Хекс еще не знала, как относиться к человеку, которая крутилась вокруг самого важного мужчины в ее жизни. Но, казалось, никто из вампиров не мог предложить ничего дельного. И все ее идеи сначала будут хорошо изучены. Точнее – им же лучше все перепроверить.

Мёрдер снова уперся взглядом в бетонный пол, и Хекс внезапно поняла, что ей до боли знакома эта его поза: так он всегда выглядел, когда прорабатывал что–то в своей голове.

Она хотела пойти к Джону, но все же прислонилась спиной к холодному бетону, скрещивая руки по примеру Мёрдера.

– Ты попросишь их оставить женщину? – Хекс потерла переносицу. – Она хочет этого?

– Ну, если она сможет найти способ помочь Джону... Может, ей не придется возвращаться назад? – Он пожал плечами. – Здесь живут люди. Очевидно, правила изменились за мое отсутствие.

И да, и нет, подумала Хекс.

– Значит, ты тоже планируешь остаться?

Мёрдер открыл рот, потом быстро закрыл, и ей показалось, что он особо не думал об этом: ни о своем очевидном влечении к женщине, ни о его появлении на орбите Братства, ни о возможной долгосрочности всего этого.

– Мне здесь нечего делать, – сказал он через мгновение.

– Ты был весьма эффективен в лаборатории.

– Старые привычки. – Мёрдер перевел взгляд. – Я вернусь в Южную Каролину. После того... сразу как...

– Ты заберешь ее с собой?

– Я... еще не загадывал так далеко.

Хекс оценила линию его подбородка, чувствуя напряжение в его теле как в своем собственном.

– Ты заслуживаешь счастья, – пробормотала она.

Он покачал головой.

– Не трать время на жалость ко мне. Я в полном порядке.

– Это не жалость. – Она подумала об отношениях со своим супругом... она хотела, чтобы Мёрдер обрел нечто подобное. – Только так будет справедливо.

Он нахмурился и снова опустил глаза.

– У меня вопрос.

– Давай.

Когда молчание затянулось, Хекс подумала о том, с чего они начинали, вспомнила как они встретились в девяностые, их влекло друг другу, потому что они были единственными вампирами в том клубе. Одноразовый перепих превратился в привычку... о которой каким–то образом прознали ее родственники со стороны симпатов. За чем последовал хаос, пытки и весьма мрачный период для них обоих.

Она и подумать не могла, что в итоге они окажутся здесь, в учебном центре Братства, она будет замужем, а он свяжется с человеческой женщиной.

– То, что со мной сделали. – Мёрдер обвел рукой свою голову. – В колонии. Те вещи... что они вытащили наружу и использовали против меня.

Хекс закрыла глаза, проклиная свой род.

– Да.

– Это не исправить? Я про последствия. Они навсегда сломали меня или просто нанесли рану?

Гребаные симпаты. Их оружие не оставляет шрамов, кровавых слез на коже, сломанных костей, незаживающих увечий. Но их способности были разрушительны для самого ценного, что есть у тебя.

Разум очень хрупкий и основополагающий инструмент в жизни каждого, он определяет жизненный путь.

Залезешь в мозг и напортачишь там? И его владелец окажется в заднице.

Голос Мёрдера понизился до уровня шепота:

– Они отправляли мое сознание в такие места... а тело при этом не двигалось.

Она могла представить.

– Нет, они не сломали тебя, – услышала Хекс свой ответ.

Она снова открыла глаза и обнаружила, что Мёрдер смотрит на нее, и мысленно восхитилась его силе, ведь он пережил подобные пытки.

– Раньше ты не лгала мне, – сказал он мрачно. – И учитывая, что стоит на кону, прошу проявить уважение и не начинать сейчас.

Хекс сделала глубокий вдох, чувствуя, как пол под ней проваливается, и она падает в личную версию Дхунда. Она виновата во всем, что с ним сделали.

– Правда в том... – Хекс жалела, что не может подобрать иные слова. – Что я не знаю. Все разные. Кому–то в конечном итоге удается встать на ноги. Кто–то...

– Сохраняет рассудок? – Она не ответила, и Мёрдер пробормотал: – Господи Иисусе, Хекс, я должен знать, в каком я сейчас состоянии. Я ненадолго вернулся к ощущению нормальности, когда выводил нас из той лаборатории, но сейчас... я не знаю, было ли это временное отступление или же прямой путь из ада, в котором я жил.

– Я не могу ответить на этот вопрос. Никто не может.

– Я на двадцать лет выбыл из жизни, не мог никак обрести связь. Кажется, я надеялся, что пережитое при участии в спасательной операции подтверждает, что я... в норме.

Печаль в его голосе была приправлена страхом, и Хекс внезапно захотелось ударить со всей дури по стене.

– Это моя вина…

– Нет, – перебил он ее. – Ты ничего мне не должна. Я решил отправиться за тобой, и твои родственники сделали это со мной. Они сделали это и с тобой.

– Но ты не знал, во что ввязываешься. Это моя вина. И ты защитил меня, когда я сожгла первую лабораторию, заставил Братство поверить, что это твоих рук дело.

Мёрдер снова уставился в пол, и когда повисло молчание, Хекс знала, что он проигрывает в голове жуткие сцены из прошлого.

– Невозможно знать заранее, что нас ждет, – сказал он низким голосом. – Судьба достаточно извилиста. На ее пути встречаются углы, причем все из них – темные. Мы сами решаем, куда повернуть... и оказываемся там, где оказываемся.

Когда он замолк, Хекс осознала, скольким была обязана ему.

Вопрос в том, как оплатить этот долг, который он отказывался признавать.

Когда Сара в следующий раз посмотрела на часы... те, что были в правом уголке монитора... цифры показывали пять–восемнадцать. Откинувшись на спинку кресла, она размяла спину, гадая, было пять утра или же вечера. Наверное, вечер, решила она: прошли почти сутки с ее поездки в «БиоМед» с рюкзаком и документами из банковской ячейки.

И вместе с желанием спасти кого–то, в чьем существовании она не была уверена.

Ну и денек выдался. Спустя долгие часы, проведенные в изучении анализов Джона, ее мысли крутились вокруг того, что она выяснила. После рассмотрения сканов и результатов тестов, пропуская полученную информацию через призму собственного опыта, она чувствовала себя...

Взбодрившейся.

Иначе не скажешь. Она была живой. Сосредоточенной. Взбудораженной.

Ей не нравилось, что у Джона возникла такая проблема. Что его любимая тревожилась за него. Но возможность решить эту головоломку, вылечить его, восстановить его здоровье? Исследуя новую для нее анатомию и иммунную систему? Учитывая, что никто не знал природу этого патогена?

Такой шанс выпадает раз в жизни. И перед ней открылся новый горизонт.

И, разумеется, она также думала о том, поможет ли это людям в борьбе с раком. Вампиры были как акулы: они не болели. Так почему нет? Особенно учитывая, что между расами много общего.

Хотя различия также были существенными.

– Проголодалась?

От низкого мужского голоса по затылку побежали мурашки... но страх тут не при чем.

Повернувшись на кресле, она посмотрела на своего солдата. Он принял душ и переоделся, хотя опять во все чёрное – так одевались все остальные мужчины... вампиры. Его красно–черные волосы были влажными на кончиках, и он пах... божественно.

– Нэйт по–прежнему в норме? – спросила она.

– У него все хорошо. Он поел и сейчас спит.

– Что он съел? – спросила она, словно он – ее родной сын. – Тот имбирь и рис с...

– Ростбиф.

– О, отлично! Пара порций поднимут его гемоглобин.

– Речь не о порции. Он съел ростбиф в прямом смысле. Всю зажаренную вырезку. Она весила шестнадцать фунтов, не меньше.

Сара моргнула.

– Господи, а что было на десерт... яблочный пирог целиком?

– Ванильное мороженое.

– А, ну это имеет смысл. Он же не съел полгаллона.

– И пирог.

– В смысле?

– Он съел полгаллона ванильного мороженого и яблочный пирог. И впал в пищевую кому.

Сара рассмеялась, запрокинув голову – частично от облегчения. Частично – от недостатка сна. А еще... дело в улыбке на лице солдата: он чувствовал то же самое, и это сближало их.