Отношения Питера этот скандал убил. И ни Питера, ни его девушку со старомодным именем Шарлотта нельзя было винить в том, что они не справились. А кто бы справился?.. Справится ли Джеймс, если, кроме всего прочего, ему придется столкнуться с потоком ненависти, вызванной всего лишь тем, что он посмел влюбить в себя Майкла — тогда, одиннадцать лет назад, когда ни один из них и понятия не имел, что их ждет?

Не слишком ли велик риск, не слишком ли эфемерно их совместное будущее?

И что будет, если у них не получится — по одной из этих или по любой другой причине? Джеймсу придется остаться в одиночестве? Или возвращаться с повинной головой к Винсенту, чтобы тот подобрал второй раз? Унижать и его, и себя? Прости, дорогой, у нас там не вышло?.. Лучше и не пытаться.

Майкл и не пытался.

Осень начиналась долго и муторно. Первое сентября, как Майклу казалось, растянулось на целый год. Минуты капали, как горячая смола на кожу, тягучие, тошно-сладкие. Ночью луна застывала в небе и не двигалась, сколько ты на нее ни смотри. Неохотно, медленно, будто дряхлая колымага, заползающая в гараж, подползло и началось второе. Такое же тусклое и унылое, как и первое. Майкл уехал на студию еще до рассвета, чтобы отвлечься и убить время. Съемки Неверлэнда подходили к концу. Площадка вся была в зеленых полотнищах: это потом, на экране, им нарисуют головокружительный Нью-Йорк с дирижаблями и воздушными кораблями. А сейчас они работали в пустом пространстве, с условными декорациями.

Работа была тяжелой. Роль была простой. Майклу все время слышалось, как бы Джеймс подшлифовал тут и там предсказуемый диалог, думалось, как бы Шене предложил ввернуть в сцену что-нибудь эдакое. Как бы Питер импровизировал, прыгая со шпагой по корабельной палубе на краю «бездны» в полметра, из безопасности устланной зелеными матами.

Но здесь не было никого из прежней команды, был только он, Виктория и гроздь ярких звезд, исполненных рабочего энтузиазма. Майкл оглядывался назад, вспоминал Эрика и не понимал, когда это он успел так измениться. Роль Крюка в первом фильме казалась ему серьезной. Не драма, конечно — но и не пустышка. А сейчас Крюк казался ему марионеткой с ниточками. Он дергал за них — и кукла оживала. Но он сам знал, что это всего лишь фарфор, воск и дерево, и ничего больше.

Он впервые с нетерпением ждал окончания монтажа «Баллингари». Думал — что за история получилась?.. Он справился с ней? Сумел вложить все, что хотел? Раньше он забывал о фильме, стоило закончиться съемкам, и промо-туры отрабатывал по инерции, сосредоточившись на новом проекте, новом фильме, новом сценарии. Теперь же он постоянно смотрел назад.

Засмотрелся — не заметил, как наступило четвертое.

Четвертого сентября у Джеймса была свадьба. Никакого чуда не произошло. Ее не отменили, никто не передумал, и Майкл не прилетел в Париж, чтобы ворваться на церемонию и сказать, что это он должен стоять там рядом с Джеймсом и улыбаться, а не какой-то другой мужик. Нет. Джеймс официально вступал в брак с другим человеком, это была не шутка. Не розыгрыш. Майкл попытался пережить этот день стойко, но не сумел.

Единственное, что он в тот день сделал трезвым — отправил им с Винсентом корзину цветов. На поздравление его уже не хватило, отправил даже без стандартного пожелания всяческих благ. Только с подписью. Будто был в чем-то виноват и пытался загладить вину.

На студию он приехал с бутылкой текилы, но приложиться к ней не успел — ворвался в работу, выкинул все из головы, как умел. Отпрыгал, отмахал свое по зеленому полю. Не заметил, как кончился день. Пришлось возвращаться домой, так и не распечатав бутылку.

Дома Майкл поставил ее на барную стойку, посмотрел на нее так пристально, будто она должна была ему какое-то объяснение. Текила молчала. Хотелось взять ее за красивое длинное горлышко и шваркнуть в зеркальную стену бара, к подружкам, к стеклянным полкам, в крошево, чтобы брызги и лужи по всему полу. Майкл ограничился тем, что больно щелкнул ее по этикетке. Ушиб ноготь о стекло, сунул палец в рот.

Бобби прицокал к нему со второго этажа, сел рядом, уставился выжидательно. Майкл привычно потрепал его по ушам.

Потом осенило.

Он вытащил телефон, навел камеру, приказал:

— Вот так и сиди.

Бобби, привычный к позированию, состроил умильную морду.

Майкл велел ему подождать, сбегал в холл, притащил первую попавшуюся бейсболку, напялил ему на голову. Фото вышло изумительно. Майкл, от волнения едва попадая по кнопкам экранной клавиатуры, торопясь, будто опаздывал куда-то, завел в Инстаграм новый аккаунт. Сбросил туда свежее фото, поставил его же на аватар. Порылся в памяти телефона, скинул в галерею все, что нашел, все фотографии и уморительные короткие видео: Бобби носится по заднему двору, как укушенный, спит поперек кровати, подергивая в воздухе задними лапами (потому что целиком на кровать не влезает), страдальчески делает бровки, плавает в бассейне, валяется на траве, пристает ко всем с мячом в зубах, чтобы с ним поиграли…

Отправил Джеймсу смс со ссылкой. В подарок. Больше нечем было его порадовать. Выдавил из себя жалкое «Поздравляю. Надеюсь, ты счастлив».

«Надеюсь, ты тоже будешь», — пришел ответ через несколько часов.

Не то чтобы Майкл планировал надираться. Просто так получилось. Просто надо было как-то пережить этот вечер, и он позвонил Дакоте. Дакота, перебравшись в Лос-Анджелес, перешла в новое агентство. Майкл не вдавался в подробности, но ее прежние связи, а главное, громкие имена постоянных клиентов, обеспечили ей хорошее место. Она продолжала встречаться с сенаторами, бизнесменами и политиками. Майклу трудно было представить, сколько секретов хранится у нее в голове и как в ее жизнь вписывается Бран. Но тот как-то вписался. У него вообще был талант — сунуть ногу в закрывающуюся дверь, потом протиснуть туда локоть, поднажать плечом, головой — и вот он, здрасте, теперь я живу с вами, кстати, пошли нахер с моего дивана и принесите пиво.

— Привет, — дружелюбно отозвалась Дакота, подняв трубку после пары гудков. — Опять будешь просить за своего охламона?..

— А он что-то натворил? — спросил Майкл.

— Да нет, — с сомнением отозвалась она. — Он само очарование. Цветы мне шлет. По музеям меня гуляет. Такого насыщенного культурного досуга мне еще ни один мужик не устраивал. А ты как?..

— Приезжай ко мне, — попросил Майкл. — Посидим, выпьем пива. Я даже готов поболтать про твои феминистские загоны и сказать, что все мужики — козлы.

— Судя по голосу, ты хочешь не пива, а надраться до зеленых хохликов. Повод есть?.. — серьезно спросила Дакота.

— Есть, — нехотя согласился Майкл.

— Слушай, — сказала она после паузы. — Сегодня вечером я занята. Могу напиться с тобой завтра с утра, если ты потерпишь и не вскроешься в ванной.

— Клиент?.. — понимающе спросил Майкл.

— Нет. Волонтерство.

— Бесплатный клиент?.. — тупо пошутил Майкл.

— Я работаю в Тихоокеанском океанариуме, — засмеялась та. — Им там постоянно нужна помощь — чистить бассейны, аквариумы… А у меня есть лицензия.

— У меня тоже есть бассейн, — уныло сказал Майкл. — Не хочешь почистить?..

— Лицензия дайвера, идиот, — ласково отозвалась та. Потом спросила серьезно: — Что у тебя стряслось?.. Кто-нибудь умер?

— Нет, — вздохнул Майкл. — Если не считать моих надежд.

— Тогда поздравляю с избавлением от иллюзий и жди меня завтра.

— Угу, — сказал Майкл.

Он подумал, что стоит уже попрощаться, но ему не хотелось оставаться в одиночестве даже без голоса в трубке, так что он спросил для поддержания разговора:

— Как у тебя дела? Как у вас с Браном?..

— Я не очень хочу об этом говорить, — призналась Дакота. — Все идет, как идет. Я ценю твое беспокойство, за него, но он в порядке.

— А можно приеду к тебе? — спросил Майкл, когда попытка потянуть время не удалась. — В океанариум. Покормлю рыбок, подержу тебе ласты.

— Подсолишь воду слезами?.. — подхватила она. — Ладно. Давай. Придумаем, что с тобой делать.