Когда–то у него была гордость. И большую часть жизни он пребывал в ясном уме. Но выяснилось, что и то, и другое легко потерять.

Мёрдер не стал скрывать боль в голосе, когда открыл рот и хрипло заговорил:

– Прошу, я клянусь, что больше не сойду с рельсов. Просто пустите меня к ней. – Он запустил руку под рубашку, отчего все мгновенно напряглись. Достав кусок священного стекла, он показал им свой талисман. – Я видел ее лицо. Судьба показывала его мне. На протяжении двадцати пяти лет.

Часть лиц смягчилась, и он воспользовался этим.

– Слушайте, моя жизнь окончена. Думаете, я этого не понимаю? Даже если я восстановлю справедливость по отношению к ней, если найду ее сына, моя песенка все равно спета, но, по крайней мере, моя вечность будет меньше похожа на ад моих смертных ночей. Прошу вас, пожалуйста, позвольте мне позаботиться о ней.

Внезапно, по велению необъяснимого волшебства, осколок стекла нагрелся в его пальцах. Нахмурившись, Мёрдер посмотрел на амулет и увидел, что тот начал светиться… и вот оно, в отражении появилось лицо, которое он видел в течение многих лет.

Он вытянул изображение перед собой, его рука дрожала, когда он попытался заставить Братьев увидеть то, что видел сам. И, вероятно, у него получилось, потому что они медленно опустили оружие.

А затем в голову пришел неожиданный компромисс.

– Хекс, – выдохнул он. – Если вы не хотите, чтобы я шел один, пускай Хекс отправится со мной. Женщине будет спокойней от ее присутствия, особенно когда она узнает, что Хекс пережила подобное.

Через мгновение он сухо добавил:

– И все мы знаем, что Хекс решит любую проблему, что попадается ей на пути. Будьте уверены, она меня проконтролирует.

Сара вернулась в свой дом только после трех часов дня. С учетом возможной слежки она соблюдала свой обычный субботний график. Забрала вещи из химчистки. Сходила на овощной рынок. Зашла в мясную лавку. Потом в супермаркет. Снег снизил ее эффективность, и она бы это спокойно пережила, если бы не предмет, что лежал сейчас в ее спортивном бюстгальтере. И выполняя все пункты, она гадала, не работал ли против нее тот факт, что она не зашла в спортзал, но при этом была одета в спортивные легинсы, кроссовки и парку.

Хотя тут она переборщила с паранойей. Половина Америки не вылезала из «Лулулемон»[35].

Сара припарковалась на подъездной дорожке и окинула взглядом свою улицу. Никаких обманчиво–непримечательных автомобилей, припаркованных в непосредственной близости. Так что, скорее всего да, за ней следили.

Она за три ходки перенесла все пакеты в дом, снег скрипел под подошвами ее спортивных кроссовок, а хлопья, падающие с неба, забивались ей в глаза, ведомые холодным ветром. Заперев машину и дверь дома за собой, Сара направилась в кухню и начала разбирать покупки. Прежде она не страдала от неэффективности планирования продуктового шоппинга, но теперь видела в остановках в трех разных точках проявление адаптивного поведения, ведь так свободные часы пролетали быстрее.

В выходные дни чем меньше времени ей приходилось смотреть на стены своего маленького дома, тем лучше.

Конечно, теперь, когда ФБР заинтересовалось ею, было на чем сфокусироваться. Но не такого отвлечения она искала.

И на этой ноте ...

Включив сигнализацию, Сара спустилась в подвал. Кроме стиральной машины, сушилки и водонагревателя, здесь не было ничего особенного, только пара коробок с ее университетскими бумагами, и вещи, перевезенные из общежития, которые в свое время не подошли под определение «нормальной», по мнению Герри, мебели.

Старый ноутбук, который она искала, хранился в контейнере «Раббермэйд»[36] рядом с диваном–кроватью, на котором она спала все четыре года в колледже и аспирантуре. Определение «старый» не подходило к «Деллу». Она купила его около пяти лет назад, и он отлично функционировал… «устаревший» подходило лучше, учитывая скорость технологического прогресса.

Присев на диванчик, Сара подключила зарядное устройство и открыла ноутбук. Загрузка не заняла много времени, и она ввела пароль.

Вставив USB–накопитель, который она забрала из ячейки, Сара почувствовала, как сердце забилось быстрее, и, подняв взгляд, осмотрела подвал. Нет, окна не появились. И никто не полз по лестнице подвала. Не смотрел через плечо.

Флешка не была защищена паролем, что стало неожиданностью. С другой стороны, Герри хранил ее в банковской ячейке, в которую мог попасть только он. Проматывая список, Сара нашла десятки файлов с разными названиями, созданные в различных программам, от электронных таблиц Excel до документов Word и изображений.

Что объединяло каждый файл? Все они были добавлены за день до смерти Герри.

Сара закрыла глаза, и подумала о последней из его подписей на депозитном листке.

Собралась с мыслями. Один за другим она шла вниз по списку файлов. Идентификационные номера и комбинации букв, похоже, соответствовали той же системе, которую она и все остальные использовали в «БиоМеде» для идентификации протоколов исследований. И значит, сторонний пользователь ничего не поймет из этих названий.

Триста семьдесят два файла.

Она дошла до последнего файла и потерла ладонью занывшую грудную клетку. Словно она ожидала найти что–то со своим именем, знак, что Герри оставил этот накопитель именно для нее. Но, похоже, он скопировал файлы для себя.

Когда Сара приготовилась открывать файлы, ее научный мозг настаивал на поиске некого порядка, а когда в каталоге не оказалось ничего очевидного, она начала с первого по порядку файла.

Лабораторные результаты. Полный клинический анализ крови.

Во только... у данного пациента были весьма странные показатели. Значения, определяющие функции печени, из разряда фантастики. Щитовидная железа. Количество эритроцитов и лейкоцитов неадекватное. Плазма была... за всю жизнь она не видела таких цифр. Уровень железа зашкаливал, пациент давно должен был умереть.

Сара дважды просмотрела показатели, потом попыталась выяснить, откуда пришел анализ. Ни имени пациента, ни имени врача, который заказал этот анализ. Не было логотипа лаборатории или больницы, даже эмблемы «БиоМед». Лишь восьмизначный идентификационный номер, который, как она догадалась, обозначал пациента, и дата примерно за полгода до смерти Герри.

Следующий файл включал снимки КТ[37] верхней части тела.

– Что это… черт возьми... такое?

Сердце оказалось шестикамерным, а не четырехкамерным. И все же ребра, легкие, желудок, печень и другие внутренние органы и позвоночник были похожи на человеческие.

Можно было предположить, что у пациента где–нибудь на этой планете могло быть подобное мутированное сердце. Удивительно, откуда у Герри, специалиста по инфекционным заболеваниям, оказались файлы, относящиеся к такому делу.

Точнее, где он умудрился украсть эти файлы.

Нахмурившись, Сара вернулась к результатам ОАК. Восьмизначный идентификационный номер в этом отчете... да, он совпадает с номером на томографии.

Она быстро просмотрела следующие шесть файлов. Результаты медицинских анализов. Затем перешла к седьмому, и к тому времени, когда она закончила читать этот, ей пришлось сесть и сделать несколько глубоких вдохов. Когда это не помогло, Сара отодвинула ноутбук в сторону и потерла глаза.

Она в буквальном смысле задыхалась.

Результаты медицинских анализов. Обыкновенные скрининговые тесты пациента мужского пола с совершенно необыкновенными показателями. Анализ мочи. Зондирование сердца. ЭКГ при физической нагрузке, на котором она наблюдала, как бьется шестикамерное сердце.

Но седьмой файл был настолько тревожным, что ей пришлось прочесть документ трижды. Сначала это был довольно стандартный отчет о пациенте с обзором результатов тестов, которые, казалось, совпадали с предыдущими. Затем выскочили такие слова, как «оценка профиля основной гистосовместимости»[38] и «протокол иммуносупрессии»[39], и Сара узнала названия препаратов, препятствующих отторжению, которые помогли телам пациентов после пересадки принять новые органы.