Превозмогая боль в мышцах, я поднялся, пересчитал людей — одиннадцать без меня — и подошел к прислонившемуся спиной к стене Коммититуру.

— Мы их проверим, — твердо сказал я. — Но не сейчас.

— Я понял. Время еще терпит.

Я зевнул. Мои веки отяжелели, начали смыкаться.

— Тогда мир? — я протянул раскрытую ладонь. — Забудем про старые обиды. Мы должны доверять друг другу, иначе все погибнем.

— Я на тебя и не злюсь, — ответил гигант и пожал мою руку. — А то, что было… Я не контролировал себя тогда…

— Ладно. Похоже, больше у нас нет обид. Пойду спать. Так устал за сегодня.

Покачиваясь из стороны в сторону, отвернулся от Коммититура, на негнущихся ногах доковылял до группы и свалился на холодный пол. Давящая тяжесть в голове колыхалась лужей расплавленной бронзы.

Все… Спать… Устал…

Проснулся в мгновение — боль ревущим пламенем обожгла тело. Не понимая, что происходит, открыл глаза. Сфокусировав зрение на гладиусе, торчащем из правой части груди, схватился руками за блестящее лезвие и попытался вытащить. Кровь принялась вытекать струйками из глубокой раны.

Надо мной, нахмурившись, навис гигант, нежно взял эфес меча и надавил. От дикой боли я хотел было закричать, но из глотки вырвалось только глухое сдавленное мычание. Извиваясь словно червяк, я всеми силами пытался вытащить гладиус из себя. Лишь одна мысль билась в воспаленном мозгу: выжить, надо выжить, я не хочу умирать!

Гигант сел мне на живот, держа одну руку на эфесе. Затем врезал кулаком в щеку. Моя правая часть лица онемела.

А Коммититур продолжать бить.

Удар, еще удар…

На мгновение потерял сознание. Чувствительность притупилась настолько, что вскоре уже не реагировал на резь в груди. Лишь голова мучительно пульсировала болью. Распахнув отяжелевшие веки, я попытался онемевшими руками оттолкнуть гиганта, но проще было сдвинуть гору. За что меня убивали? И где все остальные? Почему не вмешиваются? Словно услышав вопросы, Коммититур повернул мою голову вправо.

Люди неестественно лежали на каменном полу. На их шеях красовались широкие раны — черные, с аккуратными ровными краями. Голова Теша валялась возле жар-камня, волосы дымились в пламени. Недалеко от нее корчилась в страшных муках от раны в животе девушка.

Хуфра или Шифра?

Опять забыл…

Нельзя было доверять Коммититуру… Нельзя…

Пещера, трупы на полу, косматый гигант, гладиус — всё смешалось вокруг, сжалось… До моих ушей донесся далекий раскатистый грохот, словно во тьме подземных ходов ожило гигантское чудовище. Сознание превратилось в притягивающий звуки, цвета и видения магнит. Последняя мысль ворвалась в умирающий мозг: «Мы так и не добрались до города…»

И наступила тишина.

Я не сразу понял, что боль исчезла. В груди больше не ощущался инородный предмет, голова ясно работала. Позволил себе несколько перкутов полежать на полу, стараясь по звукам понять, что происходит. Вокруг меня тяжело дышали люди.

Превозмогая усталость, я сел.

Коммититур самодовольно стоял возле костра и очищал гладиус от крови собственной легкой накидкой. Казалось, ему не было дела до корчащихся у его ног людей.

Я осмотрел свою грудь. Рана затянулась, не осталось и следа.

— Гектор… помоги…

Обернулся.

Тяжело дыша, Теш пытался подняться, но трясущиеся руки его не слушались. Мои глаза расширились от удивления. Его голова была на месте, волосы целы.

С трудом поднявшись, я заковылял к нему.

— Ты как, друг? — спросил я и помог ему сесть.

Паренек лишь пробурчал что-то нечленораздельное. Осмотрел его — ни ран, ни скрытых переломов, ни вывихов. Вроде с ним все нормально. Неужели мне все привиделось? Вспомнив, что гигант бил меня по лицу, коснулся правой щеки. Ничего не болело. Странно.

Оглядев группу и поняв, что все они были в порядке, направился к Коммититуру.

— Я вас всех проверил, — сказал он, ухмыляясь. — Гектор, мы должны были узнать.

— Отдай мне гладиус.

— Ты слушаешь меня? Мы все бессмертные!

— Говорю, отдай гладиус.

Требовательно протянул руку.

Он облизал губы, тяжело вздохнул.

— Гектор, мы можем не бояться умереть!

— Или ты мне отдашь гладиус, или…

— Или что? — спросил он.

Нахмурившись, я замолчал. Сердце тяжело забилось в груди. Если этот придурок все-таки рискнет напасть, то попробую силой отобрать меч.

— Просто отдай меч, — сказал я. — Обещаю, что ничего не сделаю с тобой.

— Даешь слово?

Кивнул.

Здоровяк аккуратно взял гладиус за лезвие и протянул эфесом мне. Я взял оружие. Костяная рукоять приятно холодила ладонь. Опустив меч, я не спешил уходить. Взгляд не отрывался от Коммититура.

Этот дурак смотрел мне прямо в глаза.

— Как ты перерезал людей, никого не разбудив? — спросил я.

Махнув рукой в сторону Теша, он ответил:

— Дело в траве, что мы собрали. Когда я и Кор дежурили, заметил, как старикашка прикорнул. Ну, я, недолго думая, подошел к нему и пнул хорошенько под зад. А он не проснулся. Тогда я попробовал разбудить старуху, но тоже ничего не получилось. Ну, и смекнул, что трава оказалась хорошим снотворным. Сам-то я её не жевал.

Не отрываясь от гиганта, я жестом велел Тешу подойти. Паренек выглядел уже лучше: худое лицо приобрело естественный оттенок, руки перестали дрожать. Правда, было видно, что ему еще сложно стоять, но, думаю, скоро он полностью восстановится.

— Тебе уже лучше? — спросил я его.

— Да, Гектор. Намного.

— Хорошо. Трава, которую мы ели, еще осталась?

Теш кивнул.

— Запомни, как она выглядит, — сказал я. — Будем применять для больных в случае необходимости. И прошу тебя: больше не спутай её с чем-нибудь.

Заметив, что гигант расслабился, я резко подскочил к нему и вогнал гладиус в горло. С отвращением ощутил, как кровь, теплая и липкая, потекла по рукам. Дождался, пока Коммититур не потерял сознание, ослабил хватку. Тело осело на пол.

Затем двумя мощными ударами я отсек ему голову и со злостью бросил её во тьму прохода. Спустя мгновение, услышал частый глухой стук и почувствовал удовлетворение.

Обернулся. Группа пялилась на меня. Люди выглядели испуганно — и не уверен, что дело было в недавней выходке косматого гиганта. Возможно, они меня боялись. Наплевать. Все равно нет человека, который смог бы их повести. Я их лидер.

За спиной послышалось шевеление, затем — хрип. Держась за непонятно как отросшую голову, Коммититур пускал слюни и ругался. Кажется, он оказался прав: мы все бессмертные. Одной обнадеживающей новостью больше.

— Собираемся, — сказал я, держась рукой за то место на груди, куда вогнали гладиус. — Пора продолжать путь. И помогите подняться этому дураку.

Резкий холодный ветер, ворвавшийся из тьмы подземных ходов, обжег тело, заставил поежиться. Надо найти место потеплее. Ненавижу озноб.

Они вновь шли по бесконечным лабиринтам пещер. Шифра пыталась запоминать примерные ориентиры, будь то огромный красный алмаз, торчащий из стены, или россыпь золотой пыльцы под ногами. Но из-за треклятой усталости и боли в животе она могла лишь тупо идти за всеми остальными. Когда они ели нормальную пищу в последний раз? Казалось, давным-давно. Словно в другой жизни. Порой уныние достигало таких пределов, что оставалось лишь лечь и ждать смерти. Вот только, похоже, они никогда не умрут. И эти мучения будут продолжаться бесконечно: лабиринты пещер с удушающим влажным воздухом, ледяной ветер, беспокойные мысли, терзающие мозг. Снова и снова. Снова и снова.

Тяжело вздохнув, Шифра рукой провела по шершавой стене. Подземный ход резко сузился, группе пришлось идти вереницей по двое, а не толпой, как они делали обычно. Во главе их процессии шел Гектор, держа в одной руке горящий жар-камень. Языки пламени колыхались от каждого шага и дуновения ветра, отчего их тени плясали на каменных стенах.