Откинувшись на спинку кресла, дроу наблюдал за тем, как спит его гостья, за малейшими изменениями её лица, прислушивался к внутренним ощущениям. Ну что за ирония судьбы?! Он так долго и тщательно избегал женского племени, сторонился, как огня, подпуская к себе только тех представительниц слабого пола, которые заслужили доверие и не вызывали неприятия, и тут его привязали к юному созданию, которое по человеческим меркам годится ему… где-то в праправнучки!

И пусть Ал не человек, а она не совсем человек, да и ощущает он подобные возрастные нюансы по-другому, не так, как обычные люди, но адептка Арис в данный момент живёт по человеческим законам и наверняка для неё всё это неприемлемо. А то, что иногда поедает наставника взглядом, вызывая в его душе ответные опасные желания, которые приходится тщательно контролировать… Эта маленькая Светлая просто не ведает, что творит, поддаваясь влиянию их связи. В здравом уме она бы уж точно не стала делать чего-то подобного, обратив свой взор на кого-нибудь из адептов.

К примеру, на ван Каттера. У них хорошие отношения, он сильный, надёжный и… Но Верманд оборотень, и в данной политической обстановке, когда ещё не принят закон о смешении рас и равных правах для полукровок, их союз был бы… Да и нет между ними ничего, кроме дружбы. Другое дело — адепт Лоссдор. Тут и приворот имелся, и отворот, у которого всё ещё в силе побочные эффекты…

Дальше Ал развивать мысль не стал, потому что при воспоминании о Лэндгвэйне у него закололо ладони от желания проучить несносного щенка. Было ли это следствием слишком распущенных действий относительно самого дроу (декан до сих пор ощущал на себе наглые руки мальчишки), либо результатом стремления снежного облагодетельствовать такими вот «ласками» настоящую Альвинору? Кто знает?! Но ближайшую пару по защите от тёмных искусств этот смазливый недоносок запомнит надолго!

Алакдаэр спохватился и одёрнул себя, прекрасно понимая, что зашёл в своих мыслях совсем не туда, куда следует, и вновь принялся сканировать состояние подопечной. Сначала всё было спокойно, и Ал собрался и сам немного расслабиться, однако потом что-то пошло не так.

Адептка Арис вздрогнула, потом снова, а затем стала метаться по постели и шептать что-то бессвязное. Она часто-часто дышала, всхлипывала и мяла в руках простыни, и Алакдаэр ринулся к девушке, пытаясь понять, что с ней творится.

Альвинора стояла, преклонив одно колено, в странном тёмном месте. Знакомом месте. Она здесь уже бывала, и женщина, восседающая на подобии трона, теперь не казалась незнакомкой. Невероятной красоты тёмная эльфийка была в гневе и хмурила изящные брови. Она смотрела на коленопреклонённую Аль с поистине королевским величием и цедила слова сквозь зубы:

— Алакдаэр, с каких пор смерть бесполезных людишек стала для тебя чем-то особенным? Почему ты обошёл стороной поселение и пощадил их жалкие жизни? Во время выполнения миссии они могли вонзить тебе нож в спину и спутать мои планы.

— Ненужные жертвы могут привлечь слишком много внимания… — ответила Альвинора голосом Тёмного и окончательно поняла, что снова как бы находится в чужих воспоминаниях и в чужом теле (в данном случае в теле архимагистра Аркент’тара), видит его глазами, слышит его ушами и вещает его устами. А ещё чувствует. На этот раз к её собственным ощущениям примешивались посторонние, но в то же время родные и близкие. Недовольство, неприятие, раздражение, едва сдерживаемая ярость… Было столько всего.

— Не существует «ненужных жертв»! Ты должен убивать по первому требованию и без всяких раздумий. Разве тебя с пелёнок не этому учили?! Главный маг второго дома не имеет права на снисхождение! — женщина стукнула кулаком по подлокотнику, а её фиолетовые глаза полыхнули красным. — С таким подходом тебе не стать Верховным магом, а ты мне нужен именно в этой роли.

На Аль накатила волна дикого страха, какого-то первобытного ужаса. Эта повелительница (или как их там называют у дроу?) была сильна, опасна и беспощадна. Встретиться с ней лицом к лицу было последним, чего хотелось в жизни. Дальше всё погрузилось в темноту, чтобы через несколько мгновений высветить своды пещеры. Молодая тёмная эльфийка в свободном тёмном одеянии, которую Альвиноре не доводилось видеть прежде, покачивая бёдрами направлялась к архимагистру.

— Ты прогневал госпожу, — она положила руку ему на грудь, а потом медленно стала поглаживать, но дроу не шелохнулся, зато в его душе (Альвинора это очень хорошо почувствовала) желание сбросить наглую ладонь боролось с жаждой выхватить кинжал и вонзить в глотку её обладательнице. — Хм, всё так же холоден.

— Главной жрице не стоит беспокоиться, — бросил декан, не двигаясь с места, но ураган чувств, бушевавший в его душе, был способен смести с лица земли не только озабоченную эльфийку, но и саму эту пещеру. — Если такова её воля, я стану Верховным магом и…

Дальше Аль ничего не услышала, потому что она опять оказалась пред ясны очи повелительницы, которая что-то говорила и сверкала этими самыми очами, горевшими злым красным огнём. Потом Альвинору вновь накрыла темнота, подгоняемая ужасом, накатившим удушливой волной, а в жилах всё ещё бились чужие ненависть и ярость.

Тёплые руки, лежащие на плечах, и разноцветные глаза, взволнованно вглядывающиеся в её лицо, помогли осознать, что ночной кошмар закончился.

— Адептка Ар… — начал было склонившийся над ней мужчина.

Она резко подалась вперёд и вцепилась в дроу, словно хотела вжаться в него, слиться в одно целое. Чьё-то тяжёлое дыхание вперемешку со всхлипами наполняло комнату, и Альвинора лишь краем сознания поняла, что это она так дышит и вот-вот задушит архимагистра в слишком крепких объятиях. Но, наверное, даже самое сильное заклинание не смогло бы сейчас заставить её отпустить декана.

Губы дрожали, вместо слов получалось неясное мычание, и только ласковые руки, поглаживающие по голове, да неясный шёпот на ухо успокаивали неистово бьющееся сердце, позволяли поверить, что теперь всё хорошо и можно не бояться. Тепло от ладоней дроу усилилось, даря знакомые ощущения целебных заклинаний. Сонные чары, которые стали заволакивать сознание, были желанными и необходимыми. Спать, просто спать без сновидений и не видеть страшных женщин и странные места. А ещё сжимать сильную руку, которая вселяет веру, что всё будет хорошо.

Алакдаэр сидел на постели, укачивая в своих объятиях Светлую, словно младенца. Он остро ощущал, что в ней только что бурлила его кровь, его сила, его тьма. Разумеется, очень хотелось немедленно расспросить подопечную, что произошло и что она видела в ночном кошмаре, но дроу не стал. Нет, сейчас ей необходим покой, да и ему самому нужен отдых.

Да только адептка Арис, кажется, вовсе не намерена его отпускать. При попытке уложить её и отстраниться, чтобы вновь вернуться в кресло, она ухватилась за его ладонь мёртвой хваткой, и у Ала просто рука не повернулась применить силу или магию, чтобы освободиться. Если так ей будет спокойнее… Он вздохнул и лёг поверх одеяла на свободную половину кровати, благо на постели имелась вторая подушка, которую он и подсунул под голову таким образом, чтобы иметь возможность наблюдать за лицом спящей девушки.

Так они и лежали, взявшись за руки, словно младшеклассники. Она держала крепко, и архимагистр в очередной раз подивился подобной силе. С другой стороны, сегодня Альвинора не выпускала крылья, так что это ещё не предел её возможностей. М-да, подопечная ему попалась весьма необычная, хотя он и сам был личностью достаточно неординарной.

Время от времени сканируя её заклинаниями, он лежал и размышлял о том светлом дне, когда развеет сковывающую их связь. Интересно, что они оба почувствуют после этого? Останется ли что-то из того многообразия ощущений, которые они испытывают сейчас, хоть малая часть? Успеет ли возникнуть что-то настоящее? И хочет ли он сам, чтобы оно возникло?