Впереди показалась огромная черная дыра, выводящая в холодный узкий лабиринт гротов — обиталище для тысяч алахамов и дагенов. Шифра растянула губы в хищном оскале. Она не могла поверить, что давным-давно, когда люди бродили по пещерам, не могла добыть себе пропитание и надеялась на мужчин. Ведь нет ничего проще, чем прокормить себя! Нужно научиться только слушать. Дагены слишком шумные. Когда они копошатся в норах — а копошатся они всегда! — лишь глухой пройдет мимо них.

С этими мыслями Шифра сделала шаг к выходу из пещеры и… Звезды взорвались перед глазами, раздался отвратительный хруст. Вскрикнув от боли, она упала на землю, инстинктивно бросила жар-камень и схватилась за нос. Тяжелые капли крови стекали на ладонь, просачивались сквозь пальцы и падали на серый песок. Голова раскалывалась от боли.

«Что произошло?»

Вскинув копье над головой, Шифра поднялась, держась другой рукой за сломанный нос. Но враг так и не появился из тьмы прохода. Тогда она сама сделала шаг к нему, железный кончик копья ярко вспыхнул, неведомая сила резко толкнула назад. Шифра вновь потеряла равновесие и упала. Однако в этот раз она не позволила боли затмить разум. Яростно вскрикнув, Шифра поднялась и рванула вперед. Результат был тот же: как только вытянутая рука коснулась невидимого барьера, разделяющего пещеру и бесконечные лабиринты, кончики пальцев ярко вспыхнули, и последовал мощный удар в грудь, от которого перехватило дыхание.

Шифра не могла поверить, что нечто не дает ей выбраться. Аккуратно положив копье на землю, она подошла к проходу и протянула дрожащую руку во тьму. Как только вокруг ладони заплясали желтые огни, резко дернулась назад.

«Треклятые боги! Что происходит?»

После нескольких неудачный попыток покинуть пещеру Шифра побежала к старику, схватив копье и полыхающий жар-камень. В голове крутилась только одна мысль: неужели она оказалась в западне? Неужели отсюда нет выхода?

А как тогда добыть еду?

Накинул на себя шкуру, пытаясь согреться. Дул холодный, пронизывающий ветер, от которого не помогали ни теплая одежда, ни горящий жар-камень. Я пытался не думать о предстоящей затее и разделывал мясо. Все просто: отрезаешь шмат от лежащей по левую сторону от меня туши дагена, очищаешь от костей и прожилок, критически оглядываешь сделанную работу и бросаешь в котел с кипящей водой.

Положив нож возле себя и прислонившись спиной к стене, я вновь оглядел расщелину. Даже тысячи жар-камней не хватит осветить это место. Тьма настолько плотная, вязкая, протяни руку — и сможешь её коснуться. Ощущение нереальности происходящего не покидает меня. Я как бы плыву в чернильной темноте. Ни моего костра, ни сотен жар-камней, вплавленных в камень, недостаточно, чтобы увидеть противоположную стену.

Перевел взгляд на чан. Вода громко бурлила, валил густой пар. Через несколько потестатемов мясо будет готово и… Что дальше? При одной мысли о предстоящем деле сводило живот. Я поднял голову, глядя на пляшущие огни. Высоко… Без помощи подняться будет сложно. Получится ли?

Я посмотрел на дрожащие руки. Ладони грубые, мозолистые, тут и там белеют нити шрамов.

В конце концов, я ведь ничего не теряю. Ну, упаду, ну, умру. И? Все равно оживу. Жалко, конечно, потерять форму, но не критично. Несколько менсе упорных тренировок — и мышцы восстановятся. К тому же я стараюсь не для себя — для группы. Если сейчас не добиться успеха, люди зачахнут. Так часто это повторяю, словно читаю молитву: группу-надо-спасти-группу-надо-спасти… Надо. Кому? Мне? Я давным-давно отказался от лидерства. Тогда что заставляет меня вопреки всему тащиться к расщелине с безумной идеей растопить лед? Треклятые боги! Ответ же очевидный: сумасшествие — заразная болезнь. Я не хочу нырнуть в пучину неконтролируемых страхов, не хочу увязнуть в бесконечном горячечном сне. Разум должен оставаться чистым.

Тяжело вздохнув, я вытер жирные после чистки мяса руки мокрой тряпицей, положил на колени заплечную сумку, стал проверять содержимое. Линумные бинты, несколько фляг с чистой водой, два ножа, одеяло, четыре не горящих жар-камня — всё самое необходимое. Положив сумку обратно, взял костяное копье, оглядел. Древко чистое, без единой трещины; острый наконечник ярко блестит в свете пламени. Отлично.

— Скоро в путь, — сказал я.

«В путь, в путь», — эхом разлетелись мои слова. Поежился, протянул руки к костру. Мысли то и дело возвращались к последнему разговору с группой. На помощь никто не придет. Даже одноглазый Кор отвернулся от меня. Стоит ли его винить? Ему сейчас тоже нелегко: за старой Эродой нужен уход. Эх! Хотелось бы увидеть Шифру, узнать её мнение. Может, она помогла бы мне?

Я улыбнулся кончиками губ. Уж кто не сдавался в группе, так это Шифра: постоянно пропадала в пещерах, составляла карты подземных переходов. В голове до сих пор не укладывалось, как же сильно девушка изменилась. И Териф, несмотря на свою гениальность, был неправ, когда говорил, что залог успеха группы — это постоянство. Всё в человеке должно меняться.

Доказательство тому — Шифра.

«Тогда уйди от людей, — мелькнула подлая мыслишка. — Убеги, скройся в пещерах. Разве тебе нужен кто-то? Еду и воду ты без труда сможешь найти сам. Зачем спасать тех, кто не хочет жить? Кто не понимает простых вещей? Гектор, группа утянет тебя на дно. Этого ли ты желаешь?»

Замотал головой. Нет! Я не могу предать своих. К тому же без людей зачахну намного быстрее, превращусь в животное.

…Собрав заплечный мешок, я подошел к стене. При каждом шаге древко копья било по икрам, пришлось поправить. Затем встал у вплавленного горящего жар-камня. В груди растекалось щемящее волнение. Пытаясь успокоиться, сжимал-разжимал кулаки и шумно хватал ртом воздух.

Положил ладонь на стену. Холод тут же обжег плоть. Сосредоточившись на деле, я схватился за выступающий из стены камень, подтянулся, ногами нащупал опору. Тут же взглядом нашел выемку, просунул пальцы… Казалось, прошла целая вечность, когда вскарабкался до третьего горящего жар-камня.

Я прижимался к стене, пот жег глаза, мышцы от напряжения гудели. Сердце стучало так сильно, словно хотело выпрыгнуть из груди. Тяжело дыша, я опустил голову. В тихом воздухе послышался стон. Не сразу сообразил, что это сделал я. Идиот! Слабак! До земли было всего несколько эмиолиусов. Если сейчас сорвусь, то лишь поцарапаю локти при ударе.

Злясь на себя, я подтянулся, вцепился в выпирающий камень, попробовал повиснуть всем весом. Треклятая сумка натирала плечи, позвоночник уже ныл от боли. К тому же копье так и норовило зацепиться наконечником за всевозможные выемки в стене.

Я прикинул, сколько мне оставалось до первого блока. Если двигаться с моим темпом, то не пройдет и половины потестатема, как вскарабкаюсь и отдохну в дыре. Ну же! Не расслабляться.

Когда схватился за небольшой гранитный выступ, слишком резко дернулся, грудь обожгло от боли. Вскрикнув, вжался в стену, стараясь понять, что произошло. Чуть склонил голову. Кровь стекала по линумной безрукавке, мне показалось, что по животу ползают теплые липкие черви. Сильно ли порезался?

Ладно, сейчас все равно не проверить. Надеюсь, рана несерьезная.

Тяжело дыша, я сосредоточился на канатном блоке. Пальцы от напряжения онемели. Сколько бы ни пытался размять попеременно руки, но ничего не получалось.

Подул холодный ветер, словно плеснули ледяной водой, меня повело вправо, я вжался в стену, боясь хоть на миг оторваться от промерзлого камня. Капли пота срывались с подбородка и падали далеко вниз. Ободранная грудь нещадно горела, хотелось проверить рану.

Когда волнение чуть спало, я продолжил карабкаться вверх. «Спокойно, дыши глубоко. Не обращай внимание на боль. Скоро отдохнешь. Осталось совсем чуть-чуть. Хватайся за этот выпирающий камешек, затем — за следующий. Все просто и понятно. Главное — не смотри вниз».