Открывать глаза не хотелось. Только что ей снился Артём. Будто шли они по парку в ясный теплый день. Он широко улыбался ей и рассказывал что-то смешное. Потом вдруг увидел в отдалении другую девушку. Такую, на каких всегда хотелось походить Ниночке: смелую, независимую, гордую и очень привлекательную. У Артема за спиной выросли два крылышка, как у бабочки, и он упорхнул от Ниночки так быстро, что она даже не успела ничего ему крикнуть вслед…

Сон закончился не так, как хотелось. Ниночка приоткрыла глаза и, увидев стол, стоявший посередине комнаты, сразу вспомнила о том, что произошло ночью. Перед ней была странная вчерашняя комната: короткие занавески на окнах, дорожка на полу, пианино и много разной мебели. Сон отступал, и девушка начала возвращаться к действительности. Она вспомнила субботний вечер, Артёма, который оставил ее одну в незнакомом дворе, женщину, пригласившую к себе.

Господи, она провела ночь не дома! А родители? Они ведь сейчас с ума сходят!

Ниночка стремительно подняла голову с подушки и села. Тут же обнаружила себя в своем платье, которое вчера даже не сняла, прежде чем лечь в постель. Оно было сильно мятым.

В этот момент в комнату вошла Наталья, та самая женщина, с которой она вчера встретилась во дворе и которая оказалась такой отзывчивой – не побоялась пригласить незнакомую девушку к себе, чем спасла Ниночку от ночевки на улице на скамейке.

– Проснулась? – женщина подошла к Ниночке, погладила ее, как ребенка, по голове. От этого ласкового прикосновения у девушки из глаз тут же брызнули слезы.

– Натерпелась, бедняжка! – пробормотала женщина, прижав Ниночкину голову к своему фартуку. От него пахло кислым тестом.

Ниночка не ожидала такого порыва от чужой женщины: притихла, напряглась.

Та неожиданно торопливо заговорила:

– Ты живи у меня, сколько угодно. Мне не жалко! – голос Натальи срывался от волнения. – Соседям скажем, что ты моя дальняя родственница, приехала в город работать. Или учиться… Соседи у меня хорошие. Доносить не побегут… Только тебе переодеться надо.

Слово «доносить» царапнуло – Ниночка не поняла, что Наталья имеет в виду.

Та между тем оторвалась от Ниночки и заспешила к платяному шкафу. Она долго шуршала там одеждой. Наконец вытащила светло-серое платьице: расклешённая юбка, короткие рукавчики, круглый белый воротничок.

– Вот… Тебе должно подойти. Примеряй. – Она положила платье на кровать рядом с Ниночкой. – Я пойду кашу нам сварю. Или хочешь блинчики? У меня есть немного муки.

Ниночка отрицательно покачала головой.

– Ну и ладно. Кашку быстрее. Ты, наверно, голодная? Десять минут, и мы будем кушать! Потерпи!

Женщина торопливо вышла из комнаты.

«Какая-то она странная! – подумала Ниночка. – Может, потеряла кого-то недавно?»

Ниночка опасливо покосилась на чужой наряд. Потом перевела взгляд на свое платье. С грустью заметила на юбке пятно – наверно, вчера, на лавке на что-то села. Платье было совсем новым, дорогим, она берегла его для особого случая. И в первый раз надела на свидание с Артёмом. Где он, интересно, сейчас? Дома? Спит небось. А о ней совсем забыл. Оставил одну, в незнакомом дворе, ночью. Правильно про него сказала Катя, ее однокурсница: несерьезный он, настоящий ловелас.

«Пожалуй, переоденусь пока. Надо умыться. Платье застираю… И потом… пусть высохнет и отвисится».

Ниночка сняла свое платье, повесила на спинку кровати. Натянула на себя серое платье. Оно оказалось ей чуть-чуть свободным в талии. Девушка подошла к приоткрытому шкафу, на внутренней стороне дверки которого поблескивало зеркало.

Платье ей, как ни странно, шло. Оно отлично подчеркивало талию за счет широкой расклешенной юбки. Ниночка повертелась перед зеркалом, расправляя складки и поправляя белый отложной воротничок. Немножко старомодно. Такая девушка довоенного времени. Но очень мило. Сейчас ретро, кстати, в моде.

Потом пригладила ладошками волосы, приблизила к зеркальной поверхности лицо. Тушь слегка расплылась, увеличивая тем самым круги под глазами. Ниночка наслюнявила палец и смыла подтеки.

Услышав шаги в коридоре, она торопливо шагнула к кровати и села, будто боялась, что ее уличат в чем-то плохом…

Наталья вошла в комнату с небольшим подносом в руках. Улыбнулась скромно сидевшей на кровати девушке.

– Тебе идет это платье, – сказала.

Ниночка слабо улыбнулась.

– Спасибо! – тихо поблагодарила она. – Я свое платье запачкала. Где мне можно застирать его? Да и умыться бы надо.

– Пойдем, покажу, – Наталья поставила поднос на стол.

Ниночка встала и послушно потопала за женщиной. Все тот же длинный коридор. Те же многочисленные двери. За одной из них оказался туалет, совмещенный с ванной комнатой.

– Вот это мое полотенце, – Наталья подняла вверх конец одного из полотенец.

Их висело несколько, в ряд, на разношерстных крючках, за которые полотенца были зацеплены. Как и с крючками, гармония тут отсутствовала – у каждого свой цвет, размер, степень загрязненности и махровость.

Женщина вышла…

…Поднос стоял на столе, и Ниночка могла увидеть то, что предстояло им вместе съесть на завтрак: две тарелки с кашей – от них вверх шел пар, два тоненьких кусочка хлеба, пиала с крупными кусками сахара.

«Кажется, это называется рафинад, – механически отметила про себя Ниночка. – Сто лет такого не видела!»

Дома родители давно уже перешли на чай с медом, а сахар-песок мама покупала только для выпечки.

– Садись, милая, к столу…

Девушка почувствовала, что она действительно проголодалась. Отодвинула стул, присела на самый краешек.

– Спасибо вам.

– Кушай, не стесняйся.

Каша оказалась пшенной.

Когда-то, очень давно, в детстве, Ниночка ела что-то подобное в доме у своей бабушки в деревне. Каша не очень тогда ей понравилась, но она проглотила ее, чтобы не обидеть бабушку. И даже сказала: «Вкусно!» Ну, чтобы угодить хозяйке.

Женщина сидела напротив, подперев щеки ладошками, с умилением наблюдала за гостей. Ниночка из-за этого не могла сосредоточиться на вкусе каши. Она обжигалась и давилась под сострадательным взглядом.

– Ой! – вдруг воскликнула Наталья, подскочив со стула. – Я же на работу опаздываю!

Она суетливо забегала по комнате, скидывая фартук, что-то забрасывая в сумку, стоявшую на табуретке у двери.

– Я по сменам работаю, в больнице, – сообщила она.

Заглянула в зеркало шкафа, поправила прическу. Обернулась напоследок к Ниночке.

– Ты отдыхай. Я прибегу на обед. Я здесь недалеко работаю.

И вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь…

Рита сидела на качелях и с периодичностью маятника тихонько отталкивалась носками кроссовок от земли. Качели послушно выполняли свою работу. Они были древние, как динозавры. По крайней мере, Рита видела такие только в старых советских фильмах: два грубо обработанных деревянных столба, вкопанных в землю, перекладина, к которой прикреплены толстые цепи, на них лежит сидение-доска. Такие качели уже давно не ставили на детских площадках. Странно, как эти-то уцелели.

Впрочем, и двор, в который они приехали несколько минут назад, трудно было назвать современным. Старые деревянные постройки-дома. Встроенные балконы, с болтавшимся на веревках разноцветным бельем, с широкими, похожими на колонны, декорациями. Дорожки, выложенные из прямоугольных плит, вереница сарайчиков архитектурного стиля «Строю из того, что попало в руки». Эти креативные хозблоки смотрели облупившимися огромными дверями на окна домов своих хозяев.

Десять минут назад Саша исчез в одном из сарайчиков. Рита уже не удивилась тому, как он по-свойски открыл рассохшуюся дверь: просто извлек ключ из углубления под плоской крышей и вставил его в замок, оранжевый от ржавчины. Затем исчез за ней вместе с мотоциклом.

Удивительно, но впервые за долгое время, Рита чувствовала себя спокойно в этом странном, отставшем от жизни, дворе. А может, виновато было солнце, которое мягко светило сквозь зелень деревьев. Или качели, которые убаюкивали ее страхи и напоминали беззаботное детство.