О всяком. О жизни, там… про всякую поебень. Ну, общаемся. Как люди делают.

— Ладно, — дипломатично сказал Майкл, съезжая с темы. — Общаетесь — и хорошо.

Он замолчал. Было так странно осознавать, что из всей их компании — удивительно! — личная жизнь не складывалась у него одного. Томми и Эван уже были женатиками, у Брана, что бы там ни было у них с Дакотой, что-то все-таки было с Дакотой. А у него, единственного из всех, был контрактный роман с Викторией — и тоска по Джеймсу.

Он, конечно, грозился увести его у Винсента, но, глядя на свою жизнь, он прекрасно понимал: уводить некуда. В его жизни не было места для Джеймса, он никак не вписывался в нее. Жизнь Майкла была отлаженным, исправным механизмом. Попытайся втиснуть туда Джеймса — и все развалится на куски. Он жалел иногда, вскользь, что не догадался, не предусмотрел, не предвидел. Ждал-ждал, а место для Джеймса в своей жизни расчистить не потрудился. Чтобы тот мог прийти и сразу вписаться, словно всегда здесь был. А лондонская квартира ничего не решала, и вещи для Джеймса на полках — тоже. Все это были декорации. Для Джеймса не было места в графике Майкла, в карьере Майкла. В ежедневном расписании Майкла Джеймсу можно было бы выделить полчаса утром и час-другой вечером. И то лишь в том случае, когда он снимается здесь, в Лос-Анджелесе, а не на другом континенте.

Может быть, Джеймс ждал, что Майкл позвонит и скажет: а знаешь, бросай все, давай ко мне.

А если не выйдет? Секс сексом, но что их связывает, кроме него?.. Он достаточно насмотрелся на Джеймса за эти месяцы, чтобы понимать: ему нужна спокойная жизнь. Без нервов и суматохи. Без скандалов. Без ссор. С Винсентом поди поссорься — мозоль на языке натрешь раньше, чем он бровью пошевелит. Не человек, а скала. И если Майкл — шторм, то об Винсента он и разобьется.

Ну ладно, даже если — если они с Джеймсом решат попробовать, — размышлял Майкл, бездумно глядя в спортивный канал. По широкой плазме носились яркие фигурки мотогонщиков. — И если у них не получится — что тогда? Если подходить к вопросам, меняющим жизни сразу трех человек, то подходить надо осознанно, обдумывая последствия. Куда будет возвращаться Джеймс, если у них не получится? Если Майкл не сумеет раздвинуть свое расписание достаточно широко, чтобы поместить его целиком. Если Джеймса не устроит вечно ждать его со съемок — сидеть-ждать, заниматься своим делом-ждать, путешествовать одному-ждать? Они даже не смогут жить вместе. Недавний пример из жизни Питера хорошо показал, на что способны те, кто еще вчера обожал тебя — да не тебя, а образ из глянцевого журнала, который им продала студия, владеющая правами на твое лицо. Имел ли Майкл право подставлять Джеймса под угрозу чужой ненависти?.. Предлагать ему жизнь в вечном страхе, что вас «запалят» — и тогда над их головами разверзнутся хляби небесного дерьма?