— Если хочешь, можешь погладить рыбок, — сказала Дакота, увязывая свои роскошные волосы в пучок на затылке. Она стояла, одетая в черный гидрокостюм с неоново-голубыми вставками. Он обтягивал ее, как перчатка, формируя волнительные изгибы бедер и талии. Майкл скользнул по этим волнам равнодушным взглядом, присел на бортик мелкого бассейна.

— И кому интересно гладить рыбок? — спросил он, глядя в подсвеченную воду. Там над светлым песком скользили темные тени мечехвостов.

— Детям очень интересно. Это как контактный зоопарк, только контактный аквариум. В воду не лезь, — предупредила она. — Руки совать можно.

Майкл опустил пальцы в прохладную воду, пошевелил ими. Дакота повесила на шею очки.

Ветер трепал синие полотнища тентов над открытым бассейном. Над горизонтом был виден лишь багровый краешек солнца, утонувшего в океане. Туристы и посетители разошлись после закрытия, здесь было пусто. По площадке бродил какой-то мексиканец в форме уборщика, подметал плитку, заткнувшись наушниками.

— Скоро приедет Бран, — предупредила Дакота. — Можешь попробовать споить его. Пожалуетесь друг другу на жизнь.

— Не буду я его спаивать, — сказал Майкл. — Ну, может, капельку. А он не будет мне жаловаться. Он тебя любит.

Она пожала плечами. Повернулась, чтобы уйти, но остановилась.

— Я знаю, что он все равно злится, — негромко сказала она. — Просто не говорит мне. Я в смысле — я не против, если он тебе, — она взмахнула рукой с растопыренными пальцами, — выговорится.

— Выглядишь так, будто выговориться надо тебе, — сказал Майкл. — Хочешь? Устроим вечер взаимных исповедей.

— Нет, — ответила она, помедлив. — У меня все хорошо.

Подождала, глядя на него чуть исподлобья. Но Майкл молчал. Хорошо — значит, хорошо. Он не собирался никому лезть в душу, если его не приглашали.

— Мне не кажется, что он злится, — сказал он. — Если его что-то не устраивает — он не скрывает. И вообще, я не хочу лезть в ваши отношения. Я в своих-то не могу разобраться. Что я по чужие могу знать?

Дакота вздохнула. Потом спросила:

— Когда выйдет твой фильм?

— «Неверлэнд»? Мы съемки еще не закончили. Следующим летом, наверное.

— Нет, я про другой, — она отмахнулась. — От которого все на ушах стоят.

Майкл засмеялся.

— Только не говори, что ты моя фанатка и следишь за мом творчеством.

Дакота фыркнула с видом «боже, какой ты идиот».

— Я просто поддерживаю разговор, — снисходительно сказала она. — Так когда?

— В конце осени, в ноябре. Мы повезем его на фестиваль ирландского кино. Прислать тебе приглашение? — усмехнулся он.

— Ага, и диск с автографом, — иронично добавила она. — Боже, Майкл, только не зазнавайся.

Она замолчала, будто хотела что-то добавить, но сомневалась, стоит ли. Потом вдруг сказала:

— Он упрямый. Не думала, что он столько продержится. Ладно, — она оборвала себя. — Мне правда пора работать.

Майкл вяло махнул рукой, мол, иди-иди, я в порядке. В порядке он, конечно же, не был — но и топиться в мелком аквариуме с мечехвостами не собирался. Дакота ушла, захватив свой инструментарий для чистки стекол. Майкл посидел, глядя, как гаснет небо, задрав голову, попялился на звезды над океаном. Наглядевшись до тошноты, поплелся внутрь — попялиться на что-нибудь еще. На рыб хотя бы.

Коридоры и залы были гулкими и пустыми. Майкл прошел по извилистой галерее мимо тропических рифов, вышел в холл, где под потолком висел огромный макет синего кита. Встал под ним, сунув руки в карманы. Голубоватая подсветка зала превращала пространство в океанскую глубину. Казалось, кит сейчас взмахнет хвостом, раскроет огромную пасть и плавно двинется под потолком куда-то к своей неведомой цели.

«В океане тихо и гулко, — вспомнил он. — Пахнет солью, камнями, прибоем и черными скалами. В океане бездонная пустота».

Он смотрел на кита и ощущал бездонную пустоту в себе. Интересно, почему Джеймс первым набил себе именно кита? Он тоже чувствовал это? Океан — это же с ума сойти, какое пространство. Тысячи миль во все стороны, а ты там один. В центре вселенной. Плыви, куда хочешь, никто не держит. Делай, что хочешь. Такая свобода, что ебнуться можно. Может, поэтому киты и выбрасываются на берег? Чтобы сдохнуть уже наконец.

Неподалеку хлопнула дверь, Майкл обернулся. Из служебного коридора вышел Бран с букетом пышных фиолетовых хризантем и сумкой для ноутбука через плечо. Заметил Майкла, подошел быстрым шагом, оглядел с головы до ног, оценивая его состояние.

— Пил? — сурово спросил он.

— Неа, — сказал Майкл. — Не с кем. Дакота не может, один не хочу. Ждал тебя.

— Че стряслось? — напрямик спросил Бран. — С Бобби нормально все?

— С Бобби нормально, — обиженно ответил Майкл. — Со мной ненормально.

— Щас расскажешь, — Бран кивнул на широкий коридор, ведущий к большому залу Тихого океана.

Майкл поплелся за ним. За толстыми стеклами аквариумов среди водорослей и скал, окруженные любопытными рыбами, плавали аквалангисты — чистили щетками камни, кормили рыб, доставая корм из пластиковых контейнеров, что-то собирали со дна или проверяли там что-то, нуждающееся в проверке. Майкл поискал среди них гидрокостюм Дакоты с яркими вставками, заметил ее в дальнем углу. Она протирала стекло шершавой губкой на длинной палке, скользя вверх и вниз, грациозно шевеля ластами. Вокруг нее вилась какая-то здоровенная черно-белая рыбина, тыкалась под руки толстогубой мордой.

— Это Брюс, — Бран толкнул Майкла локтем и вдруг улыбнулся как-то совершенно по-мальчишески. — Он ее обожает. Вечно вертится рядом, выпрашивает жратву.

Бран махнул Дакоте букетом — та заметила, помахала им рукой в ответ. Отпихнула от себя Брюса, шевельнув ластами, скользнула к поверхности и продолжила чистить стекло.

— Ну так что у тебя? — спросил Бран.

— Мы встретились в сентябре, — неожиданно для себя сказал Майкл. — Не помню, в какой день. Сегодня или вчера. Или завтра. Он женился сегодня. А я его не остановил.

Бран, кажется, сходу просек, о ком речь. Перестал улыбаться.

— Я думал, ты забил, — растерянно сказал он. — Столько времени прошло. Типа, вы помирились — ну и все.

— По-моему, я не могу, — признался Майкл. — Забить, в смысле.

— Так че не вмешался тогда?

— А че я ему дам? — серьезно спросил Майкл. — Жить втихаря, не дай бог кто узнает? Вранье вечное? Я как-то не рассчитал, что так высоко заберусь.

— Так спустись, — посоветовал Бран.

— Не могу уже.

— Ну тебя ж не гвоздями к славе прибили.

— Не гвоздями, — вздохнул Майкл. — Мной самим. Это сложно, понимаешь?.. Ты бы мог бросить все ради нее? — он кивнул на Дакоту. — Все, чего ты добился, просто отдать в чужие руки — а за это еще и тебя, и ее года два будут полоскать по всем углам.

— Меня-то ладно, у нас там тоже не ромашки растут, — задумчиво сказал Бран. — И вот так, чтоб все бросить, у нас вопрос не стоит…

— А у меня стоит.

Бран даже не улыбнулся.

— Ну, жаль, что так вышло, — с неловким сочувствием сказал он. — У тебя это, типа, навсегда, что ли? Единственная любовь?

— Типа того.

Бран тяжело вздохнул.

— Жопа тебе тогда.

— Она самая.

Майкл почесал в затылке, оглянулся зачем-то. Надраться хотелось уже просто невыносимо, но не прям же на месте? Бран заметил, оглянулся вместе с ним, будто думал, что Майкл обронил что-то тут в коридоре.

— Ладно. Я ж вижу, что у тебя все зудит. Давай что ли там сядем, там закрыто, не помешаем никому. Отрубишься — мы тебя до дома доволочем.

— Че я вам вечер портить буду, вы и так редко видитесь.

— Ты-ка спрячь благородство в бумажник, пока не свистнули, — сурово велел Бран. — Ты что думаешь, я тебя в таким виде одного нажираться оставлю? Я тебе кто вообще, приятель из твоих этих звездюлин? Шевели копытами, королева драмы, пока я не обиделся

— За королеву сейчас в морду дам, — уныло сказал Майкл.

— Вот! Другой разговор! — одобрил Бран.

Он махнул Дакоте букетом, знаками показал, что они с Майклом отойдут. Та в очередной раз отогнала от себя Брюса и кивнула, что поняла.