Исхак чуть не выдал себя и не засмеялся. Прямых описаний чудовищ в «Демортилионе» не существовало. Гименея выдумывала на ходу, пытаясь испугать маленького брата. И это у неё хорошо получалось: Луций крепко прижимался к сестре.

— Ты готов слушать дальше? Или может оставим на завтра?

— Расскажи!

— Уверен?

— Да!

— Как я уже сказала, Сципион присягнул на верность королю Хадрагубу и стал помогать отбиваться от монстров. Да так это делал хорошо, что ни один его воин в кудбе не погиб. Слава пошла о нашем герое по всему летающему замку. Сам король любил его так сильно, что подарил золотой волшебный меч. Ведь больше чудовища Универса не убивали жителей!

Луций, закрывая рот ладошкой, тихонько захихикал. Лицо сестры сделалось печальным.

— Воины Сципиона принялись подстрекать своего вожака пойти против короля Хадрагуба. Ведь зачем им слабый и ненужный король? Сципион будет куда лучшим воителем! Наш герой долго сопротивлялся, не хотел даже слушать свою кудбу. Но темные мысли овладели им. И тогда, борясь с собственными чувствами, Сципион обратился к старейшинам Ахеянмбора и спросил, что произойдет, если король Хадрагуба умрет…

Луций напрягся.

— И что произошло дальше? — спросил он.

— Старейшины сказали, что власть перейдет в руки героя, а с ней — и вся сила правителя. И понял Сципион тогда, что с помощью магии сможет вернуть жену Антиклею. Он бросил вызов Владыке, тот его принял… Нелюдь и человек спустились с замка в ледяную пустыню и стали сражаться. Двадцать хакима прошло прежде, чем Сципиону таки удалось убить короля.

Облизав губы, несмышленыш удивленно заморгал.

— Ну! Геменея, не томи! Чем все закончилось-то?

— Наш герой победил, вся силы Хадрагуба перешла к нему. С помощью нее Сципион вернул Антиклею и с тех пор живет в мире Ахеянмбора. Конец.

— И это все? — озадаченно спросил Луций.

— Да.

— Странный конец…

— Я свою часть сделки выполнила! Давай спать!

Ворча, Луций разделся, бросил одежду на стул и нырнул под одеяло.

— А чем двадцать хакима Сципион питался? — спросил он. — Ну, когда дрался с королем!

— В мире Ахеянмбора все иначе. Можно съесть линумную лепешку и не голодать больше двенадцати менсе, — фыркнула Гименея.

— А откуда линумные лепешки?

— Всё, спать!

Когда его сестра скинула с себя робу, Исхак повернулся на другой бок.

Гименея порядком переврала «Демортилион». Эпос был куда сложнее, чем обыкновенная история про храброго героя, убивающего злых монстров. Даже Исхак частенько путался в сюжете. Но он знал настоящую концовку. На деле Сципион проиграл Хадрагубу. Королевский меч пронзил его сердце. После чего Владыка надругался над трупом и отдал останки тварям Универса, которые пообещали спокойствие в Ахеянмборе. В итоге Универс вернул мертвого героя в реальный мир и сделал из его плоти и костей арфу со струнами из жил.

Так закончился «Демортилион». Но ведь подобную историю не расскажешь малышу. Удивительно, как вообще Луций прознал про работы Валента Грациана?

Мысли затуманились, и Исхак провалился в сон.

Их разбудил раб Палатин. Положив на стол поднос с едой, слуга принялся негромко хлопать в ладони, обходя комнату. Исхак проснулся мгновенно, вскочил самым первым, заправил кровать и умылся в тазике с водой, который стоял у шкафа. К тому моменту, когда он схватил дымящуюся миску и глиняную кружку с ореховой настойкой, раб растормошил Доминика. Позевывая, старший сын королевского прокуратора кивнул ему и задорно щелкнул по носу спящему несмышленышу.

Исхак, ковыряясь ложкой в каше, как бы невзначай спросил у Палатина:

— Что-нибудь известно о состоянии Безымянного Короля?

Но слуга даже не посмотрел в его сторону, продолжая хлопать над кроватью Гименеи и Луция. Он всем своим видом показывал, как ему наплевать на гостя.

— Не обращай внимания, — одними губами сказал Доминик и сел рядом с Исхаком. Так и не умывшись, он усиленно стал поглощать еду. Ложка поднималась над миской с невероятной скоростью. — Палатин… всегда… такой… Он… как бы… и не должен… слушаться… нас…

— Прожуй и говори с Исхаком нормально! — заявила Гименея, протирая глаза.

Мгновенно расправившись с кашей, Доминик сказал:

— Палатина приставил к нам Безымянный Король. Поэтому он не любит слушать наши приказы, пока не получит большой костяной палкой по заднице.

Слуга покраснел, бросил гневный взор на старшего сына Тиберия и встал у двери. Ситуация с рабом была непонятна Исхаку. Почему он так нагло себя ведет с детьми королевского прокуратора? И отчего остальные это терпят?

— У нас сегодня важный анимам, — заметил Доминик. — Я покажу тебе замок. Заодно разузнаем о состоянии Владыки. Слышишь, Палатин? Тебе опять придется скакать за мной, чтобы я не нашкодил! Наслаждайся!

Слуга уставился себе под ноги, злобно двигая желваками.

— Гименея и Луций пойдут с нами? — спросил Исхак.

Девушка поднялась с кровати. Пришлось отвести глаза, так как она была в одной легкой линумной кофте.

— Не-е-е… — неохотно сказал Доминик. — У них дела: Луцию надо заниматься. Из-за того, что хаяты не желают учить малыша, пока я нахожусь с ними в одной комнате, мне приходится шляться по замку под присмотром слуги.

Ехидная улыбка не слезала с его лица. Исхак начинал понимать, почему слуга так вел себя. В школе он знавал несколько мальчишек, которые не могли спокойно усидеть на месте. Словно у них в заднице свербило. И мастера знали прекрасный способ угомонить буйных: посадить коленями на зерна линума на два-три потестатема. Однако Доминик — сын прокуратора. И делает, как посчитает нужным. Отсюда и проблемы.

— Только не лезь в неприятности! — попросила брата Гименея. Голос был полон решимости. — Сейчас не время. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Сестрица, за всё будет хорошо. Обещаю. Просто покажу нашему другу замок и вернусь.

С этими словами он подмигнул Исхаку, незаметно для слуги схватил вчерашний мешочек с едой, спрятал за робой и махнул рукой.

В коридоре было на удивление тихо. Ни слуг, ни министров, ни лекарей. Словно вымерли.

— Щас вся возня на первом этаже, — пояснил Доминик. — Ставлю зуб, что Безымянный Король находится в тактической комнате, так как там куда удобнее для лекарей. Если бы Владыка был в своих покоях, то здесь бы не протолкнулись свозь толпу.

Пахло листьями рогерса.

Шаги отдавались гулким эхом. Исхак частенько оборачивался. Казалось, слуга только и делал, что пялился на него. Мерзкий парень. На вид ему хакима пятнадцать, но из-за худобы тяжело сказать наверняка.

– На втором этаже ничего интересного нет, — сказал Доминик, рукой показывая на высокие двери. — Здесь живут слуги. В конце коридора есть выход на самый гигантский балкон, что ты видел. Рядом с ним комната скорби.

— Комната скорби? — переспросил Исхак, задирая голову. Вчера не обратил внимания, какие же здесь высокие потолки.

— Ага. Специальное место, где собраны личные вещи ушедших правителей. Нам туда нельзя, к сожалению.

Чем дальше они уходили от покоев, тем выше становились двери. На каменных стенах красовались картины, изображавшие трех дагулов и Безымянного Короля в сияющем черном доспехе. Путь освещали жар-камни, горящие на специальных железных треножниках.

— Угрюмое местечко, — заметил Доминик. На миг его лицо стало серьезным. — Окон тут практически нет. Только в покоях Безымянного Короля и на первом этаже кое-где. Вот у нас дома всё иначе. В такие моменты, как сейчас, жалею, что приходится торчать здесь. Мне-то ладно, я привыкну ко всему, но вот Гименея и Луций чувствуют себя не очень.

— Откуда ты знаешь, что в покоях Владыки есть окно? — подозрительно спросил слуга.

Доминик лишь улыбнулся и толкнул массивную переднюю дверь. Пахнуло морозной свежестью, от неожиданности сперло дыхание. Поежившись, Исхак замер.

— Не стой столбом, — заявил сын прокуратора. — На первый этаж другого пути нет.