— Может быть… — задумчиво начал Джеймс, — может, выпьем где-нибудь кофе?..
Майкл прикусил губу, чтобы не улыбаться во весь рот. Постарался ответить серьезно, по-деловому:
— Отличная идея. Давай.
— Так, дай мне подумать, — сказал Джеймс абсолютно нейтральным и ровным тоном, будто не с Майклом разговаривал, а с курьером службы доставки. — Где ты сейчас?..
— Где-то… ну, не знаю, я же тут первый раз, — сказал Майкл. — Погоди минуту, я сейчас поймаю кого-нибудь и спрошу, что это за улица.
— Ты не знаешь, где ты?.. — серьезно спросил Джеймс, будто с потрохами купился.
— Ну, типа, я просто гулял, куда ноги ведут, — отозвался Майкл, отходя чуть дальше к углу улицы. — Потом вспомнил, ты же в Париже живешь. Решил позвонить… о, я вижу табличку. Написано «пять».
— Майкл, это номер дома, — даже в трубке было слышно, как он улыбнулся, прикусив подушечку большого пальца.
— Ну да, даже французы не настолько психованные, чтобы называть улицы номерами. Так, нашел название улицы. «Руи…»
— «Рю», Майкл, это читается как «рю».
— Не знаю, написано — «руи», я так и читаю. Не морочь мне голову! Так, улица Руи…
— «Рю» это и есть «улица», Майкл, не веди себя, как придурок, — Джеймс откровенно смеялся в трубку. — Пришли мне фото таблички, я скажу, где ты.
— Нет, знаешь что — это уже дело принципа. Я что, не смогу прочитать название улицы? Не держи меня за дебила, ладно? Так, «руи дес…»
— «Рю». «Рю де»… что там дальше?
— Что-то про розы.
Джеймс замолчал. Майкл слышал, как тот дышит в трубку. Хотелось верить, что взволнованно, а не злобно.
— Что-то про розы?.. — переспросил Джеймс.
— Ага.
— Ты что, у моего дома?..
— Ага, — сказал Майкл, возвращаясь под его окна.
Высоко вверху распахнулось окно, из-за ящика с геранью показалась голова Джеймса. Майкл отошел к противоположной стороне улицы, махнул ему рукой.
— Ну ты и придурок, — сказал Джеймс в трубку.
— Давай выпьем кофе прям у тебя?
— Майкл, у меня мало времени, — с искренним сожалением сказал Джеймс. — Мне через час надо ехать в аэропорт, встречать Винсента, он прилетает из Марселя, у него там… неважно, просто мне надо будет уехать.
— Ну на чашку кофе-то времени хватит, — серьезным тоном возразил Майкл. — Мне растворимый пойдет. Не надо ничего молоть, жарить, варить. Насыпал в кружку, залил…
— Боже, заткнись, — оборвал его Джеймс. — Мне дурно от твоих описаний. Поднимайся, — и назвал код от домофона.
В доме Джеймса был огромный холл с антикварным бюро у стены, на котором лежали рекламки и буклеты со скидками, чудовищно высокий потолок и старинная лестница с черными ажурными перилами. Лифт в стеклянной трубе, прилепившейся к ее изгибу, в этом пространстве казался крошечным. Майкл поднялся по лестнице на последний этаж мимо высоких и удивительно чистых окон. Джеймс ждал его на площадке, открыв дверь квартиры. Он был в свободных, явно домашних джинсах, и светлой футболке. И в очках. Он стоял, одновременно хмуря брови и улыбаясь, и смотрел, как Майкл поднимается.
— Ты носишь очки?.. — без приветствия спросил тот.
— Я, — Джеймс моргнул, явно только сейчас осознав, что у него на носу, и снял их. — Я читал.
— Нет-нет, оставь, — Майкл подошел ближе, отнял их и аккуратно надел обратно, аккуратно скользнув дужками за уши. — Меня всегда заводили ботаники, — вполголоса сказал он. — А ты с ними выглядишь очень ботански.
— Ну, спасибо, — иронично отозвался Джеймс и отступил, пропуская Майкла внутрь. — Тебе налить что-нибудь?..
— Не знаю, — отозвался тот. — Договаривались вроде на кофе, давай не отступать от плана.
Он прошел вглубь квартиры, миновав короткий холл, огляделся. Старинный желтый паркет в елочку блестел лаком, книжные полки закрывали стены от пола до потолка. На их фоне мебель казалась на удивление скромной: белый диван спинкой к окну, письменный стол с лампой и старинной бронзовой пепельницей. Чье это было рабочее место? Джеймса?.. Винсента?.. Майкл оглядывал светлую комнату, жадно пытаясь представить, как здесь живется, какая рутина здесь заведена, кто где сидит по вечерам. И где телевизор?.. Не смотрят, что ли?.. Или у них он не здесь?
— Кухня в другой стороне, — с вежливым упреком сказал Джеймс.
— Ага, — отозвался Майкл, разворачиваясь, чтобы оглядеться. Из окон через легкие белые занавеси в самом деле виднелись соседние крыши и чужие мансарды. — У тебя тут библиотеку можно открывать. Вы все это читаете?.. — спросил он, показав пальцем на длинные полки вдоль стен, плотно занятые книгами.
— Не все, — признался Джеймс, сунув ладони в карманы. — Здесь много книг из издательства Винсента, он специализируется на молодых авторах.
Майкл игриво шевельнул бровями. Специализируется на молодых авторах, да?.. Джеймс насупился.
— Часть книг — из библиотеки его семьи, старые издания. Им больше ста лет.
— Выглядит крипотно, — с улыбкой признался Майкл. — Если бы у меня в доме было столько книг, я бы боялся, что однажды ночью они придут и загрызут меня.
— Чем?.. — с сарказмом спросил Джеймс. — Закладками из тесьмы?..
— Точно!.. — Майкл ткнул в него пальцем. — Задушат! Закладками из тесьмы. Какой ты умный, — уважительно сказал он.
— Какой ты придурок, — польщенно ответил Джеймс. — Я пойду делать кофе. Постарайся держать себя в руках.
— В смысле — не ссать в твой фикус?..
Джеймс рассмеялся уже из кухни.
— У меня нет фикуса!.. — крикнул он.
— А что есть? — громко спросил Майкл. — Из того, куда нельзя ссать?..
— Хватит притворяться быдлом, я все равно тебе не поверю! — громко отозвался Джеймс сквозь шум воды на кухне.
Майкл осторожно, стараясь не скрипеть паркетом, прошел дальше. Квартира была огромной. Комнаты анфиладами перетекали одна в другую через высокие двустворчатые двери. В каждой были книжные шкафы, стеллажи, полки: и в гостиной с белым камином, над которым висело зеркало в старой золоченой раме, и в комнате, похожей на кабинет, и даже в спальне, куда Майкл, естественно, заглянул — и сразу убрался оттуда, едва наткнувшись взглядом на заправленную кровать.
На полках группами стояли фотографии. На камине, и среди книг, и между модных подсвечников, и на стареньком фортепьяно. Многие были старыми, желто-бурыми, с витым адресом фотоателье под карточкой. Женщины в платьях с турнюрами, мужчины во фраках. Дети. Незнакомые головы в овальных бронзовых рамках.
Семья Винсента, очевидно. Прадеды и прабабки, многоюродные кузены и кузины. Майкл переходил от одной к другой, разглядывая лица, гадая, как их звали и что они были за люди. Между окнами в кабинете висел календарь, испещренный отметками — крестики, кружочки, все разного цвета. Майкл подошел посмотреть поближе. Оглянулся в поисках ближайшего карандаша, нашел пучок в стакане на письменном столе — но руку не протянул. Хотя дурацкое искушение отметить чем-нибудь и свой день рождения, оставить след — было сильным. Но не стал. Двинулся дальше, нашел, что искал — Джеймса. Его фотографий здесь было много. Оттуда, отсюда, из поездок, с каких-то конференций. Винсент, если попадался рядом, всегда был с одинаковым лицом, даже на каком-то пляже, сгоревший от солнца: приятный, улыбающийся, будто его девизом по жизни был слоган «KEEP CALM & keep calm». Джеймс на фото иногда был один, иногда пожимал руки каким-то незнакомым людям — это были уже поздние снимки, а Майкл искал ранние.
Он нашел их в этой квартире-библиотеке перед каким-то сурово выглядящим собранием сочинений на сто двадцать томов. Красные обложки с бронзовыми буквами смотрелись очень внушительно. А перед ними был целый ряд — Джеймс. Мальчишка совсем. Дурацкие фото со вспышкой, у всех есть такие, если полистать альбомы. Тощий, чуть не выпрыгивающий из джинсов. С сигаретой в зубах. С гитарой, кит на руке уже есть. И прямые розовые шрамы, а среди них пара красных. Он не выглядел грустным. Чаще он выглядел пьяным. Блестящие темные кудри сначала превратились в неаккуратные лохмы, отвисли, поблекли — а потом исчезли, и на нескольких фотографиях Джеймс был с короткой щетиной на голой голове, будто его только выпустили из заключения. Браслеты, шнурки, какие-то тряпки на руках. Невнятная одежда. Кажется, в какой-то период он бросил следить за собой, ошивался по странным местам, общежитиям, драным диванам. На фотографиях он часто смеялся — хохотал даже. А глаза были черные-черные, такие глаза, будто за ними, за радужкой, была космическая пустота, и струйки дыма сочились сквозь мироздание, как бывает после лесного пожара. И все засыпано черным пеплом.
