На двери была старинная железная защелка вместо современной ручки, и когда он поднял ее, то ожидал, что металлическая штука выпадет прямо из крепления. Вместо этого он встретился с сопротивлением, когда попытался толкнуть, а затем открыть дверь.

Он постучал в третий раз. А затем в нем проснулся профессиональный опыт Брата – позиция у двери была слишком открыта и беззащитна, несмотря на часовых в лесу.

Мёрдер повернулся плечом к хрупкому барьеру и прорвался внутрь, инерция внесла его в ледяную центральную комнату.

Тишина.

Он достал фонарь и осветил круг тонким ярким лучом, мелкая пыль закружилась в желтом свете. Потрепанный диван. Телевизор, он с удивлением узнал модель из девяностых. Стол с…

Пройдя по половицам вперед, Мёрдер направил свет на недописанное письмо, на той же бумаге, что и те послания, которые он получал. И, конечно же, той же рукой выведено приветствие Элиу Рэтбуну.

Он даже не стал перечитывать эти два с половиной абзаца.

– Она здесь. Или была…

Стон был таким мягким, что скрип пола под ногами едва не заглушил его. Поспешив на звук, он вошел в помещение, похожее на кухню, с до боли прибранными обшарпанными столешницами, где старый холодильник из семидесятых издавал ритмичный захлебывающийся звук.

Спальня находилась в задней части дома, по правой стороне, и здесь он почувствовал запах женщины. Но у нее был ужасный посетитель.

Смерть.

Резкий и до боли печальный запах умирающей застыл в неподвижном холодном воздухе, и, когда Мёрдер ввалился в узкий дверной проем, он снова сжал в ладони осколок всевидящего стекла.

– Ты нашел меня, – произнес слабый голос.

В свете фонарика он увидел кровать, и на ней под слоями стеганых одеял ручной работы, на тонкой подушке лежала женщина, повернувшись к нему лицом, обтянутым тонкой кожей. Пучки волос, седые и вьющиеся, образовывали ореол вокруг выступающих костей, а кожа была цвета тумана.

Мёрдер подошел к ней ближе и опустился на колени.

Когда ее запавшие глаза нашли его, слеза скатилась по переносице.

– Ты пришел.

– Да.

Они были чужими друг другу. И все же, когда он потянулся к ее руке, между ними словно возникла семейная связь.

– Мое время на исходе, – прошептала она. – А звезды на моих небесах затухают.

– Я сделаю то, что ты захочешь. – Он торопился сказать это на случай, если она умрет прямо сейчас. – Я найду твоего сына и отвезу тебя туда, где тебе окажут помощь врачи…

– Слишком поздно... для меня.

Он посмотрел через плечо на Хекс.

– Позови Братьев. Приведи их сюда, чтобы помочь ей…

Ее рука сжала его.

– Нет, все в порядке. Я знаю, что ты не подведешь... У меня не осталось сил, не хочу, чтобы любимый сын видел меня такой.

Хекс исчезла, и он почувствовал облегчение. Она приведет помощь.

– Как тебя зовут, женщина? – спросил он, когда ее веки опустились.

– Ингридж.

– Где твои родные?

– Я опозорена. Оставь их... Я сказала тебе, где мой сын. Спаси его, отведи в безопасное место. Он пришел бы ко мне сюда, если бы сумел сбежать. Он знает об этом месте. Мы должны были встретиться здесь, если нас разделят.

– Ингридж, останься со мной, – произнес Мёрдер, когда она замолчала. – Ингридж… останься…

– Найди моего сына. Спаси его.

– Разве ты не хочешь увидеть его снова? – Мёрдер знал, что не может обещать такого воссоединения, но должен был сказать хоть что–нибудь, чтобы удержать ее по эту сторону от могилы. – Держись, помощь уже в пути…

– Спаси его.

Под выцветшими одеялами ее тело дернулось, и она резко вдохнула, как будто внезапная боль охватила ее. И затем выдохнула, и это длилось целую вечность.

– Ингридж, – задохнулся он. – Ты должна постараться...

Пытаясь найти слова, чтобы вселить в нее желание жить, Мёрдер размышлял о рассказах тех, кто побывал на грани смерти, но вернулся к жизни, их историях о туманном пейзаже, который расступался перед белой дверью. Если открываешь дверь, то остаешься навсегда потерянным для земного мира.

– Не открывай этот портал, – произнес он резко. – Не переступай. Ингридж, вернись.

Он не имел ни малейшего понятия, понимает ли она его слова, да и слышит ли вообще. Но затем ее глаза открылись, и она, казалось, сфокусировалась на нем.

– Его зовут Нэйтлем. Я сказала тебе, где его найти…

– Нет, ты не…

Ингридж перешла на Древний язык, слоги путались местами, слова сливались воедино:

– На смертном одре и под всевидящим оком Девы Летописецы я передаю вам все права и обязанности над моим сыном Нэйтлемом. Я желаю, чтобы вы приняли этот драгоценный дар с честью достойного мужчины.

Мёрдер обернулся. Он хотел, чтобы сейчас сюда ворвались Браться вместе с медиком.

Этого не случилось.

Переходим к плану Б.

Он попытался задрать узкую манжету парки, но у него ничего не получилось, поэтому он сорвал ее и потянул рукав рубашки вверх, чтобы открыть запястье.

– Поклянись, – умоляла она. – Чтобы я могла умереть с миром.

– Клянусь. – Он встретился с ней взглядом. – Но ты будешь жить.

Когда она с облегчением выдохнула, он прокусил свою вену и поднес ранки к ее рту.

– Пей, бери от меня и…

Она все еще дышала, ее глаза закрылись, тело ослабевало, но она открыла рот, готовая принять то, что он предложил...

– Ингридж, – резко сказал он. – Ингридж, возьми мою вену.

Его кровь, красная, теплая, полная жизни, капала ей на губы. И все же она не ответила. Она даже не повернула голову к источнику, не прижала рот к его вене… реакции не было.

Сердце Мёрдера билось как сумасшедшее.

– Ингридж! Очнись и пей.

Свободной рукой он неуклюже потряс ее тело. Затем сделал это снова, только сильнее…

Она откинулась на спину, но движение было безвольным, как падающие блоки из стопки.

Ее не стало.

– Нет. – Мёрдер тяжело сглотнул. – Не уходи. Не сейчас... пожалуйста.

Пока он противился реальности, его взгляд застыл на ее исхудавшем лице, и Мёрдер молился о ее пробуждении, его кровь стекала по ее горлу и проникала в ее тело, пытаясь оживить тело, что перестало двигаться.

Она осталась неподвижной. И контраст между тем, что он хотел, чтобы она взяла от него, и белизной ее неподвижных губ заставил его душу кричать от несправедливости жизни.

Дрожащей рукой Мёрдер дотянулся до ее рта. Он хотел оставить свою кровь там, где она была, но не мог смириться с мыслью, что она выглядела такой одинокой в своей смерти. Забытой. Покинутой.

Старательно вытирая пятна, он хрипло шептал: – Я найду твоего сына и позабочусь, чтобы он оказался в безопасности. Такова моя клятва тебе.

Подтянув стеганые одеяла выше, будто боясь, что Ингридж замерзнет, Мёрдер чувствовал, как разваливается на куски, физически оставаясь целым. И хотя она формально была ему чужой, он не мог не думать о ней как о кровной родне – их объединили события, что создали между ними нерушимую связь.

Наклонившись над кроватью, Мёрдер прикрыл ее хрупкие останки своей силой, хоть щит его поддержки опоздал, а меч Мрачного Жнеца выполнил свою работу.

Почему он всегда опаздывал? – подумал он, обнимая ее.

Отчаяние знакомым болотом затопило своей грустью, и Мёрдер погрузился глубоко в свой разум, открыто заплакав.

Я найду твоему сыну правильного отца, молча поклялся он. Это будет последним, что я сделаю, прежде чем присоединиться к тебе в Забвении.

Хекс завершила звонок в клинику учебного центра и посмотрела на поле. Братство было где–то за деревьями, и она махнула рукой, чтобы привлечь их внимание. Решив, что они поняли, что означает сигнал, она вошла в лачугу, вышагивая по скрипящему полу холодных тихих комнат.

Добравшись до спальни, она остановилась в дверях. Хотела войти.

Но не стала.

Сквозь холодное, пустое пространство предстало живое воплощение траура, задевшее ее до глубины души. Оно также сообщило о тщетности медицинской помощи. Мёрдер навис над женщиной своим огромным телом, и по вздрагиванию плеч и запаху слез Хекс поняла, что нужно оставить мужчину одного.