Когда Джон снова кивнул, мальчик вздохнул.

– Думаешь, они позволят человеческой женщине остаться со мной? И большому парню?

Джон кивнул, хотя не знал, что будет дальше. Но, да ладно, Братство же даст мальчику передышку? Он был близок к превращению. Джон чувствовал это.

– Я просто... – Его глаза заблестели от слез. – Я просто очень долго был один, и мне очень страшно.

Джон указал на мальчика. Потом ткнул себя в центр груди. Затем поднял верхнюю губу и постучал пальцем по клыку. А затем провел ребром ладони по шее, будто перерезая себе горло.

– Ты тоже был один? В человеческом мире?

Джон мрачно кивнул.

– Правда? Я думал, что один такой. – Мальчик сделал глубокий вдох. – Понимать это – вроде как облегчение.

Когда Джон снова кивнул, мальчик повеселел.

– Бед обид, но лучше бы нас объединил выигрыш в лотерею.

Они рассмеялись, он вслух, Джон – беззвучно.

Но это не имело значения.

Делая ставку на иммунологию, Сара разыграла единственный имеющийся козырь. Инстинкты подсказывали, что ее время с этой группой на исходе. Они каким–то образом исчезнут с ее радара... но не в смысле жизни и смерти: она не чувствовала от них угрозу своему здоровью. Но эта секретная организация... он не знала какая... обладала ресурсами, талантами и умом, и не собиралась светиться.

Она подумала об охраннике в «БиоМеде». Крайтене. Она не могла объяснить, как солдату удалось контролировать их. И тот факт, что она многое не понимала, подстегивал ее интерес. В ней говорил ученый?

Или животная сущность?

Солдат с красно–черными волосами, стоявший в другой половине кухни, прислонившись к столешнице, смотрел на нее с таким интересом, которым никогда не удостаивались женщины вроде Сары. И нет, она считала себя привлекательной. Но судя по его чуть опущенным векам, неотрывному взгляду, эротическому напряжению в воздухе вокруг его огромного тела... нет, такое внимание чаще оказывали женщинам, выставлявшим свои достоинства напоказ и приглашавшим к сексу.

Тем временем она все еще выглядела как чушка в этом защитном костюме.

Если только у солдата не было фетиша на надувные шарики.

– Ты так и не представился, – выпалила она. Когда он помедлил с ответом, Сара улыбнулась. – Военная тайна, да?

– Это важно?

– Так люди начинают узнавать друг друга.

Внезапно его голос понизился на несколько тонов.

– А ты хочешь узнать меня?

Слова были простыми. Подтекст – нисколько.

Сара опустила взгляд на свои руки. Прошло так много времени.

– Прости, – выпалил он.

– Да, – сказала она, не поднимая глаз. – Я хочу узнать тебя.

Его запах стал насыщеннее, она впадала от него в наркотическую эйфорию, все тело стало невесомым.

– Сара.

Сделав глубокий вдох, она покачала головой.

– Я плоха в этом.

– В чем этом?

Она хотела сказать ему, что не была с мужчиной после смерти Герри, но не хотела заострять внимание. Ведь люди должны двигаться вперед, разве нет? И с его смерти прошло два года. Два года... которым предшествовало много одиноких ночей.

И забавно, что посреди этой драмы, этого шторма невообразимых и беспрецедентных масштабов, ей захотелось вырваться из оков всего: ее размеренной жизни, беспросветного горя, ощущения, что она лишилась будущего потому, что все пошло не так, как она рассчитывала.

Герри умер. Она одинока. С работой все кончено, скорее всего... потому что она совершила проникновение на закрытую территорию в своей лаборатории, похитили пациента–узника и смылась вместе с толпой совсем не стандартных военных, у которых была в распоряжении своя медицинская команда.

«Смылась»? Она вообще правильно выразилась? Это слово не из ее лексикона.

Потому что, алло, самое серьезное нарушение закона в ее жизни – парковка вблизи пожарного гидранта.

Сара потерла саднящие виски. Черт, может на ее влечение к незнакомцу влияет бардак в голове? Он представляет собой незнакомый объект для выброса эмоций, которые она уже не могла держать в себе...

Услышав скрип пословиц, Сара подняла взгляд.

Солдат стоял перед ней, этот невероятно высокий мужчина с глазами персикового цвета и телом...

Так, ладно. Его тело также возбуждало ее. Он бы шикарно выглядел, лежа на простынях, выставив напоказ горы мускул и свой... жезл любви... возбужденный и...

Жезл любви? Что только что сморозил ее мозг?

И, прошу, Господи, хоть бы она не сказала это вслух.

– Сара...

Он произнёс ее имя с лаской, которая фактически ощущалась в воздухе. И когда она скользнула взглядом по его груди и ниже, к бёдрам, стало очевидно, что он был готов воплотить в реальность сексуальное напряжение между ними.

Он был полностью возбужденным. И даже не стеснялся этого.

– Да, – выдохнула она.

И сказав это, она понимала, что отвечала на вопрос, который транслировала его эрекция: она не знала когда и где, но они с этим незнакомцем уйдут в горизонтальную плоскость.

Доктор вошла в кухню.

– Итак. Мы возьмем тебя с собой. Сделаем это.

Да, подумала Сара, поднимаясь из–за стола. Это вопрос времени.

Тро, сын Тро, сидел за бюро времен Людовика XV в ярко–желтой гостиной особняка, который унаследовал после убийства какого–то дальнего родственника.

По крайней мере, так он объяснял свалившееся богатство. В действительности, у него не было законных прав на этот дом, и его связывали с усопшим только социальный статус и ДНК, присущее всем аристократам. И все же он приватизировал особняк, и законные наследники не оспорят его право, ведь никто не знал, что предыдущий хозяин почил с миром.

Ладно, к аристократии он уже не относился. Но генетическую связь невозможно оспорить.

А его связывали родственные узы с заколотым мужчиной.

Именно Тро заказал убийство.

Окинув взглядом обои из дамаста, обюссоновский ковер, картины с изображением утонченных мужчин и миловидных женщин, он чувствовал, как тело охватывает экзистенциальное спокойствие. Он столько времени прожил на задворках общества, по принуждению вступив в ряды Шайки Ублюдков, но тот период своей жизни скоро забудется: века сражений в Старом Свете вместе с солдатами Кора были отступлением от маршрута между тем местом, где он родился, и его нынешним положением, заразой, от которой его судьба сумела исцелиться.

Положив руку на Книгу, он сказал:

– Все верно, дорогая?

Когда ладонь прикоснулась к кожаной обложке древнего тома, Тро почувствовал легкую дрожь, поднявшуюся по руке... резонирующую в центре его груди теплом, которое обычно чувствуешь, когда тебя гладят или обнимают, наполняя тебя радостью и чувством собственной значимости.

Его амбиции сдвинулись с мертвой точки, набрали скорость, и все благодаря Книге. Благодаря ее силам, он создал оружие из ничего.

Теней, действующих по его указу.

Прозрачные сущности были идеальными солдатами, смертоносными и не требующими оружия, патронов, пищи и отдыха. И, что не маловажно, они не обладали независимой волей или собственными желаниями. Выполняли все его указания, беспрекословно, без угрозы восстания.

И они были крайне эффективны. Он устроил несколько нападений в центре города, тщательно выбирая жертв – сыновей высокопоставленных членов Глимеры. С учетом того, что аристократы и так обозлились на Рофа за роспуск Совета. Добавить к этому недовольство неспособностью Братства и Короля защитить их драгоценное потомство?

Идеальные общественные беспорядки, кипящий чайник, чья крышка вот–вот слетит... и Тро воспользуется страхом и озлобленностью и с их помощью завладеет троном.

Его первая попытка добиться этой цели потерпела крах. Но с тенями? И с его Книгой?

Он добьется желаемого, поднимется над насмешками и многовековым позором, заняв достойное место в Глимере.

И сама мысль, что Шайка Ублюдков, заключившая союз с Королем, пострадает в процессе? Вишенка на торте. Да, со временем Тро свыкся с ними, поверил, что они – его семья. Но это произошло под влиянием обстоятельств. Вынужденное принятие их зверского быта – еще не истинное родство.